Так или иначе, несколько месяцев они с Женей составляли план действий и были готовы претворить его в действительность. Вынести книгу из библиотеки оказалось той еще задачей. Как сильно шейх хотел, чтобы его наложницы получали новые знания, так же сильно он не хотел, чтобы их получали его слуги. Доступ к библиотечным книгам для них был заказан, а любая попытка пронести книгу мимо сканера сурово каралась. Женя только один раз попытался протащить книгу мимо сканера, и горько об этом пожалел. Ту боль можно было сравнить разве что с четвертованием. Даже скверные мысли о шейхе и те были менее болезненны. Единственной возможностью вынести книгу из библиотеки было обойти защиту сканера. Сделать это было крайне сложно, поскольку сканер был напрямую подключен к системе питания всего убежища. У него не было отдельной кнопки выключения. Он работал все 24 часа в сутки без перерывов и как-то обмануть его было невозможно. В каждую нейрокнигу был встроен небольшой радиоактивный элемент на основе Углерода-14. Сканер улавливал радиоактивное излучение и в том случае, если код доступа книги не соответствовал коду из базы, подавал сигнал тревоги прямо на планшет шейху. Тот сразу же видел нарушителя и одним легким движением пальца заставлял его страдать в агонии. Система работала, как часы. И все же, как и любую когда-либо созданную систему, ее можно было взломать. Если обесточить весь комплекс и, воспользовавшись моментом, вынести книгу из библиотеки, то никто об этом не узнает. На это и был расчет.

***

Ни о чем не подозревавший Аль Тани по обыкновению проснулся утром под шум прибоя. Его трехметровая круглая кровать, приводимая в движение возвратно-поступательным механизмом, равномерно покачивалась в мерный такт шипения морских волн. Рядом с ним на кровати лежала молодая девушка с волосами цвета сушеной соломы. Длинные пряди ее волос слегка прикрывали обнаженное тело. Аккуратные пухлые губы были сложены в маленький бантик под курносым носом. Длинные ресницы были сложены в две черные щелки ее глаз. Под закрытыми веками скрывались два безупречных голубых алмаза. Ее плоский животик с продольными полосками пресса поднимался и опускался. Она пребывала в мире сладких грез, поглощенная чувством любви к своему дорогому мужчине. Ни к кому другому она никогда ничего подобного не испытывала, и только с шейхом смогла познать истинную силу любви.

Шейх даже не помнил, как ее зовут. Он постоянно путался между Софией и Зофьей. Он не утруждал свою память подобными вещами. Через час к нему должна была прийти другая наложница, которая станет его новой возлюбленной на весь следующий день.

— Ты уже проснулся, мой хабиби? — девушка открыла свои огромные глаза и посмотрела на шейха с бесконечной нежностью.

— Да, моя хабиби, я, как и всегда, любовался твоей красотой.

София, как ее звали на самом деле, широко улыбнулась, ее глаза заискрились, как в самый радостный момент ее жизни, и она захватила шейха в крепкие объятия. Она льнула к нему и жалась, больше всего на свете желая ощутить его тепло на своей шелковистой коже. Шейх более склонный к тому, чтобы получать любовь, а не отдавать ее, принимал ее объятия и поцелуи сладких губ, как нечто само собой разумеющееся. Девушка расцеловала его наполовину покрытое черной бородой лицо и обхватила его бедро своими ногами.

— Ну ладно, давай позавтракаем и я отпущу тебя отдыхать, — шейх выбрался из ее объятий, накинул на себя халат и направился к выходу из спальни. За дверью стоял столик с приготовленным завтраком. Несколько обжаренных тостов, смазанных сливочным маслом, куски буженины, спелые персики и апельсины, и пригоршня шоколадных конфет. Все это он собирался запить порцией свежее сваренного черного кофе. Все то, что так любил Аль Тани.

Он прикатил столик к кровати и показал девушке угощаться. Она кушала, словно птичка, отклевывая небольшие кусочки.

