— Попробуем с кем-нибудь поумнее Джофа, — он нацепил косынку на голову Балды, положил ему руки на плечи и посмотрел на то, что получилось. — Подойди-ка к зеркалу, посмотрись.
Он подвел Балду к высокому зеркалу, что стояло сбоку от прилавка и в котором каждый мог увидеть, идет ли ему тот или иной меч, щит или амулет. Хлою затрясло как в лихорадке, все ее хорошее настроение улетучилось.
— Роджер, зачем ты издеваешься над ним? Или ты решил обогнать Джофа в его цинизме и наплевательстве? — этот вопрос должен был кольнуть Роджера, но кольнул только Джофа.
— Когда Джоф надел эту тряпку на свою голову, ты почему-то промолчала! — без тени смущения ответил ей Роджер. Хлоя сейчас была зла на них всех: на Роджера за его гнусность, на Балду за его тупое безразличие, на Кристофа и Джофа за их молчание, а на довольного всей этой сценой старика Хамана за то, что он скупердяй. Джоф просто не понимал, почему это над ним, Джофом, шутить можно, а над Балдой нельзя. Кристоф не понимал агрессии Хлои, потому что она пыталась заступиться за того, кто в данный момент не чувствовал обиды и не мог оценить ее порывов. Роджер на мгновение забыл обо всех, кто остался за его спиной, и сосредоточенно смотрел на лицо Балды, на его наконец-то поднятый подбородок, закрывшийся вечно полуоткрытый рот и на его сфокусированный на своем отражении взгляд. А Балда не видел себя, он просто чувствовал легкость в голове, будто тысячи человечков вдруг прошлись вдоль каждой извилины, каждой связующей части разума и распутали все узелки, которые препятствовали движениям мыслей.
— Ну как, тебе нравится? — спросил Роджер.
— Нравится, — протянул Балда. Только, кроме Роджера, никто не заметил, сколько усилия приложил Балда, чтобы сказать это «нравится» так ублюдочно-протяжно, как он говорил его всегда. Разгневанная Хлоя вылетела из лавки с чувством стыда от того, что она знает этих людей. И там, на свежем воздухе, она остановилась, подышала и загнала в самый темный угол ту Хлою, которая распускает сопли и радуется цветам и солнечному свету, потому что сейчас она ей только мешала.
— Ну хватит. Сними это дерьмо с него, — сказал Джоф. Его хоть и оскорбили слова Хлои, но он чувствовал, что виноваты они сами. — Мы берем золото, ваши чашки, парный амулет и уходим.
Хаман очнулся от радостной сцены и уже было запротестовал.
— Джоф! — сказал Роджер, снимая косынку с головы Балды. — Вы хотели купить мне что-то магическое! Я беру эту косынку — мне как раз была нужна непримечательная праща.
Хаман и сам не понял, как умудрился всучить одну из этих тряпок. Да, они все были из тех диких и безлюдных земель, но все легенды к ним он додумывал сам и еще ни разу не поверил тем суеверным искателям с больной фантазией. Джоф не стал спорить с Роджером, во всяком случае не при старике.
— Как скажешь. Старик, мы набрали на двадцать монет, гони еще сотню. Я уже устал от этой возни, — Джоф сказал свое последнее слово.
— Джоф, не порти наши добрые отношения с достопочтенным и уважаемым магом, — Роджер предложил ему остыть, видя, что старика сейчас хватит инсульт. — Берем кружки, мою пращу, парный амулет и амулет прибыли. Это все!
Старик быстро достал из витрины все что просили. Он чувствовал, что его обманули — он мог бы отделаться одним амулетом прибыли, а они прихватили еще кучу всего. Но либо так, либо Джоф пойдет к Соларусу. Он завернул все вещи в отдельные свертки и с вымученной улыбкой отдал их Джофу, который неискренне улыбнулся в ответ и даже пожал старику руку. Они распрощались. Джоф подхватил свою секиру, и все вышли на улицу. Даже через закрытую дверь были слышны проклятия старика, раздавшиеся, как только эта дверь захлопнулась. Но все лишь посмеялись над этими беспомощными выкриками. Все, кроме Балды, — он сейчас ничего этого не слышал и не замечал. Они вышли на красиво освещенную улочку и пошли догонять Хлою, которая неспешно брела где-то впереди них и засматривалась в окна продовольственных и хозяйственных лавок.
