─ Открой глаза. Смотри на себя, ─ вытаскивает он меня из секундного забытья.

Шестой удар врезается в истерзанные ягодицы, и я кратко вскрикиваю, вновь вытянувшись в струнку.

─ Лера, стоп-слово. Скажи и все кончится, ─ просит он потеплевшим голосом.

─ Шесть, ─ проговариваю я, проглатывая всхлипы.

Удары номер семь и восемь кажутся не такими болезненными, но эффект, похоже, накопительный, потому что девятый шлепок заставляет меня разрыдаться. Я наблюдаю, как мое отражение, красное и потное, обливается слезами и старается увильнуть от ремня. Но от него никуда не спрячешься.

─ Я не слышу, как ты считаешь, ─ доносится издалека, словно Мастер пытается докричаться до меня из другого конца комнаты. Молчу, пытаясь сориентироваться, но голосовые связки словно парализовало. ─ Лера, все хорошо?

С чего бы он опять назвал меня по имени? Чувствую себя маленькой песчинкой, которую несет в пространстве. Вздрагиваю всем телом, и меня накрывает теплой волной абсолютного счастья. Позволяю вихрю подхватить легкое, словно перышко, тело и унести в звездное небо.

Вижу себя со стороны, и дело вовсе не в зеркалах. Вот Мастер.…Нет, не Мастер…Мой Тёма освобождает меня из плена и аккуратно опускает на мягкий пол. Расстегивает ошейник, но я прижимаю его руку к шее, не позволяя избавить себя от символа наших отношений. Не справилась. Так себе из меня Саба. Зато полетала.

─ Лера, все хорошо? ─ так забавно слышать в его голосе тревожные нотки. ─ Дай сюда ошейник. Это конец сессии.

Забирает у меня ошейник, укладывает мою голову себе на колени и ласково протягивает кончики пальцев сквозь пряди волос. Боль теперь — твой лучший друг.

Зарываюсь носом в его руку и счастливо замираю. Мышцы в кисель, и только сердце все еще выбивает барабанный ритм.

─ Почему ты стал таким? ─ выдыхаю я между судорожными толчками.

─ Вероятно, потому же, почему ты такая. Кайфующая от боли, ─ отвечает он терпеливо, подушечками пальцев собирая слезинки с моих щек.

─ И у нас никогда больше не будет этого как у всех обычных людей? ─ задаю я вопрос, который меня очень сильно волнует, но его, наверное, следовало бы оставить при себе.

─ Слишком много вопросов. Я собирался приласкать тебя, как ты любишь, но, если не прекратишь спрашивать о всяких глупостях, накажу еще раз, ─ обещает он, но без своей запредельной серьезности.

Наказывай. Теперь я знаю, что за болью скрывается нечто особенное, чего я не успела понять и прочувствовать в полной мере ─ только надкусила и отключилась, снесенная новыми эмоциями.

Она устроилась между моих ног, опершись щекой о мое колено, а я перебираю в пальцах пряди волос. Я не хочу сегодня говорить с Лерой, маленькой врушкой и предательницей. Жажду поскорее вернуть мою Сабу, которую та забрала. С ней разговор получится куда более откровенный и содержательный.

Пять лет. Прошло пять чертовых лет! Присасываюсь к сигарете и тут же закашливаюсь. Легкие отторгают ставший ядовитым дым. Прискорбно. Годы почти абсолютной «трезвости» превратили меня в не пойми кого. Но сегодня я вернусь в полном объеме.

Лениво пожираю ее глазами, постепенно выпуская наружу свою истинную сущность. Моя малышка стала еще более дерзкой, хоть и сидит послушно в ногах и втихушку поглаживает пальцами оголившийся участок кожи между ботинком и брючиной. Выше пояса на ней только широкий ошейник с массивным кольцом, так напоминающий собачий.

Протягиваю руку и прижимаю раскаленную ладонь к груди ─ мну ее и щиплю. Глазки у нее раскрываются на пол-лица, а зрачки расширяются как у героиновой наркоманки. Уже вся мокрая, как хочет, чтобы я её высек, а потом трахнул. Все что угодно, лишь бы касался тела, но я не позволяю Сабе разгореться. Пусть пока тлеет и изводится.

Убираю руку и вновь затягиваюсь, разглядывая портупею, которая ремнями схватывает талию и бедра. Грубые ремни на нежнейшей коже. Красивое сочетание, которое я сегодня хорошо так преумножу.

