– Смотри, мам, ящерица!

– А вот – крокодил.

– Те, как змеи, переплелись, а головы и хвосты в землю спрятали.

– В земле копошатся – не видят красоты небесной!

Вслед за мамой Алла вскинула голову: слепящая синева висела над ними ровным полотном без изъяна – ни складочки, ни зацепочки, ни замина. В эту неведомо кем натянутую синь упирались вечнозелеными начёсами сосны-гиганты. Берёзы и рябины не могли достать так высоко, но изо всех сил тянулись крючковатыми пальцами, хвастаясь изумрудами молодых листочков в огранке из недавно лопнувших почек.

Весеннее ликование отозвалось было у Аллы радостным порывом, но скоро природа вновь стала лишь бездушной декорацией.

Мама с дочкой вновь побрели по безлюдному парку.

– Мам, почему всё так несправедливо в жизни? Другие пьют, курят, болеют – но живут. А папа – он же почти идеальным был, и так рано… – Алла не смогла договорить; когда она произносила вслух “умер”, испытывала ощущение, что её защёлкивает стальной капкан, и всё тело пронзает нестерпимая боль.

– Папа – он замечательный. Мы его любим. Возможно, для тебя он идеальный, хотя сама знаешь – идеальных людей нет. Мне тоже очень больно. Пройдет ли эта боль? Не знаю. В одном я уверена: если Бог так решил, значит, так надо. А для чего – узнаем потом.

– Как это? Когда потом? – от удивления Алла остановилась.

– Конечно, откуда тебе знать? – мама грустно улыбнулась. – Вам же говорят, что Бога нет, а значит, человек умер – и всё. Скажу по-секрету – душа остаётся жить, она просто покидает тело и улетает в вечность.

Алла задумалась.

– Нам историк с издёвкой велел своим набожным бабушкам передать, что космонавты вокруг Земли летали – никакого Бога там не видели.

– Идеология. Только сами партийные руководители втихаря крестятся, детей крестят и даже службы в церквях стоят – ездят в глухие деревни, чтобы их не уличили.

Очередное открытие заставило Аллу засыпать саму себя вопросами: “Значит, они сами не верят в то, что говорят? Тогда, может, и социализм – враньё? Где же достижения, о которых в газетах пишут и по телику показывают?..”

– Мам, ты обещала о моём крещении договориться.

– Помню. Сразу после нашего разговора попросила свою коллегу узнать, что да как. Думаю, скоро уже.

Алла облегчённо вздохнула.

“Так, значит, папа жив! – снова и снова думала она. – И я не удаляюсь, а наоборот, с каждым днём приближаюсь к нему!”

Мысли растекались живой водой, заполняя каждый потаённый уголок её сознания. Цепь с чугунной гирей, болтавшейся на шее с тех пор, как папы не стало, вмиг оборвалась. Алла мысленно перешагнула через неё, оставив ржаветь там – на дороге. Выпрямилась, подхватила маму под руку и твёрдо зашагала возрождённая, вновь наполненная устремлениями в жизнь полную вдохновения и радости…

На подходе к дому чуть не сшиб с ног Гоша. Он выбежал из подъезда взъерошенный. Рука нервно сжимала свёрнутую в трубочку газету.

– Здрасть, Катерина Михална! Алк, привет! Я к тебе поднялся – дома никого. Хорошо, что всё-таки встретил! – выпалил он, переводя дыхание.

– Игорёк, пойдем к нам. Чаю попьём, расскажешь, что случилось, – предложила Катерина Михайловна.

– Тут такое, что я сам никак не пойму, – сбивчиво объяснял Игорь, поднимаясь по лестнице вслед за Аллой.

– Не суетись ты, дома поговорим, – сказала девушка, стараясь выглядеть спокойной, хотя нервозность друга начала понемногу передаваться ей – не смогла с первого раза попасть ключом в замочную скважину.

В прихожей предупредила:

– У меня в комнате бардак.

– Напугала!

Игорь сел на диван, развернул газету. Алла быстро собрала разбросанную по комнате одежду, запихала в шкаф. Отодвинула узкий ящик письменного стола, одним движением сгребла в него всё со столешницы, задвинула обратно с победным хлопком.

– Ты как в армии – тридцать сек – готово дело!

