Истребители, оказывается, приступили к сортировке наших пленных — по договоренности остров оставался Ордену, а, значит, и ресурсы в виде садов, огородов, живности, построек… и населения. Если кто-то сможет пройти их фильтр. Пока орденцы работали со взрослыми — и не просто работали, а устроили что-то вроде суда, любезно припомнив, что моряки из нас, речников-новичков, такие себе. То есть были готовы оставить части негодяев в обмен на помощь в кораблевождении.

— Развяжите! Развяжите, ну, недоноски трусливые! И хоть самую дрянную саблю дайте! — слов было гораздо больше, разумеется, но несли какой-то смысл, кроме оскорбления окружающих, только эти.

Орала женщина в холщовой рубахе до пят со связанными руками и растрепанными волосам, лицо который показалось мне смутно знакомым. Мы встретились глазами, и я её узнал: Марта из попаданцев! Тогда, в первый-второй день в новом мире она помогала мне с готовкой рыбы и копчением припаса. Не очень представляю, что с ней такое должно было приключится, чтобы так изменится. Словно десяток лет прошел. Она меня тоже узнала, конечно. Даже хотела что-то сказать. Но в моих глазах все еще стоял цех детского труда по разделке разумных — и приговор тому, кто согласился играть по местным правилам.

— Паша! Пашенька! Я знаю, я тебе всегда нравилась! — Следопыт на свою голову попался ей на глаза следом. Ей как-то удалось оттянуть зафиксированными за спиной ладонями ткань рубашки, обозначая крупную грудь. — Забери меня у них! Буду служить тебе по гроб жизни, как собака верная! Все, все, что захочешь сделаю!

Рейнджера передернуло, находящегося на той же площади мага Сеню — тоже. Вот так, за неполные полгода полностью утратить человечность цивилизованного жителя земли — в голове не укладывалось.

Щитоносцы отряда Фран тем временем привязали осужденную к столбу и, наконец, по сигналу рыцарей заткнули ей рот кляпом.

— Вам надо кое-что увидеть, прервитесь тут, пожалуйста, — негромко попросил я ордэровцев. — Оно, возможно, повлияет на ваше судебное решение…

Повлияло. Вкопали новые столбы — любимое средство иммобилизации разумной добычи пиратов — к которым притянули всех уцелевших в штурме взрослых. Рты заткнули максимально надежно — иначе все могло сорваться. Исключение сделали для матерей совсем младенцев, их отсортировали и заперли в более комфортных условиях вместе, покормили и дали привести себя в порядок. Оставшихся детей под прицелами луков и арбалетов выпустили вместе. Я вышел вперед:

— “Рыба моей мечты” захвачена, и у меня есть места в команде, — актерствовать я, видят боги, не смог бы, но тут нужно было просто сказать все хмуро и недобро, с этим справился. — Нужны лишь те, кто желает показать каждому встречному борту, кто тут хозяин морей! Но прежде придется прибраться за собой. Вы уже умеете перерабатывать излишки…

Тут я показал рукой на скопище столбов. Меня прекрасно поняли: многие повеселели, раздались отдельные радостные выкрики, многие ощутимо расслабились.

— Кто хочет забыть прошлую жизнь как страшный сон и посвятить будущее искоренению зла и Скверны — мы, Орден Истребителей Скверны, готовы забрать вас с собой на север, — в сверкающем на солнце латно-кольчужном доспехе, рыцарь представлял со мной, одетым во все черное, полный контраст. — Кто выберет пойти с нами, смогут забрать одного взрослого разумного с собой. Не скрою, что он останется нашим узником до тех пор, пока вы не сможете доказать свое рыцарское достоинство, что стали одними из нас.

И опять жест в сторону столбов.

Ад и рай. Легкая жизнь и суровое испытание. Кто что выберет?

— Стройся в колонну по одному, каждый скажет, какой сделал свой выбор лично, — я и орденец одновременно начали шагать друг к другу, пока не сошлись. Все эти маневры придумали Истребители, позаботившись даже о том, чтобы не сработал эффект толпы и каждый подросток попробовал пошевелить мозгами и совестью лично. Айро все-таки необычайно талантливый вождь и воспитатель. Гвозди из его воспитанников-рыцарей сделать не получится только по той простой причине, что в Новом мире никто не умеет обрабатывать титан.