─ Расскажи мне о своей сессии, девочка! ─ приказываю я.

─ О какой, мой Мастер? ─ отзывается сексапильным голосом, но глазки поднять не решается.

Наконец-то усвоила правила. Или просто сделала вид?

─ Той, где ты была Нижней, ─ уточняю я, не особо заботясь о другой сессии, где ей максимум отлизали, а то и просто пососали набойки на каблуках. ─ Понравился тот Дом?

─ Нет, Мой Мастер, ─ голос тихий и такой глубокий, что аж затягивает.

─ Почему же? ─ спрашиваю, чувствуя, как поджариваюсь на сковороде ревности.

─ Потому что он — это не вы, ─ проговаривает прочувственно, сокрушая словами мои ребра и вытаскивая ими же сердце.

─ Опиши сессию с самого начала, ─ давлю, не теряя серьезности тона.

─ Он приказал мне раздеться и встать на колени…, - начинает Саба и замолкает, зля и подогревая меня своим молчанием.

Специально заводит. Провоцирует на ревность и жесткое наказание. Нарывается.

─ Продолжай, девочка, ─ приказываю, продев палец в колечко на ошейнике и притянув ее так близко, что дрожащее тело соприкоснулось с моей промежностью.

─ Он расстегнул брюки, достал член и приказал взять его в рот.

Этот разговор ─ пытка. Каждое ее слово ─ пощечина с послевкусием усмешки. За такое я должен хлестать ее плетью, пока сам не выбьюсь из сил. Простой обыватель скажет, что минет ─ это не полноценная измена. Для меня же её вагина менее священна, чем рот. Вагинальный секс может быть довольно обезличенным. Его можно простить, а вот минет ─ это всегда что-то личное. И она знает мое отношение к этому. Это рот, которым она ублажала меня. Рот, который я потом страстно целовал, ощущая собственный вкус. Теперь его осквернил другой ─ нашпиговал своей спермой, которую моя Саба послушно глотала.

─ Все проглотила? ─ спрашиваю я, оттягивая колечко еще сильнее и лишая ее нескольких вдохов.

─ Он не кончил. Я задела его зубами, ─ тянется за моей рукой как послушный бамбуковый стебелек.

─ Запихивал слишком глубоко?

─ Мне просто с ним не нравилось, и я хотела, чтобы он поскорее взялся за стек.

─ Хорошо тебя наказал? ─ продолжаю я задавать наводящие вопросы. Саба вытянулась в струнку, выпятив пушную грудь, и старательно отводит глаза.

─ Пятьдесят ударов, ─ слетает с искусанных в кровь губ.

─ Пятьдесят? Не слишком ли круто для человека, который надолго покидал Тему?

Молчит и все увиливает. Рывком притягиваю к себе и свободной рукой хватаю за волосы на затылке. Всматриваюсь в темные до васильковой синевы глаза, ища там мерзкую ложь Лерочки-манипулятора.

─ Все протерпела? ─ мой тон спокойный и абсолютно ледяной.

─ Он порол не так, как вы. Без протяжки, ─ лепечет она очередные «лестности», словно забыла за пять лет, кто я есть.

─ Отключилась, да?

─ Нет, я сказала стоп-слово, ─ почти выкрикивает Саба, не выдержав моего пристального взгляда.

─ И какое же он выбрал стоп-слово? ─ уже не таясь, усмехаюсь я.

─ Красный.

Увлекательная история, только есть одна проблема… По глазам вижу, что все это ─ чистой воды фантазия. Могла бы и получше постараться, придумывая образ незадачливого Дома, который ни в ротик трахнуть не может, ни высечь как следует не способен. Ревности моей хочет. И я бы купился, если бы это был первый раз. Но она и раньше меня провоцировала, наплевав на ошейник, символ честности и повиновения.

─ Красный, да? Ты разве позабыла, что за подобного рода манипуляции тебя ждет очень жесткое наказание, девочка? Или так хочется в сабспейс, что специально бесишь меня?

─ Нет, мой Мастер, ─ нарочито почтительно отвечает она, красноречиво положив ладошку мне на колено, хотя трогать запрещено.

Сидит такая невинная, поджав под себя ножки в черных чулочках, и с честными глазами заводит меня своей невнятной байкой, так еще и настаивает, что это правда.

─ Ты мне врешь!

─ Нет, мой Мастер, ─ сдавленно произносит Саба и вскидывает на меня глаза, в которых стоят слезы.