Дьюи рассказал о ситуации с Ителем. Тогда уже прошёл месяц, а ничего не изменилось. Маг, Моэртон, как он представился, с каждым словом из рассказа становился мрачнее. Потом попросил показать ему Ителя.

Когда этот Моэртон увидел Ителя, его глаза округлились, а на лице легко читался ужас. Дьюи подумал, что единственное, чем этот маг поможет, это посоветует не надеяться на выздоровление. Тоже помощь в этом мраке из суеты и ожиданий.

Но маг не спешил, походил вокруг, посмотрел в общем, осмотрел внимательней, чем-то напоминая врача. Может и магию использовал. Дьюи не смотрел в ту сторону, ему постоянно неловко видеть младшего брата таким… почти не живым. Дьюи часто вспоминал их последний разговор в Витгрисе, когда Итель просил дать ему возможность показать, что магия может быть хорошей.

Не такой же ценой, Итель.

Моэртон выглядел так озабоченно, словно это не незнакомый ему человек, а кто-то очень важный.

Они вернулись в гостиную. Расселись. Моэртон долго молчал, Дьюи уже смирился с худшим.

— Мне нечем вас порадовать, — говорил маг с печалью в голосе. — Состояние Ителя… Как бы попроще сказать…

— Критическое? — предположил Дьюи.

— Нет, но… — Моэртон скривился, словно соглашался, с чем-то не совсем верным. — Пусть так.

— Можно его как-то вылечить? — а, там про целителей говорил, наверное, уровень медицины другой на континенте. — Хоть что-то сделать?

— Я видел дымоход. Полагаю, есть комната с камином?

— Да есть, — в ней дед помирал, а так гостевая комната.

— Перенесите Ителя туда и поддерживайте огонь в камине. Большего, увы, не сделать.

— Хорошо. Насколько это поможет?

Лицо мага стало таким печальным.

— Это никак не поможет. Его состояние не лечится, не облегчается. Длится до полугода, — говорил, словно читал лекцию. — Если в течении оставшихся пяти месяцев он не очнётся, то умрёт. Это где-то треть случаев, — Моэртону явно не нравилось то, что он говорит.

— Всего треть? Звучит неплохо, — что вложил в эти слова, сарказм или усталость, Дьюи и сам не понял.

Моэртон покачал головой.

— Проблема в том, каким он очнётся. Не буду вдаваться в увлекательные подробности. Кратко, он либо очнётся обычным, либо очнётся без воли к жизни. Последнее происходит в шестидесяти процентах случаев.

С математикой проблем не было. Семь процентов что Итель просто очнётся собой.

— Можете подробней сказать, что делать в этой ситуации?

— Заинтересовать жизнью, — маг развёл руками. — Какой-то единой формулы нет. Что-то из-за чего он вспомнит, что хочет прожить жизнь.

«Великолепно звучит», — зло подумалось тогда.

— Что-то ещё? — осведомился Дьюи, пытаясь принять, что эта встреча, ничего толком не прояснившая, всё же была не зря.

— Полгода всё ещё идут. Если он не найдёт причину жить за это время, то так же умрёт.

Дьюи тогда прояснил ещё кучу моментов, а после встречи организовал перенос Ителя в другую комнату. И потянулись долгие два с половиной месяца. Ничего не менялось в состоянии Ителя.

Потом Тудер стал управляющим, отца выписали домой. Он был в курсе, что Ителю нездоровится, но в перспективу смерти в конце года его не посвящали. Идея с тем, чтобы отец поправлялся не в Витгрисе, отчасти была связана с этим.

Огонь поддерживали исправно. Вечером того дня, как отца отправили набираться здоровья, огонь пошла проверить мама. Она-то и увидела, что Итель очнулся. И он не был среди тех семи процентов.

Почти месяц они приходили, рассказывали о том, что Ителю было интересно, потом о своих увлечениях, потом о чём-то ещё, а брат смотрел пустым взглядом в потолок.

Дьюи приходил редко, ему было стыдно. Словно, если бы он поддерживал Ителя, то тот бы не пребывал в таком состоянии. Но на самом деле было стыдно за себя, свои слова, сказанные Ителю, свои действия в его отношении. Потому что это всё ещё может стать последним, что делал Дьюи для брата.

