─ Нет.

─ Пока ничего, спасибо, ─ произносит Артём сиропным тоном, а когда официант уходит, обращается ко мне: ─ Лера, ты делай вид, что мы беседуем. Приличное ведь место. Шучу. Хлебни коктейль и расслабься. А я продолжу.

Я послушно отпиваю из бокала, который приятно холодит кожу, и отдаюсь волне неги, которая рождается на кончиках его пальцев и заволакивает все тело сладким, мокрым мороком.

Его движения очень мягкие и тягучие. Подушечка большого пальца не спеша ласкает головку клитора, а тот палец, что внутри, поглаживает упругие, чувствительные, как нервы без оболочки, стеночки, заставляя их сокращаться.

Делает пару глотков из своего стакана, чуть наморщивает нос и свободной рукой дотрагивается до моей щеки. Нежность и легкость этого прикосновения компенсируется тем, что Артём вводит еще один палец и принимается возбуждать меня более грубыми и резкими движениями. Чуть сгибает пальцы, чтоб я могла хорошенько на них насадиться, и разводит их в стороны так, чтоб я почувствовала давление. Мои нервные окончания вконец взбесились. Я уже готова плакать оттого, что меня рвет на две стороны. Разум не позволяет кончить, потому что мы делаем это на виду у всех, а тело изнывает от желания окунуться в море экстаза.

Артём чувствует меня лучше, чем я сама: когда уже нет сил сдерживаться и я готова полыхнуть, как атомных реактор, он хватает меня за шею и целует в губы ─ властно и глубоко. Этот поцелуй доводит меня до ручки. Тело сотрясается волной бешеных конвульсий. Он глотает мои стоны и поглощает колебания тела, буквально вдавив в себя. Я тихо плачу у него на плече, чувствуя себя самой счастливой на свете.

─ Видишь? Когда ты со мной, условности не нужны, ─ ласково шепчет он мне на ушко, удваивая негу, которая сделала мое тело легким и почти бескостным.

Официант приносит большие белые тарелки, и мы расцепляемся. Нужно бы выйти в дамскую комнату, но ноги не слушаются — меня словно размазало по стулу.

─ Ты миллионер? ─ выдыхаю я очередной глупый вопрос, сгенерированный почти отключившимся мозгом.

─ Обижаешь, Лера, ─ фыркает он. ─ У меня тачка стоит гораздо больше ляма, да и в наше время миллион ─ это фигня. Так что в этом плане «да», но ты явно имела в виду другое, и ответ «нет».

─ Тогда, кем ты работаешь?

─ Секрет. Не скажу, но ты можешь угадать. Каждый день, который мы проводим вместе, ты получаешь одну попытку угадать. Люблю хреновы игры! И ты любишь, правда? ─ спрашивает Артём, вытирая пальцы салфеткой.

─ Ты нефтяник? ─ включаюсь я в игру.

─ Вообще-то, свою попытку ты уже истратила, когда назвала меня миллионером, но так как ты очень красиво кончила, я прощаю тебе эту шалость. И опять не угадала.

Берет вилку, набирает ризотто с горкой и подносит ее к моим губам. Я послушно открываю рот и зубами снимаю с вилки комок липкого риса с насыщенным сливочно-сырным вкусом. Ризотто вязкое и в нем попадаются кусочки грибов. Сейчас так модно говорить про абьюз. Но можно ли назвать абьюзером того, кто только что довел тебя до оргазма и кормит с рук? К слову, к своей еде Артём не притрагивается, будто сыт «аперитивом».

─ Поговорим о твоей работе в банке. Кайфуешь от цифр или нравится находиться поближе к баблу?

─ Я не…

─ …меркантильная? Я вижу, что нет. Но в бабках нужды не будет, как и в прочих удовольствиях. ─ В разговоре он такой же неистовый: прыгает с одной темы на другую, и у тебя нет ни единого шанса отдышаться. ─ Так почему такая пылкая куколка без парня?

─ С чего ты взял, что без парня? ─ спрашиваю, предварительно сделав большой глоток коктейля для храбрости. Алкоголь приятно кружит голову и постепенно снимает меня с тормозов.

Я очень редко пью, потому что быстро пьянею. Вот и сейчас вкусный коктейль так активно бьет в голову, что Артём кажется еще более красивым. Просто греческий бог, спустившийся с Олимпа. Особенно манят губы, красиво очерченные, пухлые и капризно изогнутые. Хочу встать, сесть ему на колени и целовать их, пока хватает дыхания.

