– Ю-юля-я-я! Домой! – интеллигентная бабушка Бела, мамина мама, порой по часу стояла на балконе, пытаясь загнать гуляку.

Я не могла спросить у Яндекса или загуглить, что это за группа «Кино» и что вообще представляет собой русский рок. Сходить на железнодорожную станцию и по совету немолодого длинноволосого продавца купить в палатке несколько кассет – было единственным способом познания манящей культуры. Так и поступила. Тремя неделями ранее я трудилась упаковщицей в одном из новеньких московских супермаркетов. За десять рабочих смен удалось заработать пятьсот рублей. Не отходя от палатки, вставила кассету с альбомом «Группа крови» в небольшой серебристый плеер, приобретенный здесь же на честно заработанные. Не успев нажать на «плей», я залилась хохотом. Вспомнила нашу с Иркой детскую попытку разжиться деньгами. Мы умудрились целый день успешно и безнаказанно продавать дикую вишню в газетных кульках, наполовину заполненных листьями.

Песни группы «Кино» были не похожи на слащавую попсу и однообразный немузыкальный рэп. В хитросплетении брутальных мотивов и искренних слов была недоступная до конца глубина. Тогда я не знала, что у нее есть свойство с годами открываться все новыми и новыми красками.

Через месяц кассет стало уже десять. Прибавились самые известные альбомы «ДДТ», «Наутилуса» и «Алисы». Через полгода они заполнили половину стола, за которым я, окончательно забив на учебу, уже не занималась уроками. Чтобы выучить песни, я включала плеер и каждое слово записывала в блокнот, то и дело ставя кассету на паузу и перематывая назад. Джинсы получили боевые раны в виде потертостей и дырок, а уже хорошо сформировавшуюся верхнюю часть фигуры украсила недорогая косуха, купленная на Черкизовском рынке.

От компании Русака мы узнали, что в Москве на Старом Арбате есть «стена Цоя». Место, где фанаты группы «Кино» собираются попеть песни и пообщаться «не на сухую».

Близился мой тринадцатый день рождения, а опыт употребления спиртного ограничивался походными посиделками с родителями. Несколько раз мне давали пригубить кружку с разведенным спиртом. Надо было потренироваться. Компанией из пяти человек, среди которых была верная Ирка, мы отправились в находящийся недалеко от наших хрущевок дендрарий лесотехнического института. В кожаном рюкзаке позвякивали три бутылки самой дешевой водки «Жириновский», а в полиэтиленовом пакете на праздник спешили яблочный сок и фанта. Пластиковые стаканчики и закуска отсутствовали. Пузырек передавали по кругу. Вдогонку шли сок и фанта – кому что по душе.

После третьего круга картинка прервалась. Следующим в кадре появилось перепуганное, в больших очках лицо бабушки. Ей юные собутыльники, заботливо взгромоздившие меня на четвертый этаж, смекалисто сообщили, что «Юля отравилась пирожком». Надо же было как-то объяснить полубессознательное состояние и извергающиеся из тельца потоки «Жириновского».

Мудрые родители осознавали бесполезность наказания и дали мне шанс самостоятельно сделать выводы. В дальнейшем алкогольные мероприятия обходились без «отравлений». Ну, разве что пару раз.

Весь следующий год еженедельно с одноклассниками и друзьями из Мытищ я вписывалась на рок-концерты. От сохраняемых билетов стены моей комнаты пестрили калейдоскопом красок и многообразием названий. Голосовые связки, израненные истошным ором, требовали пощады и все чаще отказывались исполнять свою функцию. Их жизнь сильно отравляли незнакомый ранее сигаретный дым и коктейль «Отвертка», все чаще льющийся из алюминиевой банки. Круг знакомств в маргинальной среде стал до неприличия огромным для восьмиклассницы. В нем были и добродушные рокеры с хвостами различной длины, и немытые пестрые панки, без жалости к себе проваливающиеся в метадоновый реквием по мечте. Но из романтического восприятия неформальной жизни девочку с плеером вывели не они. Массивными черными колесами, скользящими в закат, по нему след в след проехалась колонна байкеров.

