─ Я всё тебе объясню, и можешь даже поколотить меня после, но сейчас мне нужна твоя помощь, ─ стараясь говорить максимально спокойно, произнёс я, видя как непросто ему сдерживать себя.

─ Объясни хотя бы в двух словах!

─ Если в двух, то мы идиоты, ─ вздохнул я, заметив, как сверкнули его глаза, но Мир подавил порыв мне врезать, глянув на Машу, а я хоть и не был гадалкой, точно знал, что творится у него на душе, и если сейчас он засунул гнев подальше, потом будет в два раза хуже. Нам с Натом.  

─ Отнесём её к ней в спальню, ─ решил брат, и я умолк, собираясь с мыслями, воронами клюющими мозг.

Когда уложили кроху, Мирослав не позволил больше к ней прикоснуться – отправил меня за мокрым полотенцем, а после сам осторожно вытер начавшую метаться в лихорадке девушку. Смотреть на неё такую было выше моих сил. Хотелось крушить всё, бежать в лес, ломая деревья, сцепиться с кем-нибудь в поединке, но вину свою этим не облегчишь.

─ Стыдно? ─ мрачно поинтересовался брат, улавливая мои эмоции. ─ Конечно, тебе наверняка сейчас паршиво, ─ кивнул он сам себе, ─ но только я вам двоим больше не позволю с ней так обращаться. Выбили из неё правду, значит? Испугались, что снова оба влюбитесь, а она вам сердечко ваше хрупкое разобьёт? Даже не верю, что мы родственники…

Воспоминания о той ведьме мерзким жаром прошлись по коже, возрождая все самые ненужные сейчас образы. Обжёгшись на молоке, дуешь на воду, и любой бы на нашем месте перестал доверять женщинам после того, что нам устроили, но с Машей всё вышло поистине хреново, а как это исправить, у меня не имелось ответа.

─ Я всё сделаю, чтобы она нас простила, Мир. ─ Это единственное, что я мог пообещать, солидарный с медведем, что просто разрывался внутри от желания защитить девушку, и Мирослав, отвлекая от нужды зверя, потребовал подробностей. Пришлось рассказать обо всём, как на духу, но что удивило меня до глубины души, так это чёткие, без лишних эмоций вопросы, кажется, единственного рассудительного здесь парня. Когда это он успел вырасти, а я не заметил?    

В самый разгар беседы, когда братец уже собирался меня линчевать после всех подробностей, вошла шаманка. Старуха оглядела нашу компанию, поцокала языком, а при взгляде на Машу поджала губы и нахмурилась. Неужто не ожидала, что всё этим закончится? Да я, скорее,  поверю, что в нашем озере завелись золотые рыбки, исполняющие желания!

─ Выметайтесь, а потом поболтаем, ─ приказала она, и, никто из нас двоих, естественно, не шелохнулся. ─ Мне её осмотреть нужно, а вам троим решить, как дальше жить, олухи. Проваливайте!

Переглянувшись, мы нехотя покинули спальню, а после за нами с грохотом захлопнулась дверь. Внизу сидел Натан, изображая из себя памятник собственному идиотизму, однако до того, как Мир кинулся избивать не самого умного нашего родственника, я спросил:

─ Она тебе хоть что-то объяснила?

─ Сказала, что лесу нужна сильная ведьма, ─ глухо пробормотал он, глядя перед собой. ─ Машу она во сне увидела, духи предупредили о грядущей опасности, подсказав, как удержать здесь девушку. Вы знали, что хозяйкой Источник может признать лишь невинную ведьмочку, у которой чистые помыслы? ─ вскинул на нас взгляд Натан. ─ Вот и я не знал, а старуха мне во всём созналась.

─ Что ты имеешь в виду? ─ настороженно поинтересовался Мир.

─ Что имею, то и введу, блин, ─ мрачно пошутил брат и, услышав рык, вздохнул. ─ А то, что Маше назад дороги уже нет! Зелье было особым, а тот факт, что её девственность мы забрали на земле Источника, автоматически привязал девчонку к лесу, и в наших же интересах сделать так, чтобы история с… мамой не повторилась.

После таких новостей комната погрузилась в неестественную тишину. Мы все с болью думали о судьбе собственных родителей, и если наш мудак-папаша довёл маму до договора с духами Нави и побега, мы просто обязаны не совершить его ошибок с этой малышкой. Даже если уже наломали дров… Но я сдаваться не собирался!

