Освещение для тюрьмы было выполнено под заказ. Принцип тот же, что и в масляных люстрах, только тут люстра не круглая, а длинная. Конечно, она тут не одна даже на этаже, но всё равно впечатляюще, особенно, если подумать об обслуживании их. В остальном вокруг серый камень с широкими арками по сторонам, перекрытыми решётками. Между собой какие-то камеры разделены двойными решётками, а какие-то стенами. Заключённых не увидел ни одного.

— Слышал, что в тюрьме только с картой ходить, — произнёс Лир на очередной развилке.

— Да, — кивнул Хаул. — Надеюсь, я её помню, — пошутил он, но этого хватило, чтобы Лир напрягся и начал смотреть вокруг внимательно.

Итель путь запомнил плохо. Постоянные развилки, спуски на полэтажа и неотличимые коридоры. Что ж, если один из способов не допустить побег, это заставить заключённых плутать по коридорам, то архитектор справился с задачей на отлично. Хорошо бы Хаул шутил.

Из-за одинаковых стен, прерывающихся одинаковыми дверьми, часть из которых ложные (архитектор явно очень проникся проектом), счёт времени терялся.

За очередной дверью вновь начинался коридор с зарешеченными арками. Итель устало подумал, что очередной, а потом понял, что в камерах что-то двигается, судя по звуку.

Управляющие нашлись здесь.

— А не маловато вас? Стариков-то нести придётся, — раздался голос слева. Ге́сим Ладд.

— Ааа, — потянул опешивший Хаул.

Над тем, что сказать управляющим, не думали.

— Вы же поможете? Нам нужно уходить быстро, — Итель прошёл вперёд, чтобы все заключённые его увидели.

Они его знают все, даже если общаться им не приходилось.

Итель кратко объяснил, что происходит, пока Хаул открывал замки. Пять камер — пять управляющих. Оба возрастных мужчины, Ховелл и Таппан, выглядели бледными и еле стояли сами (Таппан сам и не стоял). Остальные передвигались бодрее. Таппана сразу подхватили с двух сторон. Ховелл опёрся на Ладда. Управляющие моложе, Гесим, Гриффин и Оула, выглядели получше. Сидели они всё время тут или чему-то подвергались — сейчас не важно.

Итель прошёл дальше по коридору. В этом месте было восемь камер. Из пяти вывели управляющих, три другие были пусты.

— Его тут нет, — прочла его мысли Оула.

В то время, как товарищи Ителя начали выводить управляющих, пустив вперёд самых медленных, Оула пока оставалась тут, привалившись к стене.

— Его могли… ну…

— Убить? — подобрала слово Оула. Итель кивнул, чувствуя себя в этот момент струной на музыкальном инструменте. Той, что рвётся, а не звучит. — Не знаю. Вряд ли. Поможешь?

Итель обратил внимание, что Оула не ставит одну ногу полностью на пол.

— Конечно, — ответил он.

Оула заговорить не пыталась, только опиралась на него. А Ителю пришлось сосредоточится на магии, которая после ненахождения отца, отреагировала впервые так сильно. Что-то похожее Итель чувствовал прошлый раз в Моне, в той лишь разницей, что сейчас всё же контролирует.

Но нужно успокоить её. Слишком сильно кипит.

Отвлекла Ителя люстра. Вернее огонь, который в ней горел. Он его ощутил, как чувствовал свой, когда зажигал его на ладони. Итель скосил взгляд на Оулу. Женщина смотрит вперёд. Получится ли повлиять? Аккуратно, припомнил учебник предка, Итель попробовал. И ещё раз. И ещё, когда прошли неосвещённый участок. На четвёртый раз получилось, огонь стал сильнее, тем самым стало светлее.

Магия всё так же кипела, но словно получилось успокоить самую бурлящую часть. Хорошо. Сейчас только проблем из-за магии не хватало бы.

Когда Итель и Оула добрались до проходной, то Хаула уже расспрашивал о чём-то Тудер.

— Спасибо. Дальше я сама, — впрочем, Оула скорее увидела, куда Итель посмотрел, чем перестала нуждаться в помощи.

Итель поблагодарил и, оставив Оулу у стены, в три шага оказался рядом с братом. Попутно заглянул в комнату, где подвергли допросу Брэйта. Живой, почти невредимый. Смотрит волком на всех.

— Знаю, где это, — отвечал Хаул. — Но… — мужчине что-то не нравилось, он поморщился и посмотрел вокруг. — Сион!

