– Это я слышал, – кивнул Шилан.

– Но то, что он делает в Иншань? Не прошло и пары лет, как в Иншань собрали такой урожай… на абсолютно бесплодных и сухих землях… говорит с этим урожаем Вэй… могло прокормить полстраны.

– Я слышал, – кивнул Шилан, – еще там стали делать байдзоу28, по качеству настолько превышающие любое вино из тех, что я знаю…

– Вино… да, но это еще не всё, – продолжила Лин гуифей. – До давана дошли слухи, что там делают такой метал… такие ножи, которыми можно перерубить меч, или дерево, или прорезать летящую на ветру ткань… настолько они остры. И при этом их не нужно постоянно затачивать.

– Поэтому он решил… – Шилан остановился, в комнату вошла служанка.

– Я только вчера прибыла в столицу, – перевела разговор Лин гуифей, – со дня на день весь вангон ожидает прибытия ванхоу29. У давана столько дел, о нем нужно позаботится. Как тебе чай?

Она подлила сыну в чашку чая, налила себе.

– Действительно, хороший чай, – кивнул он.

– Поставь здесь, – обратилась Лин гуифей к служанке, всё еще стоявшей в дверях и державшей поднос с лакомствами.

Служанка прошла к столу, поставила на край стола тарелки с печеньями. Лин гуифей начала расхваливать угощения, предлагая их сыну, уговаривая съесть как можно больше.

– Соберите корзину, пусть возьмёт с собой, – сказала она служанке, – ты совсем исхудал, – Лин гуифей протянула пирожное Шилану, – вот, попробуй это.

Тот поблагодарил, попробовал.

– Ступай, – распорядилась Лин гуифей, – собери две корзины, пусть твои солдаты тоже полакомятся.

– Благодарю, муфей, – кивнул Шилан.

Служанка вышла.

– Еще, – продолжила Лин гуифей, – кроме метала и ножей, в Иншань делают бумагу…

– Об этом я тоже слышал, но бумаги не видел. Поэтому он хочет не только вернуть территорию, которую захватили вэйцы. Но и вторгнутся в Иншань?

– Да, будь осторожен, – кивнула она. – Я знаю, ты пытаешься найти след шушу, но сейчас не время. Даван против… поисков.

– Я никогда не мог понять, почему, – кивнул Шилан, – возможно он замешан в этом?

– Ш-ш-ш, – шикнула Лин гуифей.

– Мутин, после гибели футина лишь шушу искал виновников… теперь и эта ниточка потеряна…

– Потерпи, – Лин гуифей взяла сына за руку, – пообещай, что не будешь совершать опрометчивых поступков.

– Но, – зашептал Шилан, – чем дальше мы тянем, тем меньше шансов найти правду. Я уже вырос…

– Ты еще совсем юн, поклянись, – потребовала Лин гуифей, – что не пойдешь против давана.

– Я обещаю, – вздохнул Шилан, – что не буду действовать сейчас, но если я узнаю, что он каким-либо образом причастен…

– Шилан, – Лин гуифей остановила его, заговорила по-вэйски, – я давно хотела тебе рассказать… То, что тогда случилось в деревне, нападение нэймэнов…

– Я знаю, – кивнул он, – это были люди, посланные кем-то из врагов футина, переодетые в одежду нэймэнов.

– Не только это, – Лин гуифей склонилась к уху сына, зашептала, – я тебе должна была давно сказать об этом, но ты был совсем мал. Теперь я могу тебе всё рассказать… Ты не мой родной сын…

– Что? – он отпрянул.

Лин гуифей вздохнула.

– Я нашла тебя одного, на окраине деревни, я знала твоих родителей…

– Что с ними стало?

– В ту ночь, когда на деревню напали и всех жителей убили… твои родители спрятали тебя в бочке, прикрыли ветками… ты не помнишь… Я нашла тебя, плачущего, одного, родители и охрана лежали рядом, мертвые…

Шилан опустил глаза, обдумывал сказанное Лин гуифей.

– Тебе было два года… я потеряла своего новорождённого сына в той резне… я вырастила тебя как своего родного, всегда относилась к тебе как к своей гужоу30, но… ты не мой сын…

Шилан помолчал, обдумывая сказанное.

– Вы моя мутин и всегда ею останетесь, – он взял её за руку, – хорошо, что вы мне это только сейчас рассказали. Будучи ребенком, я мог проговориться…

– Теперь ты знаешь, что я не твоя родная мутин…

– Вы всегда были мне родной и останетесь родной… Я никогда не оставлю вас, не отрекусь… Вы меня вырастили.