– Не люблю домашними делами заниматься. С видного места всё покидаю в шкаф, и порядок. Ну, что там у тебя за газета?

– Илюха на демонстрацию принёс. Говорит, что напечатали сочинение победителя областного конкурса, который в олимпиаде будет участвовать.

Гоша сунул газету Алле. Та выхватила взглядом: вся первая полоса посвящена предстоящему Дню Победы. По центру – чей-то рассказ. В правом нижнем углу – коротко о победителях конкурса.

– И что мне теперь до этого? – удивлённо спросила она, скомкав издание.

– Вот и я сначала так подумал, а когда Илюха сказал, что победила Ирка Нуриева, стал читать, что ж она такого офигенного накарякала. Глянь для интереса, – сказал Игорь, прищурившись.

Алла расправила газету, начала читать и воскликнула:

– Да это же моё сочинение! Как так?! Они что, перепутали?!

– Вот вопрос: перепутали или спецом так сделали?

– Что же делать-то, Гош? Маме я не говорила про нашу ссору с Ирой. Теперь придётся рассказать, что ли?

– Наверно.

Когда Гоша ушёл, Алла позвала маму на семейный совет.

Разговор был долгим и болезненным. Мама то широко открывала глаза, то непроизвольно мотала от изумления головой.

– Ирочка – такая хорошая девочка… Интеллигентные родители… Где же мораль? Что же происходит с людьми? – бормотала она, пока дочь в лицах представляла сцены из недавнего “спектакля”.

Наблюдая за мамой, Алла видела, что та не просто слушает, а что-то решает.

– Не могу поверить, что учителя советской школы, идейная основа общества, пошли на такой бессовестный подлог, – услышав финал истории, проговорила мама и добавила, накидывая шаль: – Аллочка, я скоро вернусь. Подожди меня дома.

– Ты к Ире?

– К её родителям.

– Уверена, что надо? Ты же с ними даже не знакома.

– Вот и познакомимся заодно, – ответила мама, поцеловала дочку в лоб и вышла.

Алла прошлась из угла в угол. Села на диван. Снова встала. Направилась в кухню. Залпом выпила стакан воды. Вернулась. Подняла крышку старенького пианино. Попробовала что-то сыграть – пальцы не слушались. Оперлась локтями о клавиши – громкий кластер резанул по ушам. Голова, отяжелев, безвольно упала на ладони…

В подъезде послышалась уверенная поступь. Алла выбежала в прихожую. Шаги смолкли иа лестничной площадке. Послышался скрип ключа в замочной скважине. Хлопнула соседская дверь.

Алла опустилась на пуфик в прихожей. Попыталась представить, что сейчас происходит дома у подруги. В голове мелькало множество сценариев: “Мама с порога набрасывается на родителей Иры. Нет, она пытается спокойно объяснить всю несправедливость ситуации, а Эмма Владимировна затыкает её, взвизгивая отвратительным фальцетом; а может быть, родители Иры беспристрастно и методично излагают маме свою позицию абсолютной правоты…“

Наконец мама вернулась.

– Заждалась? – спросила она, показавшись в дверях.

Алла уловила мирные нотки в голосе и успокоилась.

– Познакомилась с Ириной семьей. Приятные люди. Ильдар Маратович сказал, что совершенно не ожидал таких последствий, когда беседовал с учителем по поводу сочинения дочери. Обещал завтра же сходить в школу и всё уладить.

– Что-то не верится, – задумчиво пролепетала Алла, но почувствовала, как на душе полегчало.

Утром по дороге в школу Алла вздрогнула от резкого звука клаксона. Обернулась. На обочине проезжей части остановилась черная “Волга”. Тонированное стекло опускалось, постепенно открывая широкое, надменное лицо в очках с толстыми линзами. “Похож на того буржуя с ананасами и рябчиками, чей день последний не за горами”, – подумала она и усмехнулась.

– Алла! – густо пробасил человек с надменным лицом, слегка высунувшись в окно.

“Да это же Ильдар Маратович!” – определила она по голосу.

– Я тоже в школу, садись, подвезу.

Алла пошла к машине.

– Здесь совсем близко, я могла бы дойти пешком, – скромно сказала она, остановившись у распахнутой дверцы.

– Нет-нет, я непременно хотел бы тебя подвезти.

Она забралась на заднее сидение.