К ним подошёл Сион, до этого что-то обсуждавший с Кэдоком, который пошёл закрывать решётчатую дверь комнатки, где оставался Брэйт.

— Толфрин Фелкон в камере, до которой минут семь идти только, — сразу по делу заговорил Хаул. — Но, если он будет в состоянии как те двое, — Хаул кивнул в сторону почти не двигающегося Таппана и Ховелла, держащегося за сердце, — обратно минут двадцать будем идти.

Прозвучало словно Хаул не хочет туда идти.

— Я отца от сюда вытащу. Если не с твоей помощью, так с его, — Тудер кивнул в сторону Брэйта.

— Идите, — сказал Сион, неодобрительно посмотрев на Тудера. — Мы сюда за всеми управляющими шли.

— Сделаю, — кивнул Хаул, а потом получил разрешение взять с собой обоих братьев. — Вдвоём за мной идите. Помощь обоих может понадобится на обратном пути, — это уже Хаул сказал Тудеру и Ителю.

И вновь потянулись коридоры из одинаковых квадратных камней. Тудера, похоже, это не смутило. По пути никаких заключённых вновь не встретилось.

— Хаул, а тут нормально, что никого нет? — поинтересовался Итель, разбавляя молчание.

— Да. Непосредственно в Моне никто срок не отбывает. Здесь до суда обычно сидят, — пояснил Хаул.

И такая тюрьма? А, точно. Построена-то она скорее всего до объединения острова. Тогда смысла в таком месте было больше.

Когда они проходили комнату, где решётка свисала с потолка и могла бы перекрыть путь к отступлению, звук шагов был разбавлен:

— Дознаватель тебя завёл бы в камеру, а ты и не заметил бы, — высказался Хаул, глянув на Тудера.

— Не думаю. Он мой должник, — сухо ответил Тудер.

Хаул хмыкнул.

За очередной дверью оказалась узкая винтовая лестница. Её ступени из двух кубов (всё же кубы тут не везде), и промежуток между ними идеально совпадает с промежутками в прилегающих стенах. Так было даже со ступенью, упирающейся в угол. Неоднозначное впечатление, но задерживаться тут не хочется.

Потом был коридор с камерами, коридор без, небольшой спуск, две камеры напротив друг друга… Очередной подъём по винтовой лестнице.

Ителю от чего-то вспомнилась ночь в Хенахалане, когда его разбудили маги, тренирующиеся в подземелье. Наверное, от того, что чувства тогда и сейчас схожи. Но разбирать в причине схожести Итель не собирался. Не сейчас.

За дверью было что-то слышно. Когда Хаул её открыл, стало ясно, что это кашель.

Итель загадал про себя, чтобы в тюрьме не нашлось какого угодно другого пленника.

— Папа, — первым его увидел Тудер, обогнав Хаула.

Единственная камера тут.

Итель улыбнулся, подойдя к брату и различив за решёткой отца. Жив.

Толфрин отреагировал на появление сыновей не сразу, а затем, прежде чем подойти к решётке, натянул свой синий платок на лицо, скрыв его ниже глаз. Скорее всего из-за кашля.

— Всё в порядке? — поинтересовался Тудер, с явным облегчением смотря на отца.

— Да, просто простыл тут сидя. Не хочу вас заразить, — с хрипотцой ответил отец. — Что вы тут делаете?

Тудер объяснял, пока Хаул открывал камеру. А Итель не мог нарадоваться. Напряжение, возникшее, когда он не увидел отца вместе с остальными управляющими, потихоньку отпускало.

— Вы сможете сами идти? — поинтересовался Хаул, разглядывая Толфрина внимательно.

— Да, — медленно кивнул тот. — Сейчас да.

Итель не придал значения долгому взгляду отца на Хаула. Было лишь бесконечное облегчение от того, что тот жив.

Путь назад прошёл без проблем. Даже квадратики повсюду не давили так сильно, как раньше. Всё хорошо идёт. Дальше должно быть проще, впрочем, это не повод ослаблять бдительность.

Смотря на отца, идущего впереди, радуясь тому, что тот жив, и мысленно уже перенеся его за стены Мона, Итель вдруг вспомнил Ноарту. Как зашёл в особняк Раулей, как пробивался к Луни, и как понял после, что огонь не единственная опасность при пожаре. Огонь Ителя не тронет, а вот всё остальное? Если не получится потушить Мон, он потом не вылезет из пепелища. Он останется где-то в погибшем городе, и будет едва ли живее.