Камень свалился с души Сегюра, когда его товарищи один за другим явились к месту сбора, хотя и несолоно хлебавши. К трём часам пополудни телегу удалось благополучно доставить в Дувр; Лозен раздобыл там ещё повозок, и Монтескьё отправился с ними на помощь к генералу, сопровождаемый небольшим отрядом американских ополченцев. Около полуночи Вьомениль прибыл в Дувр с остальными деньгами. Радость от его возвращения была омрачена новостью о том, что два фрегата ведут неравный бой. В самом деле, издалека доносились глухие отзвуки пушечной стрельбы.

Офицеры решили остаться в Дувре; Сегюр один выедет в Филадельфию, чтобы доставить генералу Рошамбо и послу Ла Люзерну депеши из Версаля. Ему разрешили поспать пару часов перед дорогой. Укладываясь на ночлег — грязный, небритый, морщась от собственного запаха и не имея одежды на смену, — Сегюр нащупал на груди ладанку, подаренную ему на счастье доньей Марианной Изабеллой дель Кармо, с досадой сорвал её и бросил на пол.

Бумага быстро покрывалась строчками, где слова соседствовали с цифрами; Роберту Таунсенду уже не было нужды сверяться с книгой: шифр он выучил наизусть. "23 будет признана без условий. Сам 760 говорит, что, по его мнению, следующая 68 будет содержать 1 о 139 727…" Это значило: британцы наконец-то признают независимость своих бывших колоний, сэр Гай Карлтон скоро получит приказ об эвакуации Нью-Йорка. Сегодня девятнадцатое сентября 1782 года; первого октября корабли снимутся с якоря, чтобы вывезти из города беженцев, и возьмут курс на залив Фанди. "Я в жизни не видел такого всеобщего отчаяния и смятения, в каком пребывает каждый тори в Нью-Йорке". Ещё бы. Ну а "Калпер-младший" наконец-то может вздохнуть свободно: это его последнее донесение.

Ах, это воистину земля обетованная!

Баронесса фон Ридезель задержалась на крыльце — бросить ещё один взгляд на сад и реку Ришелье, открывавшуюся в просвет между деревьями. По двору расхаживали белые индюки, распушив веером хвост, и важные серые гуси; один из них прикрикнул на чёрного коротконогого поросёнка виргинской породы, который сунулся было к птичьему корыту. Сзади послышалось протяжное мычание — скоро пойдут доить коров. Теперь Фредерике уже не нужно петь за сливочное масло: она делает его сама. Баронесса улыбнулась этому воспоминанию и вошла в дом, неся в руках корзинку с только что собранными огурцами: она замаринует их и будет дарить своим канадским друзьям.

Генерал и генеральша сделались настоящими фермерами. Фриц посадил тысячу двести фруктовых деревьев, но они, конечно же, ещё слишком молоды: должно пройти лет пять, прежде чем они начнут приносить плоды. Зато с огорода собирают большой урожай. Солдаты тоже вскопали грядки рядом со своими бараками, генерал снабдил их семенами. Теперь они соревнуются между собой, кто приготовит лучший обед. Солдаты живут, как крестьяне: пока одни копаются в огороде, другие стряпают, третьи метут полы, четвёртые собирают хворост в лесу, и каждая рота по очереди ходит на рыбалку, а потом посылает часть улова баронессе — своему доброму ангелу, так что два-три раза в неделю Ридезели могут побаловать себя свежей рыбой. Сейчас лето, в лесу поспели ягоды. Фредерика раньше никогда не пробовала клюкву. Индейцы называют её оттокас; по их словам, она ещё и целебна: снимает жар, помогает при простуде. Надо будет насушить себе запас перед возвращением.

То, что они вернутся, понималось само собой, хотя, быть может, в Германии Фредерика будет с грустью вспоминать об Америке. Каролина провела здесь почти всю жизнь, Америка — родилась, а Канада… Канада родилась и в тот же год умерла; на небольшом кладбище Сореля останется её могилка.

