Впрочем, если он и правда был Чайкой Гелата, он уделал всех.

Не зря феллов в землях нимов называют демонами. Демоны они и есть. Вот те самые, пылающие, как огонь, и опасные, как лезвия их знаменитых клинков.

Но сейчас Клин помог всем им. Демон был на их стороне.

— Тогда мы пойдем с тобой, поможем отвести мальчика. Я передам Эзобериену.

Клин кивнул и ушел за угол дома.

Глэн заглянул туда в полной уверенности, что парень опять растворился в воздухе.

Клин копался в заплечном мешке.

Что же, и им пора собираться.

Обернувшись, он столкнулся с Эзобериеном.

— Ассеи воруют детей, у которых пробуждается магия леса. Магуи спрашивала, делают ли такое до сих пор лесные маги, я отвечаю.

Что ж, кое-что это объясняло. С тех пор как Роща Старейшин высохла, лесные маги рождались не только на территории лесовиков, но и на землях нимов.

— Но остальные дети, которые не маги, в безопасности?

— Да, Глэн. О чем ты говорил с Клином?

— Он сказал родителям мальчика идти на юго-восток, он собирается провести их к вашему племени.

— Невозможно, родители нимы, их не пустят.

— Поэтому он предложил им, если хотят, жить где-то поблизости. И дал им на это деньги. Зэбор, учитывая все, что случилось, я сказал Клину, что мы пойдем с ним.

— Ян сказал, да? — хмуро уточнил лесовик, — Ну что же, пусть будет так. Вы правы, и нужно поторопиться.

— Ох, я за всеми событиями совсем забыл узнать, как там Ян. Иди скорей к девушкам, их не стоит оставлять одних, а я поговорю с ним.

Глэн проверил ку. Поток призывал его.

— Глэн, послушай меня.

Он не сразу понял, что голос раздавался не от воды, а звучал из-за спины. Клин выглядел довольно серьезным. Выражение лица не очень вязалось с рыжим париком, который он нацепил.

— Если барон действительно отдаст родителям мальчика его долю, я думал сказать им, что сын станет русалкой или вроде того, и что он не сможет жить на земле, но может иногда приходить к ним. Я не знаю, как все устроено в племени Эзобериена, но он ходит один и наверное мальчик тоже сможет, хотя бы когда вырастет.

Глэн вздохнул. Сил взглянуть парню в глаза не было.

— Это, это хороший план, парень. Знаешь, мы пожалуй выплатим тебе эти деньги. Нечего тебе было во все это влезать.

Клин не ответил. Оглядевшись, Глэн понял, что рядом никого нет.

Ладно, теперь точно пора была связаться с Яном.

Они поговорили. Глэн вкратце обрисовал ситуацию и их планы.

Сказанное Яном заставляло задуматься.

Стебиндес не был разрушен. Дома были целы, люди уже возвращались в них и ждали родных, которые покинули город по тоннелю.

Инквизиторов не было нигде в обозримой окрестности. Причина тому, что инквизиторы ушли, как сказали Яну в крепости, заключалась в том, что тело гадалки было выдано инквизиторам, которые его опознали и признали доказательством лояльности церкви Девяти.

Беженцы могли возвращаться.

Коменданта в Стебиндесе не было, как и казначея. Стражники пропустили его осмотреть комнаты обоих. Никаких следов того, что кто-то из них был магом, Ян не обнаружил.

Все потери среди населения города, исключая перечисленных, составляли десяток стражников, в том числе тех, что пострадали от водной магии Глэна.

Ян расспросил граждан Архипелага, что говорят на счет произошедшего. В Сеадетте провели расследование произошедшего, обнаружили след магии самого Яна под крепостью, признали следствием попытки незаметно покинуть город. В ходе расследования столичные маги узнали о приказе схватить Сказочницу, так что действия обоих магов списали на самооборону.

Счастье, что все обошлось.

О том, что крепость поднималась или опускалась, разговора не было.

Сам Ян, выслушав сообщенное Глэном, заключил, что пойдет к цыганам, сообщит новости беженцам и найдет Клина, если получится.

Закончив беседу, Глэн обнаружил, что все уже собрались и ждут только его. Он забрался в повозку.

Ян говорил с ним так, будто Глэн поступал хорошо и был во всем прав. Сам он вовсе не был в этом уверен.