─ Начнем с косвенных признаков, ─ улыбается он. ─ Если бы у тебя был мужик, ты бы не привела к себе первого встречного и не отдалась бы ему так сладко. Ну а если говорить о более явных сигналах, то, когда я вошел в тебя, понял, что ты давно ни с кем не была. Тебе стало больно.

─ Я…

─ Не смущайся, ─ обрывает он меня. ─ Потом ты разогналась, и толика боли только добавила перца. Знаешь, было почти как с девственницей. Нельзя так долго воздерживаться. Вредно для здоровья.

Смена блюд. Официант забирает почти нетронутую еду и подает десерт: шоколадный мусс, украшенный малиной, и очередную порцию крепкого алкоголя для Артёма. Мой мужчина хватает самую крупную ягоду, хорошенько перемазавшись в муссе, и отправляет себе в рот.

─ Знаешь, ты по вкусу как этот десерт. Сладковато-будоражащая, с горькими нотками, чтоб было не приторно. Попробуй.

Берет еще одну ягодку и проводит ею по моим губам, вынуждая меня открыть рот и слизнуть нежную малинку в шоколадной обертке с его пальцев. Зажимаю губами кончик его пальца и прохожусь по нему языком. Дрожит всем телом, а зрачки увеличиваются, делая глаза демоническими. Плавно убирает от меня руку, но не взгляд.

─ Не могу больше терпеть. Хочу всего и быстро. Поехали.

─ Куда?

─ Ко мне.

Выбираюсь из туфель, поднимаюсь на носочки и семеню за ним. Артём опять бросает в меня почти осуждающий взгляд ─ так каждый раз, когда я делаю что-то, чего требуют законы или правила приличия. Он словно презирает все условности, навязанное обществом. Типа тех, что запрещают заниматься сексом в общественных местах или диктуют, что спать с первым встречным неприлично.

Квартира Артёма столь же странная, необычная и манящая, как и ее хозяин. Это даже не квартира, а какой-то минималистичный музей. Огромное пространство без стен. Хотелось бы назвать это студией, но такие квартиры обычно крошки, а тут можно играть в футбол, вед его квартира величиной со стадион. Возможно, она кажется таковой за счет того, что полы, стены и потолок ─ абсолютно белые. Но белизна не такая, как в больничной палате ─ она глянцевая и молочно-прозрачная, подсвеченная кое-где яркими неоновыми вывесками.

─ Можно воспользоваться ванной? ─ прошу я, надеясь если не привести себя в порядок, то хотя бы умыться.

─ Не надо о таком спрашивать, ─ говорит Артём со строгими нотками в голосе. ─ Пользуйся, чем хочешь и бери, что хочешь. — Хватает меня за подбородок и опять сажает в клетку своих шаманских глаз, которые превращают тебя в послушную куклу Вуду. ─ Но мне нравится, как ты просишь моего позволения что-то сделать.

Киваю, и он меня отпускает.

Мне не нужно спрашивать, где ванная. Это единственная здесь коробка со стенами. О такой ванной мечтает каждая девочка, хоть она и чисто мужская. Огромная. Тут точно поместится все мое убогое жилище, которое напоминает мышеловку. Если вся квартира максимально светлая, то здесь тебя резко накрывает ночь. Все, вплоть до аксессуаров, черное. Даже просторная душевая кабина собрана из кусков черного стекла. А еще есть шикарная ванна, где можно устраивать заплывы.

Зеркало над раковиной занимает почти всю стену, и в нем отражаюсь я. Новая и непривычная я. Трясущаяся не от страха, а от предвкушения. С припухшими и розовыми, как съеденная с его рук малина, губами. Еще бы! Мы целовались всю дорогу сюда ─ чуть не занялись этим прямо в такси. Но самое необычное ─ это глаза. Не могу узнать собственных глаз. В них горит что-то новое. Огромное желание жить и чувствовать эту жизнь каждой клеточкой тела. И жизнь воплотилась в нем.

Я наскоро умываю лицо, смыв остатки косметики, и закручиваю волосы в пучок.

Выхожу, пытаюсь сориентироваться, и вдруг понимаю, что у Артёма нет кухни. Есть что-то типа барной стойки, которая заставлена бутылками с разноцветным содержимым, а на стене неоновая вывеска с коктейльным бокалом и надписью «Живи!».

Артём стоит за стойкой и режет лайм на красивые ровные дольки. Кажется, он тоже привел себя в порядок. В своем стиле: избавился от рубашки и пиджака. Стоит и светит голым торсом. Рот наполняется слюной ─ то ли оттого, что я смотрю на лайм, то ли потому, что я «облизываюсь» на его обнаженное тело. Маленькая дурочка, одержимая плотью и плотским.