– Но твой футин… вернее мой муж… ты всё это время пытаешься найти какие-то зацепки, но мой муж не был твоим футином…

Шилан задумался.

– Это не важно, – наконец заговорил он, – те люди, причастные к его убийству, они убили и моих родителей. Теперь, когда вы вошли в вангон, у нас наконец-то появилась возможность найти хоть какие-то зацепки по тому старому…

– Еще не время, – умоляюще посмотрела на него Лин гуифей, – ты еще совсем юн, прошу, пообещай, что не будешь спешить.

– Хорошо, – кивнул он, – я обещаю.

– Вырасти, окрепни, встань на ноги, заручись поддержкой и только тогда…

– Да, – кивнул Шилан, – я обещаю.

– И еще, – добавила она, – пока у меня есть возможность с тобой поговорить наедине… Не знаю, скоро ли нам еще представится подобный шанс…

– Он ограничивает вас во всем, эта клетка… этот вангон, как … змеиное логово.

– Не волнуйся за меня, – перебила его мутин, – я могу за себя постоять, так вот, еще… Лин Цзайтянь, Лин шушу, он… он не родной брат моего мужа. Он его побратим и… тогда, в ту ночь…

В комнату вошла служанка, принесла две коробки с угощениями. Вслед за служанкой в комнату вошел евнух, объявил, что даван закончил с утреней аудиенцией и направляется в покои Лин гуифей для дневного отдыха. Лин гуифей встала, взяла коробки с печеньями, поблагодарила, передала их сыну. Шилан, откланявшись и получив благие напутствия и пожелание, вышел из покоев мутин и, в сопровождении евнуха, покинул вангон.

С тех пор как мутин вошла в нейгон и стала наложницей давана, они виделись всего три раза и всегда в присутствии евнухов и служанок. То, что ему поведала сегодня мутин… нужно всё хорошо обдумать и проверить. «Значит, – задумался он, – мне не четырнадцать, а … сколько? Если меня нашли четырнадцать лет назад и мне тогда было два года… почти шестнадцать? Почему мутин сразу не сказала про возраст? Я всегда был не по годам высоким, крепким, сильным, всегда казался старше своих сверстников».

Он вышел из вангона, вручил корзины с угощениями своим дувеям, вскочил на коня.

– Что приказал даван? – спросил один из дувеев.

– В лагерь, – ответил Шилан, – Завтра отправляемся в дорогу, на юг. Нужно собраться.

На следующий день рано утром девять всадников выехали из лагеря, повернули на юг, в сторону небольшого городка Ванбайлин и далее до Пучена. Основная дорога из Аньяна до границы с Вэй огибали юго-восточные предгорья и шли на запад, через Цисы, вторую, самую южную столицу Шань и дальше вдоль Вэйхе до Мудана. От Пучена до границы с Вэй также можно было добраться по юго-восточным предгорьям, но тут приходилось плутать между холмами и разливами реки. Дороги как таковой не было, да и Дофа после наводнения снесла всю свою пойму, переворотила, перекорёжила, занесла илом, грязью, выкорчеванными с корнем деревьями, мусором и прочим, и прочим. В итоге, не имея сменных лошадей, ведя за собой только пару вьючных и останавливаемые весенними дождями и непогодой до Вэй они добрались только через две недели. И даже не до Вэй, а до номинальной границы с новой территорией Вэй, пролегавшей вдоль одного из русел реки Дофы. Устроив небольшой лагерь в расселине горы и оставив лошадей и припасы с тремя солдатами, они переоделись в одежду крестьян, Шилан распорядился рассеяться по территории и собирать информацию о местонахождении пограничных лагерей, количестве вэйских солдат, лошадей, оружия, составе и расположении конных и пехотных частей и прочее. Собирая таким образом по крупицам информацию о противнике, они провели почти полтора месяца в окрестностях Иншань.

Спустя два месяца после выезда из Аньян, Шилан, наконец удовлетворившись результатом, приказал собирать лагерь и готовиться к возвращению в Аньян. Он и два его дувея стояли поздно вечером на склоне горы у обрыва. Перед ними простиралась небольшая долина. После потопа многие дома были разрушены, хозяйства заброшены. То, что не унесла река, грудами мусора гнило и разлагалось, собирало бродячих собак, стаи птиц кружили над сгнившими трупами животных, оставленных рекой после схода воды. Уровень реки наконец-то понизился и обнажил всё, что она сметала в течение всех тех месяцев, пока властвовала в этих местах.