Семеро. К Ордену решило присоединиться семеро. Остальные, радостно переговариваясь, все так же под прицелами отправились в цех, самостоятельно гоня перед собой своих родителей, наставников, родственников и просто земляков. Кучу еще не разделанного мяса. Некоторые даже успели приступить раньше, чем в здание протолкались все. А потом Сеня свел с неба очередную молнию, и сразу еще одну и еще — в то же место. Пепел, который остался, надежно вплавился в ставший стеклом песок.

Но даже зная, что умерли все, не успев толком ничего ощутить, я все равно чувствовал на душе тяжесть. Не камень, а такую же вплавленную, как оставшаяся от применения высшей атакующей магии воронка. Ведь как ни крути, а это мое решение о казни — пусть и после процедуры сегрегации, отфильтровавшей сохранивших в себе человечность разумных. Одно дело — отправить в бой своих подчиненных, своих жен, и другое — вот так, собственным решением оборвать кучу жизней… Черт. Не место и не время. Потом как-нибудь попробую разобраться в себе.

Рейдер оказался на месте. Самые наглые быстрорастущие лианы уже успели взобраться по корпусу и увить такелаж, пытаясь с макушек мачт дотянутся до нижних ветвей “крыши” эллинга — но частью джунглей корабль стать не успел. Гномы, едва оказались на палубе “Рыбы моей мечты”, немедленно развили бурную деятельность, с ходу начав обследование корпуса изнутри. Благо, у пиратов на острове хранились значительные запасы уже готовой, правильно высушенной и пропитанной древесины. Часть запасов вполне себе влезла в шхуну — еще один фактор, подогревающий энтузиазм бородачей. Гномы не ворчали — но, определенно, не отказались бы поскорее вернуться к себе в пещеры. Ну или убраться подальше от кишащей живностью тропической сельвы.

— Хм-м, — Южногорная Шелковица прошлась по палубе, потрогала одну лиану, другую… и решительно дернула. Наглый вьюнок внезапно отцепился от своей опоры и петлями, словно канат улегся на доски. — Пойдет. Отсюда буду Единение проводить.

Откуда-то сверху послышался новый шум, и рядом с вьюном с верхотуры шлепнулась здоровенная змея! Питон, в смысле, анаконда. Вот только оглушенное падением пресмыкающееся ничего не успело сделать: секира Звездочки начисто срубила страшилищу голову. И пинком копыта отшвырнула забившееся в агонии тело.

— Пропитка выветрилась, хе-хе, — престарелый фавн с погонялом Клин, у которого змею зарубили прямо перед лицом, добродушно улыбнулся. — А я предупреждал молодежь — как стоянка, кисти в руки и мазать, мазать…

— Пропитка — это какая из трех бочек? — уточнил я.

Груз из шхуны уже поднимали на палубу следопытовского трофея, используя рею бизань-мачты и систему из веревок и блоков: нанесением репеллентов стоило заняться в самую первую очередь, и только потом остальным. Местная фауна терпеть не могла открытые пространства, особенно это касалось мелких москитов и прочих паразитов. А те, что рисковали их пересекать, обычно пасовали перед открытой водой, делая жизнь на пиратском острове вполне комфортной. Но бандитской вольнице все равно пришлось придумать метод получать свою горючую жижу и каждую ночь жечь эту смесь из масел и растительных спиртов, отпугивая светом и запахами тех немногих, кому вода и небо без веток над головой были нипочем.

— Дак ты крышку-то долой и нюхни, милок, хе-хе, — посоветовал мне старый пират с закрученными рогами… и тут же скрючился, тяжело закашлявшись. — Кхе, кхе, кхе! Вижу, я тебе нравлюсь, красотка!

Копытом в бок — это больно. То, что от тела флибустьера уже давно остался один обрубок без обеих ног мою жену совершенно не смущало. Как, собственно, и всех остальных — скованные у груди руки никто ему не собирался освобождать. Мы все получили на острове отличную прививку от излишнего милосердия. Если б не должность старшего корабельного плотника и тяжелое увечье, не дающее устроить серьезную диверсию, калеку казнили бы вместе с остальными: молодые ученики фавна-деревщика люто ненавидели! И давно бы пустили в расход сами, вот только рогатая мразь предусмотрительно не раскрывала ключевые технологии обработки досок и канатов. Им. Нам-то, понятно, он все рассказал.