Он чуть не допустил войны между лесными племенами. На глазах у нимов. Рассказал личные для Аштанар события ее прямому конкуренту и выдал ему же несколько важных тайн магов.

Теперь же они оставляли беженцев одних в руках цыган, которые были вовсе не так дружелюбны и безобидны, как могли подумать нимы.

Все это Глэн вывалил на спутников. Кроме смерти Камайн, это он расскажет лично своей госпоже и в другой обстановке.

Магуи рассудила, что зря они во все это лезут, и хорошо, что все закончилось. Беженцы в безопасности, город спасен, даже мальчик спасен. И хорошо, что теперь они свободны и Глэну больше не нужно изображать нима, а всем им общаться украдкой, опасаясь слежки цыган.

Аштанар написала, что очень зря они рассказали Клину так много, особенно про Нарилию, и что письмо она разрешает показать, раз им так надо.

Хотя бы она не обвиняла Глэна в том, что они не опознали Чайку Гелата сразу же. Запоздало Глэн вспомнил, что Клин не стремился говорить с Аштанар. Могла ли она догадаться раньше?

Ее белое лицо ничего не выражало, но в глазах была тоска.

Эзобериен высказал все, что он думает по поводу действий обоих магов, не выбирая выражений. Здравое зерно его речи заключалось в том, что у пропавшего непонятно куда барда были теперь все знания, чтобы сильно насолить всем присутствующим. И они поверили нехорошему феллу. И неразумно обвиняют Отрофон-Кессеев в том, что те никогда не стали бы делать. И что последствия поступков касаются лично Зэбора, мнение которого никто даже не попытался спросить.

В этот раз Глэн не пытался его переубедить. Он сам относился к себе не лучше и чувствовал примерно тоже самое.

Сил не было даже на то, чтобы размышлять. Он мрачно смотрел в окно.

Родители мальчика действительно шли на юго-восток от деревни, повозка догнала их на дороге. Тепло поблагодарив всех собравшихся, они спросили:

— А где Чайка Гелата? Барон отдал нашу долю. Здесь достаточно не только, чтобы купить дом, здесь на целую деревню хватит. Нам правда столько не нужно, мы хотели вернуть хоть что-то.

Глэн вздохнул. Что бы не задумал Клин, его поступок вызывал у толмача чувство глубокого уважения.

— Госпожа, Чайка поручил мне говорить с тобой. Он выдумал для толпы, что мальчик отправится к нему в ученики. На самом деле, он… понимаешь, у твоего сына открылся необыкновенный дар. Его ждет великое будущее, но он, он как бы вроде русалки. Теперь его место совсем иное, для нас оно недоступно. Уважаемые, я понимаю, что это ваш ребенок. Но вы видели, что сегодня произошло. Скоро в мальчике начнут просыпаться способности, которым вы не будете знать причины и не сможете научить его, как поступить. Без этого однажды он не сможет дышать, как рыба на берегу, — В его голосе звучали кротость и сострадание, — Помните ли вы, кто защищал вас, кто был готов умереть за вас, стоять против всего цыганского табора?

Женщина кивнула и посмотрела на Эзобериена.

— Его племя живет не очень далеко. Там знают, как ухаживать за русалками. Они помогут вашему сыну, но вам с ними жить нельзя, вы люди, которые живут на берегу.

— Тогда мы найдем дом на побережье, — Сказал отец мальчика.

— Да, и, благодаря господину Чайке, у вас есть деньги на это. В дороге же ни о чем не беспокойтесь, мы отведем вас.

Эзобериен был мрачен. Но спорить не стал.

И письмо не показал, отметил Глэн.

Но кто знает, куда заведет их дорога.

Молодая женщина лет тридцати пяти стояла в кругу и говорила. На ней были надеты черная кожаная куртка с косым воротом и мужские штаны. На руке блестел браслет с бусинами всех пяти стихий.

— …Поэтому не парьтесь, что вас или кого еще обидит Бальтрат или Фелле-тонд-нали-льюсвэседре. Еще раз, Гласо разоружен, в нем нет ни одного мага, всем в Бальтрате запрещено к нему приближаться. За всеми агентами огня ведется слежка, по моему приказу начата их перевербовка. Войны не будет.