Губернатор Альдиман обещал заехать на днях и навестить их. Знакомство с ним приятно обмануло ожидания: Фредерике говорили, что генерал заносчивый и неуживчивый, но это оказалось обычным предубеждением британцев против иностранцев. Франсуа-Луи-Фредерик Аль-диман швейцарец и, как и многие его соотечественники, всю жизнь служит за рубежом: был в полку королевства Сардинии, потом в прусской армии, в полку швейцарских гвардейцев в Голландии, перешёл к британцам и отправился в покорённую Новую Францию, а в семьдесят седьмом году его назначили губернатором Квебека вместо сэра Гая Карлтона. Конечно, у него железная рука, которой он подавляет в зародыше все попытки бунта и мятежа, зато доброе сердце. Он безжалостен к врагам, но чуток и предупредителен к друзьям. Когда Ридезели добрались до Квебека два года назад — после ужасного плавания с морской болезнью, блужданиями в тумане и прочими неприятностями, — оказалось, что дом в Сореле для них ещё не готов, и Альдиман был очень этим удручён, ведь комендант Сореля — пост величайшей важности, только такой человек, как генерал Ридезель, способен справиться с грузом возложенных на него обязанностей, а получается, что к этому грузу добавятся тяготы неустроенного быта. Фредерика именно тогда и прониклась дружеским чувством к швейцарцу, сумевшему так верно, так тонко оценить её мужа. К тому же слова у него не расходились с делом: Ридезели приехали в сентябре, а к Рождеству уже справляли новоселье. В сенях стояла большая печь, труба от которой уходила в потолок, отапливая весь дом; прихожая была так велика и хорошо отделана, что хозяева приспособили её под гостиную, в большой столовой размещалась вся семья и оставалось место для гостей, которых можно было принимать без всяких неудобств; рядом с кабинетом генерала — супружеская спальня и смежная с ней детская, причём для Августы, которой было уже десять лет, отвели отдельный чуланчик. Солдаты срубили в лесу пушистую ёлку, наполнившую дом ароматом хвои, и для детей наконец-то устроили настоящий праздник с песнями, хороводом, угощением и подарками. Как оказалось, местным жителям этот немецкий обычай был незнаком, однако очень понравился. А Ридезели, в свою очередь, впервые отведали настоящий английский рождественский пирог с начинкой из рубленой баранины с салом, перемешанной с черносливом, яблоками, изюмом, апельсиновой коркой, смородиной, мускатным орехом и сдобренной перцем, солью и гвоздикой. Впервые они не страдали зимой от холода, более того — отправились путешествовать: погостили полтора месяца в Квебеке у любезного губернатора, а баронесса даже выбралась на неделю в Монреаль, прокатившись в санях по замёрзшей реке Святого Лаврентия.

…Фредерика сразу поняла, что Фриц чем-то расстроен: его лицо — открытая книга. Он молча протянул ей письмо, чтобы она прочла сама. Его отец скончался. Жена подошла к нему и обняла; генерал закрыл лицо руками, его плечи тряслись. Фредерика плакала вместе с ним: она вспомнила о своей дорогой матери — неужели и они больше не увидятся? А её братья и сёстры? Время отпущенной ей жизни представилось песочными часами: тонкая струйка неумолимо стекает в воронку, и нельзя перевернуть часы, наверстать упущенные годы…

Генерал Альдиман тоже горел желанием вернуться в Европу. Он подал прошение о своём отзыве и дожидался приезда своего преемника, чтобы сдать ему дела. В Париже начались мирные переговоры; возможно, договор уже подписан, просто они пока об этом не знают, толковал он Ридезелям, приехавшим к нему в Квебек.

— Видите те корабли? — указал он им рукой на порт, когда они гуляли по саду. — Они отвезут в Европу ваших солдат. Возможно, нам доведётся путешествовать вместе.

Фредерика заверила его, что это величайшее её желание.

Но два дня спустя губернатор пришёл к ней, едва сдерживая слёзы:

— Вы уезжаете, а я остаюсь, — сказал он глухо. — Мне будет очень вас не хватать. Я обрёл в вашей семье друзей, каких, пожалуй, не встречу уже никогда, jamais. Я надеялся, что мы вернёмся вместе, но король решил иначе, а я обязан повиноваться. Однако я лично осмотрел судно, предназначенное для вас, и нашёл его недостаточно надёжным и безопасным. А посему я распорядился подготовить для вашего переезда тот фрегат, который вам понравился тогда, когда мы смотрели на корабли из сада. Ступайте же взглянуть, удобно ли вам на нём будет; если нет, мы выберем другой. Ваш муж должен сейчас вернуться в Сорель, чтобы отдать все необходимые распоряжения перед отъездом; вы, разумеется, будете его сопровождать, но я прошу вас выкроить пару дней, чтобы составить мне компанию в то малое время, что остаётся до вашего voyage.