Потому я так же невозмутимо согласился и превратив инструментрон обратно в дубину, как выразилась Полозова, отдал дочери. А вот дальше, надо было видеть. Цепкие пальчики, хищно сомкнулись на древке и…, и ничего. Девчонка уж и так, и эдак его крутила-вертела, даже кончик языка высунула от усердия, вот только дубина, она дубина и есть. В её руках, инструментрон не желал изменять форму. Ленка ржёт, откинувшись на кровати. Она умная женщина. Давно догадалась что не всё так просто с садовым инвентарём. Я же, стоял, сохраняя покер фейс, хотя видит Бог, еле сдерживался чтобы не присоединиться к жене.

Наконец, до дочери дошло, что над ней откровенно потешаются. Она, как всегда в подобных случаях делала в детстве топнула обиженно ногой и насупилась. Пришлось снова браться за объяснения. Правда в процессе, я немного слукавил, рассказав, что привязку к хозяину, снять невозможно. Врал я не потому, что мне жалко было отдавать полезный девайс дочери. Просто я знал её характер. Она ведь не остановиться и будет канючить. Но мне ведь, он пока и самому нужен, для дальнейших исследований магии. А так раз и успокоилась девочка. Ну…, почти успокоилась.

— Где взял?

— Лич один подарил.

— Ты его убил? — Задаёт вопрос, а глаза хитрющие.

Я даже знаю, к чему этот допрос приведёт.

— Неа! — Отвечаю. — Как его убить, если он и так давно мёртвый? Бегает пока где-то в погани.

— Когда пойдём?

— Куда?

— Лича твоего развоплощать?

— Во-первых, он не мой, а во-вторых, зачем?

— Ну…, — теряется дочь, — он же нежить.

— И что?

— Его надо прикончить.

— Да зачем? Чем он тебя обидел, Ириш?

— А чего он…, бродит?

— Ну бродит и бродит, тебе-то что с того?

— А вдруг он к нам придёт?

— Не придёт. Ему и в погани раздолье. Там до эльфов и трау недалеко ходить. К тому же, он нам не враг, а по сути союзник и, я бы сказал, в некотором роде даже пограничник. В погани много эманаций некроса, так что там ему комфортней всего. Он разумен и понимает это. Потому будет там сидеть и если к нему не лезть…

— Да пааап! Что мне тебе всё объяснять, как маленькому? У него же ещё чё-нить интересное может быть!!!

Воооот! Вот оно и всплыло. Не долго изворачивалась девчуля. И ведь у этой оторвы, хватит ума. Подговорит Карзиныча и, пойдут два малолетних гопника, бедолагу лича на гоп-стоп брать. Короче, рассказал кто такой на самом деле этот неживой господин. Максимально в красках расписал. Вроде бы прониклась. Однако нет-нет, да посматривает многозначительно на инструментрон, который видно лишь на моих ладонях. Надо присматривать повнимательней. А ещё Карзинычу хвоста накрутить. Такой жути нагоню, что он костьми ляжет, но зазнобу свою никуда не пустит. Так-то она из него верёвки вьёт, но, если опасность возникнет, пацан ради её же здоровья расстарается.

Зная упёртость своей собственной дочери, я прекрасно понимал, что канючить она может до бесконечности. Благо голос нашей поварихи, Натальи Ефимовны, поставил точку:

— Ну Сергей Петрович, Лена! — Послышалось из-за двери. — Завтрак же стынет!

Завтрак! Ага! Я бы это изобилие, скорее праздничным банкетом назвал. Впрочем, праздник и есть. Так почему бы не отметить? На корме, стояли накрытые столы и весь экипаж был в сборе. Что не маловажно, вахтенные продолжают стоять и это радует. Высокопарных слов произносить не стал. Все и так всё прекрасно понимают. Коротенько в сжатом формате рассказал о своих приключениях, да сам послушал чего земляки успели добиться в моё отсутствие. А они там, как выяснилось, пока я Идалу шагами мерял, научно-техническую революцию совершают. Аж зависть берёт. Люди делами великими ворочают, а я только магию-шмагию на головы ушастых изливаю. Обидно блин.

И тем не менее, сижу вот за столом, слушаю, что творится на острове, завидую, а на душе всё равно тепло. Два сына у меня. Ленка расстаралась, хоть по ней и не скажешь. Двоих на свет произвела и совершенно не растеряла изящности. Такая же стройная, как и в день нашего первого знакомства. Правда, когда рассказывала о детях, выражение лица было немного странным. Сразу-то расспрашивать не стал. Уставшие были. Особенно я. Сил едва хватило на баню. К обязательному постельному многоборью уже только утром приступили. Зато полными сил и подошли к этому моменту ответственно. И если б не дочь, я б может ещё пару подходов сделал. Во всяком случае, Полозова…, хотя она ведь теперь Вольнова? Да какая разница? Жена точно не против была. Но чего уж теперь-то? Потом наверстаем. Правда, приятные мысли о том, как я буду навёрстывать, были бесцеремонно прерваны одним таким рыжим недоразумением.

