Бабушка запнулась, виновато на Повелителя моего посмотрев, когда рассмеялся он низко, но не весело вдруг вместо бабушки продолжив, что глаза в пол опустила, будто не могла взгляда его выносить:

- Да только как меня старцем увидела, решила, что дочь свою мне в царицы не отдаст, как бы не убеждал я ее в том, что в любви дочь ее жить будет, целый мир к ногам своим получит. Потому и обмануть меня решили, запомнив, что покуда кровь моя в ней течет, то мне принадлежит она.

Нахмурилась я, кулачки свои сжимая, и глядя на бабушку, которой продолжить пришлось снова:

-…и мать твоя красавицей была от крови Темнобога. Многие за ней увивались…я даже и не знала сначала кто отцом твоим был, Даринушка, когда пришла дочь моя и сказала радостно, что теперь в теле ее не только кровь Царя Нави, поэтому и не может он забрать ее к себе, потому что тобой беременна была…но только не подумали мы о том, что как на свет появишься ты, то снова кровь ее чиста будет, - бабушка вздрогнула, тяжело глаза свои прикрывая, и руки заламывая оттого, что самого бога они обмануть пытались, да поплатились за это, - …а как тебя увидела рожденную, то поняла, что кровь бога темного и в тебе есть – беленькая родилась ты, крошечная, а уже с волосами черными и ресницами длинными…

Повелитель мой за спиной усмехнулся, на бабушку мою кивая:

- Видишь теперь, что не старик я уродливый и не в пещере дочь твоя жила бы, коли не решили вы обмануть меня? – и когда кивнула она, голову стыдливо опуская, он тоже кивнул и глаза его злобными и тяжелыми сделались, словно тучи грозовые, - И дочь твоя увидела. И ненаглядного своего в миг разлюбила, чтобы в ноги мои кинутся, когда в Нави оказалась, да чтобы заполучить все это дочь свою отдала мне, надеясь, что и ее заберу я с душой чистой, и вместе править здесь будем, да не тут то было!

Я глаза прикрыла, тяжело к мебели приваливаясь и чувствуя глаза слезливые бабушки на себе, оттого, что лишь теперь поняла о чем в ту ночь говорила она с незнакомцем тем, чей голос меня завораживал, даже когда пять лет всего было, ощущая руки Повелителя своего снежного, который на пол рядом со мной опустился, обнимая руками своими, которые всем миром для меня стали.

- Отдали вы мне душу чистую, грязью и обманом своим не тронутую. Любимую драгоценность мою, которая не за силу или богатство полюбила меня, не за облик мой, а за душу, что всегда рядом обитала, и за это я вам благодарен, поэтому оставлю в Нави тебя, Вию не отдав. Ради ненаглядной своей через себя переступлю, ибо знаю, как она тебя любит, как привязалась к тебе, что слезы лила горькие, оттого что в мире другом тебя оставила. Рядом с Марой моей всегда будешь. Помогать и оберегать, покуда рядом меня не будет.

И лучшим подарком свадебным это было, когда обнимала его крепко, лицо на груди могучей пряча и слыша, как заплакала бабушка снова к волосам моим прикасаясь, когда улыбнулся Повелитель мой, обнимая горячо, чтобы выдохнуть:

- А теперь прочь слезы все. Свадьба у нас сегодня, день радостный! Позже обо всем поговорите, много времени у вас теперь будет, а пока собирайтесь на пир.

И снова девы белокурые смешливые в комнате оказались, Повелителя моего за двери выпроваживая, оттого, что дальше собраться мне нужно было, платье свадебное облачать, да косы заплетать и больше не плакала я, видя, что и бабушка успокоилась, лишь украдкой слезы утирая, но от радости они были.

В белоснежное платье с жемчугом меня облачили поверх рубахи алой, красный пояс на талию повязали, меха белоснежные на плечи мои накинули и сказали вниз спускаться, где судьба моя голубоглазая ждала меня.

Босоногая ступала по ступеням белоснежным вниз, не видя красоты иной, кроме любимого своего, что в саду стоял у арки, прекрасный и огромный, глядя на меня восторженно и так, что никогда в жизни на меня никто не смотрел, отчего и головушка моя бедная кружилась, и сердечко стучало от радости захлебываясь.

