Позволяю себе сдаться и вырубаю дорожку. Трясусь, обливаясь потом, и пытаюсь вновь договориться с собой. Нужно затаиться, Артём. Нужно по-другому. Лера не хочет, чтоб ты ее трогал, и ты будешь держать руки при себе. И даже без стоп-слова. Но ты же знаешь, как манипулировать Лерой. Да мерзко, и ты обещал больше так не делать…Но. Если упустишь последний шанс, то останется только сдохнуть. Напомни ей, что было и покажи, что она теряет, и Лера сама потянется к тебе.

Запрещаю себе думать о нас вместе. Иначе сорвусь. Тороплюсь в душ, чтобы встать под ледяную воду и смыть жар, рожденный воспоминаниями.

─ Как тебе новый референт? Вроде толковая в работе, ─ опять заводит Костик душеспасительную беседу, от которых воротит.

─ Справляется, ─ бросаю я.

Лера, и правда, справляется. Каждый день себя переламывает. И меня бесит, что она приближается ко мне через силу. Так бесит, что хочется сделать замечание. Жесткий выговор, который доведет ее до слез. Хочу вывести ее на эмоции, но держусь. Моя малышка этого не заслужила.

Ее эмоции ─ мое топливо. Я изголодался по ним. Жаль, раньше не понимал, как Лера меня насыщает. Не понимал, что другая и сотой части не даст того, что давала она.

─ У вас уже было? ─ спрашивает он, ухмыльнувшись.

─ Что было? ─ бормочу я онемевшими от холодной воды губами.

─ Это самое. Такая ведь куколка и смотрит на тебя так сладострастно.

У нас было это. По-всякому было. Секс во всех проявлениях. Чаще тематических, реже — самых простых и понятных. Лера позволяла все и почти от всего ловила кайф. Но это было в прошлой жизни.

─ Нет, — продолжаю отмахиваться от него как от назойливой мухи.

─ Мне казалось, тебе такие нравятся.

─ Какие такие? ─ застываю как вкопанный и часто моргаю от льющейся в глаза воды.

─ Трепетные и нежные, значительно моложе. Тридцать ─ это не двадцать четыре, конечно, но выглядит она отменно, просто школьница.

Я знаю, сколько лет моей жене. Бывшей жене. Я знаю о ней все. Все о ее теле. Все о ее душе. Я даже знаю, как она мыслит. Странно, что не смог удержать. Просто был упрям и самонадеян. Активно закрывал глаза на ее нужды, гнул свою линию и хотел, чтоб все было как в начале отношений. А наше начало никак не могло длиться вечно.

─ Меня интересуют только ее навыки референта, ─ отмахиваюсь я, оборачивая вокруг бедер полотенце. Строю из себя глыбу льда, а внутри плавлюсь как кусок сахара над абсентом.

─ Я думал, одним выстрелом решу две проблемы. Говорил же, что тебе нужна женщина, а не тренажер.

─ У меня свидание вечером, ─ выдаю я, на ходу просушивая волосы полотенцем.

─ С Валерией? ─ загорается он.

─ Нет, с Тори, ─ уточняю без подробностей.

─ Вот это поворот! Тори славная, но я бы выбрал Валерию.

Презрительно фыркаю. Надеваю свежую, идеально накрахмаленную рубашку и черный костюм. Теперь у меня каждый день одно и то же. Таким Лера увидела меня впервые. Как бы мне хотелось, чтоб таким же она меня и запомнила. Защелкиваю те самые запонки, которые впервые застегнули ее трепетные, доводящие до исступления пальчики, и тороплюсь к себе, игнорируя Костика, который все возится с галстуком.

Лера уже на рабочем месте. Стоит, держа в руках букет ромашек. Улыбаюсь и на ходу бросаю:

─ Доброе утро, Валерия.

Не останавливаюсь, но шаг замедляю максимально.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

─ Артём, ─ окрикивает меня по старой памяти, забыв про отчество и нашу офисную игру, в которой мы отыгрываем несвойственные нам и крайне лживые роли.

─ Да?

Останавливаюсь и резко разворачиваюсь, провернувшись на пятках. От ее взгляда пульс сначала взлетает до сотки, а потом и вовсе уходит в бешеный отрыв.

─ Это от тебя букет?

─ Да, ─ честно отвечаю я. ─ Тебе не нравится?

─ Нравится, ─ нехотя соглашается Лера, коснувшись носом прохладных лепестков. ─ Но ты не романтик, и я не понимаю зачем.