─ А насчёт опасности бабка Стефания опять загадочно промолчала? ─ вернулся я к насущному, параллельно уже придумывая извинятельный план. ─ Больше ей духи ничего не нашептали?

Нат лишь покачал головой,  а потом вскочил на ноги, сверкая глазами.

─ Как будто у нас итак жизнь полна беззаботного веселья! Можно подумать, мы каждый день только и делаем, что бегаем по лесу, нюхая цветочки, и валяемся в траве…

И тут я понял, что молчать о том, что не давало мне покоя вот уже пару дней, я уже не могу.

─ Наверное, вам стоит знать о найденных мною трупах животных, ─ огорошил я парней, на секунду переставших сверлить друг друга убийственными взглядами – теперь они оба в единодушном порыве хотели убить меня за то, что скрывал. ─ Кто-то убивает зверей, и я теряюсь в догадках, какая паскуда и зачем это делает у нас под носом.

─ Что оборотни? ─ напрягся Мир и, заметив выражение моего лица, недоверчиво нахмурился. ─ Думаешь, кто-то из своих же замешан?

─ Я бы не удивился, ─ сказал Нат, вновь поникнув. ─ И наших сил будет недостаточно…

И вот мы снова вернулись к вопросу о Маше, реакция которой наверняка будет не просто бурной – она явно впадёт в шок от известия о том, что теперь точно никуда отсюда не сбежит, а наши рожи придётся лицезреть до самой старости.

─ Если она вас не простит, то я больше не буду считать вас братьями! ─ заявил Мир, тяжело шагая в сторону выхода. ─ А сейчас, прошу на выход, господа.

Ничего не оставалось, как последовать за младшим, жаждущим справедливости, и осуждающий взгляд домового, притихшего в углу, провожающий нас, я ещё долго не смогу забыть.

Но я всё исправлю.

Маша

В себя приходила тяжело, муторно.

На голове обнаружила прохладный мокрый компресс, тело казалось невесомым и одновременно ощущалось, будто в нём центнер веса, как минимум, а вот на коже чувствовала прикосновения. Мягкие, нежные, осторожные – как лучи рассветного солнца, пробравшиеся в комнату. Именно из-за них, ласково пощекотавших веки, я и открыла глаза, тут же встречаясь взглядами с Мирославом, вернее, сначала с его хмурыми, пушистыми бровями, а уже после окунулась в знакомый янтарь.

─ Утро, ─ прохрипела я, не узнавая голос. ─ Что со мной случилось?

Парень отвёл глаза на секунду, и я начала подозревать неладное, да только голова гудела разбуженным ульем. Как-то запоздало пришло понимание, что я в пижаме, но как переодевалась, в памяти не отложилось вовсе.

─ А что ты помнишь, Маш? ─ будто ступая по минному полю, спросил оборотень, нервируя меня всё сильнее.

Я прикрыла глаза, не в силах долго держать зрительный контакт, и попыталась вернуться во вчерашний вечер, а чем больше я напрягала мозг, тем больше приходило образов, о которых бы я помнить не хотела. Всё было путано, вертелось калейдоскопом бесстыдных картинок и красочных эмоций, и я поняла, что если не возьму себя в руки, сорвусь в истерику.

─ Помню, как в детстве красила деду ногти на ногах, пока он спал, ─ начала я издалека, явно шокируя медвежонка. ─ Помню, как воровала пирожки с кухни, подкармливая уличных собак… Помню, как два оборотня воспользовались мной вчера, чтобы выпытать правду!

«Дорогой дневник, кажется, моя девственность принадлежит медведю, и как к этому относиться, я не знаю…»

─ Маш, я за тебя отомстил, ─ уведомил парень, и только сейчас я заметила на его шее розовеющие следы от когтей. ─ Ты их ещё просто не видела, ─ изобразил улыбку он, а у меня даже слёз не было, когда полностью накрыло осознанием.

Попробовала подняться, и Мир удержал за плечи, помогая принять сидячее положение. Странно, что никакой боли или дискомфорта не было, но стоило мне пошевелиться, возникло чувство, будто чёртов оборотень всё ещё внутри. Вонзается в меня с неотвратимостью, пока ручища второго удерживают, и никуда мне от них не деться.

─ Скажи, что всё это неправда, ─ попросила я тихо, чувствуя, как опять накатывает старая подруга – паника. ─ Скажи, что я не попала в очередную ловушку, откуда не смогу выйти, Мир…