А если точнее, Жакдин Лайри активизировался. Он вообще сегодня, с самого утра, какой-то загадочный ходит. Мало того, что нацепил на себя парадные гномьи шмотки, которые он не любит, я это точно знаю. Так ещё растительность свою…, ну, во всяком случае ту, что можно наблюдать, то есть которая на голове, хитрым образом заплёл в странную конструкцию. А кроме всего прочего, нацепил кучу украшений, начиная от всевозможных цепей и заканчивая перстнями, сверкающими драгоценными каменьями. В общем, вид у него с утра важный и…, хитрый что ли. Я-то было подумал, что это он ради меня так вырядился. Ну в смысле не ради меня…, короче, в честь праздника расстарался. Однако действительность оказалась куда как разнообразнее. Встал такой, приосанился и отпальцевал кому-то, кого я не видел. Через пару секунд, другой гном, которого я пока не знал, однако не менее нарядный чем Жакдин, припёр какую-то большую шкатулку. Старый корабельный мастер принял её и направился ко мне. Разговоры за столом стихли. Я же, сижу и глазами лупаю, пока что, ничего не понимая.

Глянул на Ленку, но та зараза глаза отводит и похоже делает над собой усилие чтобы не заржать. Перевожу взгляд на дочь. Иришка даже не пытается скрываться. Нагло улыбается. Пробовал по выражению лиц других людей определиться так сказать на местности, но так ничего и не добился. Одни просто ухмыляются, другие сочувственно. В итоге, убедился лишь в главном — весь экипаж в курсе происходящего, кроме меня. Гном тем временем, подошёл ко мне:

— А ну племяш, выйди-ка из-за стола.

Делать нечего. Поднимаюсь с лавки и подхожу. Рыжий бородач, смотрит снизу-вверх. В глазах на миг появилась растерянность. Впрочем, она быстро пропала:

— Во имя Великой Матери Прародительницы, преклони колено Сергий Лайри.

— Ты что, старый, уже с утра бочку бормотухи успел ополовинить? — Спрашиваю вкрадчиво так, чтобы только Жакдин слышать мог.

— Делай что говорю! — В том же ключе отвечает мне гном. — Я что взлететь должен, чтобы регалии тебе вручить? Дал же подгорный отец родственничка! Давай на колено, не ломай торжественность момента.

Нихрена не понял, но оооочень интересно. Ладно, думаю, посмотрим какую пургу понесёт дальше. С меня в конце концов не убудет. Чай не сломаюсь. В общем, встал на одно колено, а коротышка продолжил:

— Властью дарованой мне главой рода, принимаю в лоно подгорного племени, рекомого Сергия, ибо деяния его велики и значимы, а мастерство в металле филигранно…

Я оглянулся на сидячих за столом. Там творилось что-то странное. Одни потихоньку сползали под стол, давясь смехом, другие на стол легли, дёргаясь в конвульсиях плохо скрываемого хохота. Разве что пара рыжебородых машинистов, которых приняли в моё отсутствие, хранили торжественное молчание и важный вид. Аншлаг на выезде короче. А я, похоже, гвоздь программы. Но Жакдин ещё не закончил своё искромётное выступление:

— Отныне, ты Лайри Сергий. Пусть твоё мастерство, да не угаснет в веках, а потомство твоё, превзойдёт предка. Прими же достопочтенный гном, соответствующий статусу подарок от рода…

С этими словами, рыжий оратор, начал извлекать из весьма вместительной как оказалось шкатулки, разные предметы. Сначала на свет появилась золотая цепь. Которую гном торжественно нацепил мне на шею. Она была такая толстенная, что повисла на холке изрядным грузом. Что интересно, на той цепи, никаких висюлек не предполагалось. Просто цепь, каждое звено которой, было испещрено множеством непонятных рун. А так да, внушительное украшение. Все попы обзавидуются. Дале мне на безымянный палец руки, надели здоровенную гайку. В смысле перстень печатку. Ну любят гномы большие блестящие цацки. Перстень украшал чёрный, как уголь антрацит камень, на котором имелся выгравированный вензель рода Лайри. Ну и напоследок, из шкатулки, был извлечён молот. Не, не боевой. Тот бы туда не влез. Молот мастерового это был. Гномы ж кузнецы, отсюда и символ мастерства, в виде молота. Тоже с вензелями и так далее.