─ Мне так жаль, что ты запомнила эту чушь. И цветы ─ это же не домогательство, ─ продолжаю строить из себя пай-мальчика.

─ Почему ромашки?

─ Это твои любимые цветы.

─ Откуда ты знаешь? Я никогда не говорила.

Не говорила, чтоб не пойти против моей воли даже случайно. И даже по мелочам.

─ Я все о тебе знаю! Но если я тебя опять как-то задел, то можешь выбросить букет.

─ Спасибо, ─ говорит она и демонстративно ставит цветы в прозрачную вазу на своем столе.

─ Я просто хотел извиниться и дать понять, что больше не сделаю тебе больно. Ромашки ─ это белый флаг.

Молчит. Сейчас расплачется, это точно. У нее глаза в такие моменты, как у очень грустной девочки из аниме. И они такие синие, что любое море сдохнет от зависти. И вновь я тону, увидев в них теплоту. Понемногу, по чуть-чуть я покорю эту вершину, превозмогая боль, стирая пальцы в кровь.

─ Я преклоняюсь перед вами Артём-сан! На последних переговорах я убедилась, что у вас душа истинного самурая, ─ щебечет Тори, почтительно смотря в пол.

Преклоняюсь. Для европейки это слово звучит слишком вычурно и унизительно. Для азиатки же сказать такое вполне естественно, так как это не рифмуется с экстремальным подчинением или чем-то оскорбительным. Ни одна уважающая себя японка не будет с мужчиной, которому не станет поклоняться. Для нее он ─ господин. Его авторитет непререкаем. Это жизнь. Не игра. Как жаль, что раньше я не понимал, что нужно именно жить, а не играть.

─ Ага, все бы гейши были мои, ─ улыбаюсь я и отпиваю немного из своего стакана, в котором уже растаял весь лед. И растопился он не от кипящих страстей.

Морщусь. Теплый, разбавленный водой виски ─ отвратителен, а вот вечер вполне приятный, только есть проблема… Я ему не принадлежу. Это все картонная иллюзия. Паутина, которую я плету, чтоб вновь вернуть Леру, а вместе с ней и забытое счастье, которое не ценил, когда владел им безоговорочно.

Тори не смотрит на меня — не в ее культуре глядеть мужчине в глаза. Это признак неуважения. Небывалая дерзость. В Лере я ее взращивал и… давил. С одной стороны, я стал для нее «родителем», который хотел, чтоб его обожаемый «ребенок» раскрылся, получил все лучшее: стал солнцем, которое сияет так ярко, что больно глазам. И в то же время я хотел, чтоб Лера мне полностью подчинялась. Она была моим всем. Крошка Лера стала моим вином, хлебом, кровью, что бежит по венам. Ее внезапная дерзость вставала поперек горла, делая мою крошку не такой идеальной Сабой, какой я ее видел.

─ Вы бы стали хорошим данной, ─ робко улыбается Тори. Ее улыбка ─ подарок с ароматом цветущей сакуры. ─ Была бы я гейшей, мечтала бы о таком.

─ Почему? ─ спрашиваю с любопытством, крутя в пальцах потеплевший бокал.

─ Вы знаете, что такое честь, Артём-сан. А еще вы словно огромный дракон, с которым любая женщина будет чувствовать себе защищенной.

Интересная теория. Не уверен, что Лера чувствовала себя защищенной. Да и честен я с ней никогда не был. Моей малышке со мной, прямо скажем, не повезло. Моим Сабам всегда было со мной комфортно и максимально кайфово, ведь я всегда заботился о них и никогда не перегибал палку. О Лере я тоже заботился. Даже больше, чем о других. Но с ней что-то пошло не по плану. У меня снесло крышу, и я стал все чаще переходить грани разумного. Да и Лера первое время разгоняла меня, как хороший гоночный болид, игнорируя стоп-слово и прочие правила, установленные для ее же безопасности. В итоге чем больше она позволяла, тем больше мне хотелось.

Поминутно погладываю на часы и уже начинаю подсаживаться на измену. Ну где же ты? Ты же такая обязательная. Мы чувствуем друг друга.

Телефон вибрирует на стойке, и я сам начинаю вибрировать ему в тон. Глубокий вздох ─ прыжок веры ─ тыкаю пальцем на зеленое поле. От этого «теста» многое зависит.

─ Да, ─ отвечаю беззаботно; вальяжно растекаюсь по барному стулу и даже кладу ладонь на колено Тори, словно Лера может видеть сквозь пространство.