Шла по дорожкам красным, где на снегу ягоды рассыпаны были, аромат мороза сладким терпким запахом своим разбавляя, какой и любовь моя была пылающая и невинная – сладкая, морозная, та, что голову кружила вкусом своим, дрожью в кончиках пальцев отдаваясь.

И не нужны нам были обряды долгие и священники с книгами, когда одел Повелитель мой корону на голову мою склоненную, всему миру объявляя, что его я теперь по законам всем, и никто эту правду больше оспорить не сможет, в глаза заглядывая горячо и трепетно, когда губы мои на глазах у всех целовал, и смеялся тихо над смущением моим робким.

- Царица моя Мара! - провозгласил он торжественно и громко, рукой своей сильной обнимая и не давая вздрогнуть, когда гул послышался, который дрожью в земле отдавался, будто все три мира содрогнулись и приняли правду эту, словами самого Темнобога сказанные, заставляя меня плечи расправить и встать рядом с ним.

Муж он мой ненаглядный!

Судьба моя!

Любовь голубоглазая, от вида которой каждый раз трепетала я и никак налюбоваться не могла!

Была я так рада, как еще никогда в жизни своей, когда смеялась, за шею могучую его обнимая, оттого что на руки меня Повелитель мой поднял, за стол торжественный увлекая, что накрыт был под небом открытым и безбрежным, словно глаза его голубые, лишь одного боялась – как смогу смотреть на созданий его, что приглашены были.

- Никак рук своих от нее не убирает! - услышала я голос смешливы и томный, да так, что еще не глядя на говорившего мурашки по телу пошли, - Хоть покушать дай Царице нашей, Повелитель, иначе она и не до спальни не дотянет так без силушки на ночь главную!

- Ты бы язык свой прикусил, Вий! - второй ему отвечает спокойно и красиво так, что я еще сильнее растерялась в глаза горящие мужа своего заглядывая удивленно, и не в силах обернуться на тех, кто рядом с нами за столами сидел уже, - Не то как появится Аспид наш, быстро успокоит душу твою черную.

Усадил меня любимый на трон богатый рядом с собою, а я все никак не могла заставить себя ресниц черных поднять, да увидеть тех, кто рядом сидел, даже если голоса их были не просто человеческими, а такими приятными и необычными, что растерялась я вся.

Неужто упырь и скелет так говорить могли?!

Лишь когда глаза опустив, увидела руку человеческую с перстнем кроваво красным, удивленно голову вскинула, тут же ахнув и слыша, как смеется муж мой, глядя весело и добро на меня и в сторону от себя кивая:

- На земле не можем мы себя показывать, но в Нави какие есть ходим.

И создания его рассмеялись тоже, но не злобно, а весело, головы свои в поклоне склоняя, и глядя на меня так тепло и по доброму, что все на свете растеряла бы я из рук своих, если бы что-то в секунду эту держала.

По левую сторону от Темнобога моего сидели двое мужчин красоты неописуемой!

Первый с глазами серыми и ясными, словно сталь, и волосами темными, глядя успокаивающе и заботливо, чуть улыбаясь и головой мне в приветствии кивая, когда Повелитель мой на его плечо широкую руку свою положил:

- Дети они мои, любимая. Из плоти и крови моей созданные, в Нави мне каждый помогает. Это старший Кощей…

-…из кости твоей созданный, - прошептала я ошеломленно, глядя на улыбку красивую и ямочки на щеках его щетинистых, когда кивнул мне мужчина с уважением, глаза за ресницами своими черными скрывая, словно не смел на меня посмотреть. И правда ведь во всем облике и глазах его умных была сдержанность и собранность Повелителя моего, которая первому созданию ушла.

Вторым же сидел красавец, которых свет не видовал.

Волосы чернее крыла воронова, и глаза такие же черные, а сам красивый, словно грех.

И смотрит смело и упрямо на меня, глазами своими сияя, словно камнями драгоценными, улыбаясь широко и обворожительно, когда и на его плечо огромное Темнобог ладонь свою положил, улыбаясь:

- Это второй мой помощник и наследник престола Нави, Вий.

-…созданный из крови твоей, - шепчу я, и едва глаза отвести могу, видя теперь всю страсть и нетерпение, что в глазах Повелителя моего была и во взгляде этом черном пылающем, а Вий смеется, весело брови выгибая и из кубка вино отпивая, чтобы голосом своим томным промурлыкать ласково: