12-13.V.867

Витгрис

Итель пошевелил стопами и поморщился. Болели.

Врачеватель сказал, что нужны покой, еда, мази, и стопы заживут. Ничего серьёзного с ними не произошло, раны от стекла оказались неглубокими, за исключением одной, так что Итель надеялся скоро начать передвигаться с более приемлемой болью.

Но он дома — и это главное. Тут спокойно. Тут ничего не горит.

О пожаре вспоминал постоянно. Думал, почему побежал спасать Луни через огонь, а не разбил окно снаружи. Думал, а не мог ли усугубить пожар одним своим нахождением рядом? Не получалось не вспоминать о Томосе Рауле. Он был магом, повелевал молниями. И он был опасен. Ноарта ещё долго оправляться от его магии. А Итель боится стать таким же душегубом для Витгриса.

Тетрадь, хоть и помятая, лежала на придвинутом к кровати столике. Нужно записать его «самоотверженный поступок».

Итель скривился. Его поступком, спасением сестры, восхищались, а Итель чувствовал себя незаслуживающим ничего этого. Он просто маг, чья магия хоть раз принесла пользу, а не проблемы. И сделал он это потому, что мог, а не потому, что был готов рисковать собой. Но тут же в голове появлялся вопрос — а как это ещё назвать? Ему казалось, он неуязвим для огня. По всей видимости так и было. Но в пожаре опасен не только огонь. И он знал об этом вбегая внутрь. Это потом мысли выветрились. Повезло хоть, что была только совсем лёгкая дезориентация и несерьёзная потеря координации, иначе бы могли не выбраться.

И эта мысль пугала. Особенно сейчас, после того как всё произошло. Если бы он ничего не сделал, Луни умерла бы. Но если бы ему не повезло, могли умереть они оба. И от этого понимания, сердце болезненно сжималось. Но родным было бы сто крат больнее.

Ему раз приснился сон, где родители, братья и Глэнис сидят за столом в их столовой. Места Ителя и Луни не заняты. Итель чувствует, что держит за руку младшую сестру и идёт к родным. Но не приближается. Вот тогда-то он и понял, как ему повезло.

Итель решительно пододвинулся к тетради, забрал её к себе на кровать вместе с карандашом и открыл. Так, последняя запись была… Итель открыл лист, на котором написал «Что такого в магии огня?» Только теперь на этой странице была ещё одна запись «контроль воли + контроль эмоций = контроль магии огня». Кто-то брал его тетрадь? И прочёл её? Когда?

Прокрутил в голове время после банкета и до ночи пожара. Между ними был турнир. Возможно, Моэрт? Он помог Ителю дойти до комнаты, а пока помогал, просил говорить. Итель смутно помнит тематику магии в своих словах. Значит, мог упомянуть тетрадь. А, может, просил что-то прояснить из неё.

Итель сменил разворот на новый. Мысли о пожаре пока что отложил. Сперва он выписал методы дознавателей, которые узнал. Для этого тоже оставит разворот. «Страх перед дознавателями», «Страх от расспросов», рядом поставил пару вопросительных знаков. Причина сами вопросы, манера их задавания? Почему это работает Итель уже понимал.

Вернулся к формуле, написанной Моэртом. Эмоции и воля — компоненты контроля магии огня. За ними надо следить. Про эмоции Итель понял сразу, но вот о втором компоненте до поездки к Ноарту мог только подозревать.

Эмоции. В бою Тудера и Сиона Итель определённо переволновался. Аж в глазах потемнело. Имеет ли это отношение к магии?

Итель вписал это событие в начало тетради, где вёл учёт своим моментам магии. Перед строкой поставил вопросительный знак. Пусть событие будет зафиксировано. Хотя определённый выводы сделать можно: он переволновался, но магия не проявилась. Значит, как-то можно обходить эмоции. Как?

К тому же после ему помог Моэрт. Значит, как-то понял, что Ителю нужна помощь. С какой вероятность это из-за магии?

От воспоминаний о турнире становилось жутко. В тот раз он буквально мог увидеть смерть старшего брата. Даже сейчас, называя вещи своими именами, внутри будто всё переворачивается.