Впрочем, к магам Дьюи не стал относится с теплом. И, как показала практика, к ним действительно стоит относится настороженно. А для брата же можно сделать исключение.

Девять дней назад в очередной раз приехал Сион, теперь уже не Ирвин, а Бьивенс. Он периодически наведывался узнать о состоянии Ителя. Похоже у него было к брату какое-то дело. В тот день он узнал, что Итель очнулся и пошёл к тому, игнорируя предупреждение о состоянии. Дьюи хотел не пустить Сиона, помня, как тот чуть не убил Тудера. Но мать так строго посмотрела, что пришлось отойти. В конце концов это именно Сион нашёл Ителя в Моне, да и в целом обратил внимание на пропажу.

Вышел Сион мрачный. Подумали, разочарован безрезультатностью расспросов, а как выяснилось позже, мрачен он был от ответов.

А Итель ожил. Не говорил почти, но хотя бы реагировал на чужую речь и отвечал так или иначе. И сидел днями и ночами возле огня в камине. Похоже они его поддерживали ради этого.

За эти дни Дьюи дважды заглядывал к брату, оба раза тот спал. И всегда было тяжело. Дьюи думал, что тот таймер в полгода всё ещё властен над братом. А до его истечения меньше двух месяцев. И, как на зло, вспомнилось, что Моэртон сказал «до полугода», значит, возможно и меньше. И уж ладно бы не очнулся вовсе. Но сейчас, когда он борется, и всё может оборваться… Руки опускаются, и кажется, что если с такими мыслями навестишь брата, то это непременно будет последняя встреча.

Но если это так, то ужасно будет упустить шанс увидеть Ителя в последний раз.

Дьюи вдохнул и медленно выдохнул. Ничего плохого не случится. Да у них есть недопонимание, но не настолько оно большое, чтобы Ителя расстроил визит брата.

Дьюи поднялся с кресла, вышел из гостиной. Перед кабинетом теперь уже Тудера находилось несколько человек, Дьюи прошмыгнул мимо, чтобы никто из них не решил поговорить с ним. Дверь в гостевое крыло поставили вскоре после переноса Ителя, шторы в этой части дома тоже повесили плотные, а о существовании второй гостевой спальни пока не вспоминали.

Ещё раз собрался с силами и постучал в дверь. Подождал, постучал ещё, предупредил, что заходит и медленно открыл дверь.

Итель сидел на подушке у камина, оперившись о каменную часть спиной. На Дьюи он никак не отреагировал, глаза закрыты. Из-за того, что брат не спал в кровати как в прошлые разы, Дьюи рассмотрел его.

Итель похудел от того, как провёл последние месяцы жизни, тело казалось каком-то сломанным, с этими истончёнными конечностями. То ли из-за худобы, а то ли в самом деле, но казалось, что Итель немного подрос. Овал лица словно составленные из геометрических фигур, ровная линия губ, выраженные скулы — у Ителя в целом резкие черты лица, но сейчас они проявились особенно сильно. Хотя самым большим изменением на лице брата были две тонкие своего рода трещины на нижнем веке левого глаза. Они довольно сильно кровоточили, когда только появились, ещё до встречи с Моэртоном. Сейчас они зажили, если так можно сказать о чем-то не зажившем в обычном смысле, но и не кровоточащим больше.

Ителя открыл глаза и посмотрел вверх, на прошедшего в комнату брата. Дьюи присел на корточки напротив.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — отвечал Итель шёпотом. — Смотри, — он приподнял правую руку. — Только сегодня получилось.

На раскрытой ладони появился маленький огонёк, как на фитиле свечей. Когда Итель показывал свою магию в кабинете отца, этот огонёк был несравнимо больше.

Дьюи перевёл взгляд с огонька на лицо брата. Он как будто слегка улыбается. А в голубых глазах не только отражался огонь с ладони, но и горел собственный.

Когда Итель посмотрел Дьюи в глаза, тот перестал сомневаться. Брат выкарабкается. Ему только нужно время.