– Поехали, – распорядился босс и обратился к Алле: – Мне жаль, что всё так вышло. Постараюсь выяснить, по чьей вине произошла эта нелепая ошибка.

Слова прозвучали искренне. Девушка даже пожалела, что затеяла разбирательство.

Водитель мягко затормозил возле школьных ворот. Двое вышли из машины. Направились через школьный двор, сопровождаемые любопытными взглядами детей, спешивших на уроки.

Ильдар Маратович двигался независимой походкой. Расстегнутые полы кожаного плаща обнажали сияющую белизной накрахмаленную рубашку и широкий галстук, пришпиленный к ней золотой булавкой. В одной руке – чёрный дипломат, ладонь другой – в кармане брюк с идеально заутюженными стрелками. Он напоминал столичного ревизора, внезапно нагрянувшего с проверкой в провинциальную школу.

Рядом неуверенно семенила старшеклассница.

В холле они разошлись: Ильдар Маратович – в кабинет директора, Алла – на второй этаж, в класс. В пролёте между этажами она притормозила, потом развернулась и снова сбежала вниз. Вошла в приёмную. Обнаружив, что секретарши нет, подкралась к кабинету директора и через щёлку в приоткрытой двери стала наблюдать. Надо было бы спешить на урок, но любопытство взяло верх.

При виде спонсора-благодетеля Пётр Петрович вскочил с кресла. Заискивающе улыбаясь, почти подбежал к посетителю, каменное лицо которого подсказывало, что на рукопожатие он не ответит. Директор сбивчиво пролепетал приветствие.

– Потрудитесь объяснить, уважаемый Пётр Петрович, кому пришла в голову крамольная мысль отправить в Область чужое сочинение под фамилией моей дочери?! – грозно начал тот, бросая на стол вчерашнюю газету.

Директор уставился в статью. Пробежал взглядом.

– Да что вы говорите, Ильдар Маратович? Чужое сочинение? Под вашей фамилией? – замямлил он, делая вид, что впервые видит издание, снял трубку, стал нервно набирать номер.

В приёмной истерично затрещал телефон. Тут же из коридора донеслось цоканье каблучков. Алла отпрянула от двери, только успела плюхнуться на ближайший стул, как в приёмную вбежала секретарша. Та на ходу схватила трубку и, запыхавшись, проговорила:

– Слушаю, Пётр Петрович.

– Валентина Ивановна, пригласите ко мне классного руководителя десятого “А”! Срочно!

– Сей момент, Пётр Петрович.

Она пулей вылетела и вскоре вернулась вместе с Фёдором Яковлевичем. В этот момент директор распахнул дверь. Алла изумилась, увидев, как маска подобострастия слетела с его лица, мгновенно принявшего угрожающее обличье. В сторону учителя полетели “камни”.

– Фёдор Яковлевич! Как вы могли допустить такое бесчинство! – потрясая газетой, завопил директор.

Он пропустил учителя в кабинет и наотмашь хлопнул дверью. Та, отскочив, снова осталась приоткрытой. Алла сидела на стуле и не могла видеть происходящего, но всё прекрасно слышала.

Тут её заметила секретарша, которая, прерывисто дыша, промакивала салфеткой капельки пота, выступившие на лбу.

– А ты что тут делаешь? – удивлённо вскинув брови, проговорила она.

– Мне к директору нужно, а он занят. Валентина Ивановна, можно я здесь подожду?

– Сиди, если не боишься под “горячую руку” попасть. И знаешь что, если снова телефон зазвонит, крикни меня, я в соседний кабинет отойду, – сказала она, направляясь к выходу.

Алла, воодушевлённая неожиданным поворотом, тихонько поднялась со стула и снова припала к приоткрытой двери. Директор бесновался.

– Что о нас скажут в Области? Да мне теперь не усидеть в этом кресле! И поделом! Распустил коллектив! Всё надо самому контролировать!..

Он распекал и распекал учителя, гневно надувая щёки, морща лоб, стуча кулаком по столу. Фёдор Яковлевич выслушивал, опустив глаза, то и дело нервно двигая очки вверх по переносице.

– При чём тут вы и ваше кресло, Пётр Петрович?! – громогласно вклинился Ильдар Маратович. – Вы осознаёте, кого лишили шанса на победу? Фамилия Покровская вам о чём-нибудь говорит? Девчонка только что отца лишилась! За неё некому просить и некому платить!

