Шилан начал выкрикивать фразы на шаньском, вторя словам мальчишки.

– Тот человек, который убил вашу дочь, он будет наказан, но нам нужна ваша помощь, пожалуйста, вернитесь. Речным богам не нужна ваша жертва. Им вообще ничего не нужно, это всё людские выдумки.

Шилан переводил, наконец до него дошло, чего добивался мальчишка, что он так отчаянно искал и куда спешил.

– Пожалуйста, вернитесь. Ваша жертва никому не нужна, если вы сейчас умрете, то смерть вашего сына останется… ваша дочери будет не отомщена… те кто их убил останутся без наказания, и души ваших детей не успокоятся на том свете.

Похоже последняя фраза возымела действие. Женщина опустила на воду предмет, который она держала – то ли тарелку, то ли плетеную миску, на которой горел огарок свечки. Свет отразился на спокойной глади воды, поплыл медленно по течению. Женщина проводила его взглядом, развернулась к берегу и с трудом преодолевая поток воды, пошла в сторону берега.

Дойдя до берега она, схваченная за руку мальчишкой, вбежавшим за ней в воду, вышла, рухнула на колени в ил и отвесила челобитную.

– Гонджу, – произнесла женщина, – вы…

– Встаньте скорее, – сказал мальчишка.

– Гонджу36? – повторил Шилан, удивлено посмотрел на парнишку.

– Гонзы37, – ответил мальчик, – она сказала гонзы, она плохо говорит по-вэйски. Я Хей Ин, сын Хей дажена38, вы помните? – Минмин кивнула и заговорщически посмотрела на женщину. – Я А-Ин, мы с вами встречались… в сюесяо. Чжао Вэйли, Чжао лаоши – мой шушу, он вас… знает.

– А… – закивала женщина, – Чжао лаоши… Чжао лаоши? А-Ин?

– Да, – Минмин потянула женщину за локоть, – встаньте, прошу вас. Чжао лаоши всё мне рассказал. Тот … э… дафу, не помню его имени… э… тот, кто убил вашу дочь… его арестовали. Его будут судить. Мне очень жаль – то, что случилось с вашей дочерью… такое не должно больше повториться. Прошу вас, вернитесь в Иншань, – Минмин посмотрела на Шилана, удивлено произнесла, – почему ты не переводишь?

Шилан опомнился, начал переводить. Так, уговаривая женщину, они отвели её подальше от берега. Она плакала, мальчишка её успокаивал, Шилан переводил. Через какое-то время женщина успокоилась. Мальчишка попросил Шилана набрать хвороста, разжечь костер. Тот поколебался, но согласился. Они зашли за деревья, нашли небольшую полянку, глухо окруженную кустами и стволами деревьев. Шилан развел небольшой костер.

Обогревшись и обсохнув, накормив женщину из того, что у него оставалось, мальчишка расположился с собакой у догорающего костерка, облокотился о дерево и задремал. Шилан попытался рассмотреть его, но в темноте были видны только очертания лица. «Гонджу и гонзы… хм, – подумал Шилан, – эти два слова произносятся одинаково и на шаньском, и на вэйском». Он так же прислонился к дереву и задремал.

Шилан открыл глаза. Первые лучи солнца только-только показалось на горизонте, осветили верхушки деревьев. Белесое, утреннее небо; размытый, матовый горизонт. В предрассветной дымке тумана, поднимающегося от реки, на расстоянии десяти шагов едва виднелись силуэты стволов и кроны деревьев. В высокой траве серебрились капли росы. Солнечные лучи стрелками пробивались сквозь кроны деревьев.

Шилан осмотрелся. Женщина спала, повернувшись спиной к уголькам потухшего костра, свернувшись и накрывшись квадратным суконным полотном, которое ей дал вчера мальчишка… или девчонка. Женщина назвала его гонджу… Шилан перевел взгляд на спящего напротив ребенка и стал его внимательно разглядывать: тонкие черты лица, худощавый, белая кожа, небольшой нос, густые, с небольшим изгибом брови, длинные ресницы, лицо могло быть и мальчишеским и девчоночьим. Кадыка еще нет, уши не проколоты. Шилан опустил глаза и посмотрел на руки, обнимающие собаку: тонкие кисти, длинные пальцы, узкие запястье. «Неужели, всё таки девочка? – подумал он, – тогда откуда она умеет так драться? Нет, девчонка не смогла бы его так легко повалить».

Мальчишка зашевелился, собака подскочила и зарычала. Он тут же проснулся и встал, схватил собаку за поводок.

– Тихо, – наклонился он к собаке, – ты молодец, ты нашел… теперь ш-ш-ш, тихо.

– Доброе утро, – кивнул Шилан. – Не замерз ночью?

Мальчишка покачал отрицательно головой, поднял глаза на Шилан. На несколько мгновений Шилан оторопел, у него перехватило дыхание, он никогда в жизни не видел таких синих глаз. Тусклый, рассеянный свет солнечных лучей, пробивающихся сквозь туман, дымкой растворялся в воздухе, плавно растекаясь по лесу. Всё: листва деревьев, стволы, ветки, даже лицо мальчишки в этой дымке принимало какие-то нечеткие, расплывчатые очертания, но глаза… они словно горели холодом, искрились синими искорками. В тёмном ободке густых черных ресниц… настолько выразительные и необычные.

Женщина зашевелилась, приподнялась. Мальчишка опустил на неё глаза и Шилан, как будто очнулся от забытья, от дурмана. Неожиданно он поймал себя на мысли, что злится на женщину, за то, что та отвлекла внимание мальчишки.

Увидев мальчика женщина опять попыталась встать перед ним на колени.

– Пожалуйста, не нужно, – предупредил мальчик её попытку упасть челом.

– Вы тогда… спасли жизнь моему сыну, – сказала женщина на шаньском, – а я вас так и не поблагодарила.

– Что она сказала? – спросил мальчишка.

Он посмотрел на Шилана, но Шилана, казалось, не слышал вопроса. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы оторваться от этих глаз и понять, что ему говорят. Шилан перевел.

– Не нужно, – вздохнул мальчик.

Мальчишка осмотрелся.

– Нам надо возвращаться, – сказал он, повернулся к Шилану, – я благодарю за помощь, мог бы ты перевести… нам нужно возвращаться. Ей нужно присутствовать на суде по делу об убийстве её дочери, нас уже давно ищут… Эй, – окликнул мальчишка Шилана, – очнись.

– Возвращаться? – спросил Шилан, – в Иншань? Вы оттуда.

– Да, – кивнул мальчик.

– Как вы прошли…? – Шилан взял себя в руки, начал анализировать ситуацию, – есть какая-то тайная тропа?

Мальчишка кивнул.

– Я вас провожу, – предложил он.

– Не нужно, – мальчишка взял с плеча Шилана бурдюк с водой, протянул его женщине, – попейте и пойдем. Нам бы успеть к вечеру пересечь хребет… там нас встретят люди футина… переводи, – опять взглянул на Шилана синеглазый мальчишка.

Шилан начал переводить.

– Как только мы найдем людей футина, о нас позаботятся. Нам нужно спешить. Уже четыре дня я брожу по этим холмам. Нас давно ищут, и здесь оставаться небезопасно.

– Может всё таки я провожу? – предложил Шилан. – у меня есть еда, как вы собираетесь…?

– Я могу охотиться, – перебил его мальчик. – Я спешил, боялся опоздать, поэтому не мог охотиться. Не волнуйся, я могу о себе позаботиться. Да, – он улыбнулся, достал из гутула нож, протянул его Шилану, – вот.

– Что это? – удивился Шилан.

– Я не люблю быть… в долгу. Я благодарю тебя за еду и помощь.

– Это всё ерунда, – улыбнулся Шилан, – ты остановил её… она пыталась покончить с собой, верно?

– Да, – кивнул мальчишка, – когда был потоп, её сын чуть не утонул. Его спасли, но люди посчитали это плохим знаком и его всё равно… принесли в жертву… здесь, на реке. Потом её дочь… – мальчишка вздохнул, – её нанял в качестве прислуги один богач, но он… в общем её убили и похоронили с его умершим сыном, чтобы она, якобы, прислуживала ему в загробной жизни. Женщина от отчаяния хотела покончить с собой.

Мальчишка остановился, задумался, посмотрел вдаль, на горы, в сторону границы.

– Не знаю, что из этого получится… нам нужно идти, – он повернулся к Шилану, – спасибо, что помог. Это, – он кивнул на протянутый нож, – в благодарность. Возьми. Кроме того… извини, я кажется тебе вчера разбил губу.

Шилан принял подарок, вынул нож из ножен. Необыкновенный узор на лезвие привлек его внимание. Как волны, тонкие линии исполосовывали всю поверхность.