Освещение улиц в это время было достаточным, чтобы видеть своеобразную красоту старых зданий с замысловатой резьбой на дверях и оконных ставнях, рельефные камни мостовой, уличных жонглеров и шутов, и встречных прохожих, но света не хватало, чтобы разглядеть мелкие изъяны внешности и лиц, что способствовало общительности всех прогуливающихся людей, их более тесному знакомству и раскрепощенному поведению. Не самые красивые были уверены, что в этом полумраке на их изъяны не обратят внимания, и сами же радовались, что сейчас вокруг так много симпатичных людей, которых почему-то не встретишь днем, — такой вот работающий в обе стороны двойной самообман, который в утренних спальнях сводил на нет все радости вечерних знакомств. Но, кажется, это происходило во все времена во всех мирах.
— Что это за любопытная красавица гуляет в одиночестве по нашему прекрасному городу?
Хлоя отвернулась от витрины швейной лавки, чтобы разглядеть обладателя заискивающего голоса. Им оказался среднего роста детина в сопровождении троих приятелей.
— О, да это же прекрасная компаньонка и одаренная лучница небезызвестного старины Джофа. Рады приветствовать вас здесь! — подал голос невысокий Хью. Хлою узнали, и она тоже узнала не без причины любезных странников. Это были наемники во главе с их предводителем Трофом, который первым и заговорил. Они нанимались сопровождать и охранять товары и различных мелких вельмож, которые не могли позволить себе охрану из настоящих магов и воинов, участвовали в организованных походах одних городов на другие и не претендовали на что-то большее, поскольку ни большими связями, ни талантом к магии не владели. При себе они имели легкое магическое оружие, некогда купленное в той же лавке Хамана, и учтивые манеры, которым их научил местный городской закон.
— Добрый вечер, уважаемый Троф и его добрые компаньоны! — поприветствовала их Хлоя. Она быстро разглядела их скромное облачение и магическое оружие, которое она бы не подняла, даже если бы оно валялось на дороге, и поняла, что дела их идут чуть хуже среднего. Но, судя по их веселым лицам, на вино и эль им хватало. Никаких мыслей о возможности столкновения Хлою не посетило, но она неосознанно физически прочувствовала засунутый за пояс любимый кинжал. — Вижу, что ваш состав немного изменился за последний год. Неужели ваши друзья сменили тяжкий и недооцененный труд дешевых наемников на более легкую и мерзкую работу — из тех, что так прельщает добропорядочных граждан?
— О, благодарим за лестные слова в наш адрес! Не всем понять тяжелой доли наемников, — с сожалением ответил ей Троф. — Старина Билл и Тэд не выдержали эмоциональной нагрузки и в прошлый штурм города Нэйтона, некогда бывшего Томасом, они покинули наш отряд.
— Да, Билл нынче занимается удобрением полей недалеко от Нэйтона. А Тэд частично подрабатывает болванчиком в шляпной мастерской. Головастый малый, не то что мы, — уточнил Хью.
— Смена профессии тоже полезна, не вечно же напрягаться и рисковать жизнью. Уверена, в этом году повезет и вам, — улыбнулась им Хлоя. Троф внезапно закашлялся, и Хью пришлось похлопать его по спине.
— Спасибо на добром слове, дорогая Хлоя. Может быть, пока мы еще не сменили профессию, вы согласитесь скрасить нам вечер или даже осчастливить самого проворного из нас такой прекрасной теплой ночью? — самоуверенности и наглости Трофу было не занимать. Но Хлоя нисколько не смутилась, так как успела повидать на своем веку и не таких галантных господ и знала несколько способов их отшивать.
— Боюсь, не смогу угодить вам, потому что мои вкусы довольно специфичны, — она сделала смущенное выражение, и все напряглись.
— Поведайте же их нам, прекрасная Хлоя, и уверен, мы сможем их удовлетворить, чего бы это нам ни стоило, — пухлый Хью сглотнул слюну и вытер вспотевшие от предвкушения чуда ладони.
— Мне очень неловко это говорить, но я предпочитаю страшненьких мужчин с очень маленькими стручками, — в этот раз Хлоя решила пройтись по самолюбию, которое было даже у самых закомплексованных и невзрачных представителей мужского рода.