Директор смолк перед грозным посетителем, обмяк и, немного съехав со своего огромного кожаного кресла, словно уменьшился в размерах. На помощь ему поспешил только что обруганный учитель.

– В-вы же пришли узнать, как И-ирочка сочинение написала, – запинаясь начал оправдываться Фёдор Яковлевич перед отцом Иры. – Н-но если оно из пальца высосано, ч-чем поможешь? А вашу девочку поддержать нужно. В своей-то школе мы п-п-пятёрку поставили, но в область как такое отправлять? Вот и решили взять лучшее сочинение – автором оказалась Покровская.

– Ну, знаете? Одно дело Ире помочь, но совершенно другое – подлог! Как проблему решать намерены?

Воцарилась тишина.

– Боюсь, уже ничего не исправить, – констатировал Пётр Петрович, прервав тяжёлое молчание. – На будущее учтём, будем советоваться.

– Если вы вообще останетесь руководить школой! И покажите-ка мне, как класс отремонтировали на мои деньги.

– Ильдар Маратович, уважаемый! Отделка идет полным ходом – средства осваиваем! Ну, давайте замнём этот инцидент – зачем нам ссориться? Покровская – она безобидная. Никуда не пойдет. А на вашу Ирочку тень ляжет, если всё откроется.

Ильдар Маратович размышлял, потирая подбородок.

– Нужно, чтобы Аллу допустили к участию в олимпиаде. У неё есть какие-нибудь документально-подтверждённые заслуги?

– Разумеется! Покровская ежегодно в конкурсах чтецов побеждает.

– Подготовьте мне копии грамот, выписку из личного дела и блестящую характеристику. Попробую договориться в ОБЛОНО.

Прозвенел звонок с урока. Всё, что хотела, Алла выяснила. Решив больше не испытывать судьбу, подслушивая за дверью, она юркнула в коридор и смешалась с толпой.

Алла, затаив дыхание, на мгновение замерла перед дубовыми дверями института. Набравшись духа, она взялась за массивную ручку, потянула на себя. Дверь не шелохнулась. Потянула сильнее. Дверь немного приоткрылась, но тут же вернулась на место, потащив хрупкую Аллу за собой. “Пятница, тринадцатое… Что-то пошло не так”, – пронеслась саркастическая мысль.

– Не хотят пускать? – весело прозвучал голос за спиной.

Оглянувшись, Алла оказалась лицом к лицу с добродушно улыбающимся парнем.

– На олимпиаду? – спросил он, открывая перед ней упрямую дверь.

– Как ты угадал?

– Студенты знают секретный код для входа. Тебя не пустили, значит ты здесь не учишься, а не местные сегодня только на олимпиаду идут.

Мандраж, мучивший Аллу со вчерашнего вечера, немного утих.

– Случайно не знаешь, где это будет проходить?

– Пойдём, провожу. Мне в соседнюю аудиторию. И, кстати, может познакомимся уже? – предложил он, протягивая руку. – Дима.

– Алла, – ответила она, подумав: – Крепкое рукопожатие.

Они влились в гудящий студенческий рой, взмывающий по широким обшарпанным ступеням, ограждённым мощными округлыми перилами.

– Если честно, я по-другому представляла себе храм науки.

– Х-ха, обветшала наука! Шучу. Это здание в списках культурного наследия. Ремонт бы не помешал. Но учиться здесь – ништяк.

В длиннющем коридоре у одной из аудиторий толпилась молодёжь.

– Тебе туда, – кивнул Дима. – Удачи! – добавил он, сворачивая в другую сторону.

Подойдя к месту сбора, Алла остановилась у окна. Там, в зоне высокого напряжения среди десятиклассников из разных школ, на неё с новой силой накатило волнение. “Зря я не взяла учебник. Сейчас повторяла бы, чтобы отвлечься”.

Алла стала наблюдать за ребятами, пытаясь читать по внешности – кто они и о чём думают.

“Этот точно отличник из приличной семьи, – решила она, разглядывая задумчиво расхаживающего парня в строгом костюме. – А девчонка в углу около урны зашуганная какая-то. Наверно, родители строгие. Боится, что ругать будут, если не справится. Вон как нервно страницы листает, аж руки дрожат. Очки того и гляди на учебник свалятся. Даже не замечает, что волосы в разные стороны торчат от того, что всё время голову почёсывает. А та – зубрила стопроцентная – важной себя возомнила. Тараторит, руками машет. Довольна, что остальные напряглись и ей в рот смотрят”.