Первые ребята, с которыми мы познакомились в этой тусовке, и мотоциклов-то не имели. Таких в те годы называли скамейкерами. Мы с подругой, одетые в традиционно рваные джинсы и косухи, заходили в метро, когда к нам прицепился бородатый нетрезвый парень лет двадцати. Он был сильно удивлен, что такие «клевые герлы» до сих пор не знают байкеров с «нашего штата [4]», и сразу пригласил в гости в близлежащую шестнадцатиэтажку. В прокуренной комнате на втором этаже ежедневно собиралось минимум человек по восемь. Все они много пили и сокрушались, что не могут накопить денег на мотоцикл, либо лишены прав, либо…

Одним из них оказался Олег по кличке Индеец, запасным позывным которого служило говорящее прозвище Поллитра. Он, как и остальные, «копил» на мотоцикл, но был чуть старше и имел в своем застольном арсенале немало жизненных историй. Еще Поллитра был как-то проще и добрее остальных. В общем, ровно через неделю знакомства нас с Индейцем «обвенчали», кропя пивом согласно байкерским традициям. Олег, как я, любил куражиться и выражать эмоции. Помню, как мы бежали к реке по ромашковому полю и пели «Просвистела». Как ездили на рок-фестиваль «Крылья» в Тушино, где он не спускал с плеч мою маленькую тушку.

Однажды мы с Индейцем пришли в гараж к «настоящим» байкерам. Из каждого угла бетонного лабиринта раздавались урчание моторов разного объема и зарубежная рок-музыка. Адепты четырехтактной [5] страсти вели себя, как мне показалось, довольно наигранно и не скрывали свою любовь к деньгам. «Скорее надо уходить отсюда…» – так с юности проявлялась моя непреложная способность быстро оценивать ситуацию единственно верным образом. Тогда я не знала, что это похожее на интуицию глубокое чувство исходило от Того, Кто создал меня. Олег наконец все обсудил со словно депортированными из Америки кадрами, и мы собирались валить, как откуда-то из недр гаража появился он. Кожаная, словно из стали, жилетка, кепи натовской расцветки, черная борода и зеленые глаза. Этот «настоящий» мотоциклист был полной противоположностью моему названому мужу.

– Олег, давай в четверг приезжай ко мне на заправку, детально поговорим, – видно, вальяжный красавец был здесь главным.

– Спасибо, Шеф, договорились! – ребята пожали друг другу руки, и мы с Индейцем выдвинулись в сторону автобусной остановки.

– Почему «Шеф»? – как бы невзначай спросила я.

– А он начальник вон той автозаправки, – Поллитра показал на желто-зеленое здание слева. – Я очень надеюсь, что он поможет по своим каналам по дешевке взять хотя бы урал [6]. Устал я без лошади, понимаешь?

– Понимаю, – вздохнула я.

В тот вечер Олег крепко напился все в той же прокуренной комнате на втором этаже, и мы разругались. Наутро он уехал домой, на другой конец Москвы, но я не жалела.

– Ма-а-ам… А почему так происходит в жизни? – спросила я, разглядывая из окна кухни пышный клен. – Вот вроде тебе человек нравится очень сильно. Ты уже готова с ним всю жизнь прожить. Но потом – раз, и все сгорело, как не было ничего. И пустота. Почему так?

– Критический срок, – улыбнулась мама, вытирая руки клетчатым полотенцем.

– Это как?

– Ну понимаешь, – она оставила посуду в раковине и села напротив, – сначала, первые полтора месяца, тебе человек интересен просто потому, что он новый. А потом скорлупа отваливается, и он остается таким как есть. Со своими недостатками, которые ты раньше не замечала.

– Хм… Ну да, есть такое, – с умудренным видом я вспоминала детские влюбленности.

– Только когда пройдет время, можно действительно увидеть человека и понять, подходит ли он тебе.

– Согласна. Но что делать, если эмоции зашкаливают? – я смущенно опустила глаза в тарелку.

– Можно им и поддаться, но потом будет больно. Впрочем, и это ничего. Главное – сделать выводы, – это была любимая фраза мамы. Видимо, и она страдала в свое время от постоянных наступаний на грабли.