Если бы верил в незнакомку, то счёл бы, что это её происки. За то, что не заплатил за магию. И она решила забрать хоть кого-то из его семьи.

Ночь в поместье Раулей. Некоторые вещи, которые Итель отметил, дописывал мелким шрифтом в более ранние записи, где это было уместно: Томос Рауль оказался магом, он управлял молниями. Контролировал ли он магию? Молний было много, но большинство било во врагов Томоса, если считать, что в поместье находились дознаватели. Большинство, но не все. И те, что промахивались, нанесли ущерб городу. В газетах наверняка можно узнать об ущербе точнее.

Итель пошевелил стопами, оценивая ощущения. Завтра спуститься попробует.

Последней записью был пожар в особняке. Делать записи и размышлять было тяжело, но лучше по горячим следам все сделать. Это ему же нужно. Итак, причина пожара не в Ителе, явно. Вспоминать бушующее пламя было страшно, но не из-за боязни перед стихией, а из-за боязни перед последствиями её разгула.

Никаких гарантий, что его огонь не заберёт что-то схожее.

Гарантией мог бы стать его контроль над магией, но откуда ему взяться, когда приходится обдумывать каждое событие в жизни, ища подсказку? Почему нельзя было оставить хотя бы учебники? Ведь это страшно — не контролировать магию. И магу, и всем вокруг в итоге. А между страхами и их воплощением стоит сам Итель — это очень чётко осознавалось сейчас.

Итель заставил воспоминания вернуться в начало поисков Лунет. Сначала он нашёл нужную комнату с помощью огня. Магии. Это объяснялось только так. Но затем не смог сжечь дверь, чтобы быстро пройти к сестре. В чём же тут разница?

Искал Лунет он с более трезвомыслящей головой. Он чётко сформулировал, какой результат хочет получить, когда подносил ладонь к огню. Пытаясь спалить дверь, он только переживал за сестру. Мыслей не было. Совсем не мог думать.

Может… Итель открыл тетрадь на записи Моэрта. «Контроль эмоций и контроль воли». Может ли чёткое формулирование цели называться контролем воли? Он же примерно так заставляет себя успокаиваться, когда чувствует, что магия начинает откликаться на эмоции. Может, если бы он смог чётко объяснить своей магии чего хочет, то дверь бы сгорела?

Появился вопрос. С чего Итель взял, что мог бы заставить дверь сгореть сильно быстрее остального дома? Сделал пометку, что надо узнать это. К сожалению, только опытным путём.

Хочет Итель или нет, но ограничиваться контролем магии ему теперь даже страшно. Нужно больше, даже если это никогда не понадобится. Потому что он не переживёт, если такая ситуация повториться, а он будет бессилен.

Итель закрыл тетрадь и отложил её под подушку. Позволил себе подумать о той ночи. Огонь, появившийся не от магии Ителя, помог ему. Смог бы Итель его погасить, если бы знал как? И город: молнии поджигали дома. Возможно ли было погасить их все с помощью магии?

Если и возможно, то явно открыто. А за открытую магию, его убили бы так же, как и Томоса.

Итель вспомнил последние минуты жизни Томоса. Он бился с тремя дознавателями, до этого явно с бо́льшим их числом, у него в руках был шар из молний, должно быть так выглядит магия, которую знают, как использовать, но при этом от молний страдал город. Итель мысленно поставил себя на место Томоса.

Магов отлавливают и казнят. На территории Раулей гораздо сильнее, чем у Фелконов. В таких условиях Томос осознаёт, что маг. По всей видимости сразу или довольно быстро обращается за помощью к отцу. Тот использует свои связи и связи жены (то есть мать Томоса тоже в курсе) и провозит на остров Моэрта. Таким образом у Томоса появляется наставник. Это замечательно. Он изучает магию. А потом за ним приходят дознаватели, с которым он успешно борется магией. После своей победы он мог бы собрать семью и покинуть остров по тому же маршруту, что сюда привезли Моэрта. Ещё один хороший план. Есть только одно «но»: Томос молниями поджог родной город.

Итель не знает, как должна выглядеть магия в руках, которые умеют с ней обращаться, но есть подозрения, что должна она быть только в руке. Молнии по городу свидетельствовали о том, что Томосу ещё далеко до контроля. Это было бы логично.