Шейх, как заведено, взял в руки нейрогазету и принялся читать свежие новости. Заголовки сообщали о бунтах на ближнем востоке, очередной засухе в Западной Европе, последних прорывах в сельском хозяйстве и выведении геномодифицированного домашнего скота. Это были самые настоящие новости, выпущенные девяносто лет тому назад. Они подгружались из архивов каждый день, и каждый день нейрогазета шейха обновлялась, создавая иллюзию существования мира. Шейх хотел жить так, как будто ничего не случилось, и у него это получалось.

— Спасибо за завтрак, мой коханы, — она забылась от чувств и попрощалась на своем родном польском языке.

Шейх не придал этому значения, он был увлечен чтением своей утренней газеты и больше для него в мире ничего не существовало. Девушка подарила ему последний смачный поцелуй, оделась и вышла за дверь, напоследок блеснув голубыми глазами в дверном проеме. Она искренне любила шейха, и сердце ее наполнялось тоской при мысли о том, что целый месяц они проведут порознь.

Любовь эта была самой настоящей с физиологической точки зрения. При мысли о любимом человеке зрачки расширялись, пульс учащался, в организме вырабатывались в увеличенном объеме дофамин, серотонин, адреналин, норадреналин и фенилэтиламин — они отвечали за ощущение бабочек в животе. В добавок к ним шли вазопрессин и окситоцин, которые вызывали чувство привязанности и доверия к партнеру. Любовный коктейль был собран в идеальных пропорциях с точностью до одной сотой микрограмма. Мозговой клещ справился с этой задачей получше всякого купидона.

Шейх себя не ограничивал и не привязывал ни к кому любовью. Ни одну из своих наложниц он не любил. Получал удовольствие от совместного препровождения — да. Позволял себе открывать своим наложницам некоторые секреты и сокровенные мысли — возможно. Но любил — нет. Больше всех на свете он любил себя самого и чувство, которое он испытывал при мысли о том, что тридцать одна прекрасная женщина сходит по нему с ума.

Позавтракав и отложив газету в сторону, шейх сбросил с себя халат и отправился на клеточную реновацию. В специальной камере клетки его тела подвергались обстрелу заряженных атомов. Они выбивали все поврежденные участки и заменяли их, избавляя его тело от переработанных клеток, излишков свободных радикалов, уничтожали раковые клетки. Подобная процедура полностью останавливала процессы старения в организме, но требовала колоссальных вычислительных и энергетических ресурсов. Нагрузка на сеть возрастала многократно в те короткие минуты, что шейх тратил на обновление своих клеток.

По резким перепадам в напряжении, повторявшимся ежедневно, Женя с Шэнли и вычислили точное время, когда шейх занимался омоложением. Несколько месяцев каждый день один из них пробирался в аккумуляторную и делал заметки. В итоге они выяснили, что по вторникам и четвергам шейх пользовался реноватором с 10:20 до 10:25, а по всем остальным дням с 10:50 до 10:55.

Шейх зашел в освещенную камеру, система просканировала его тело и на экране высветились свежие физиометрические показатели: содержание макро и микроэлементов, точное количество поврежденных клеток, нуждающихся в обновлении, количество свободных радикалов, раковых клеток и иммунных тел, выступивших на борьбу с ними, и еще 200 параметров. Общее состояние его организма оценивалось на 94 балла из ста. Это были показатели тридцатилетнего, что для его почтенного возраста было хорошим результатом. Но для придирчивого шейха ни один балл кроме высшего не являлся удовлетворительным.

Когда сканирование было завершено, устройство обратилось к нему с вопросом, который был пережитком юридической системы человечества. Пока существовали суды и законы, ни одна процедура не могла начинаться без фактического согласия человека. Формальный вопрос звучал всегда одинаково:

— Желаете начать процедуру клеточной реновации?

— Начинай.

Цилиндрическая камера начала вращаться на сверхзвуковой скорости. Тело шейха охватило сильнейшее электромагнитное поле, он не мог пошевелить и пальцем. Разогнанные до световых скоростей частицы проникали через поле, врезались в клетки и выбивали из них все отклонившиеся от нормы элементы. Поле удерживало клетки в равновесии, препятствуя их распаду от столкновения с заряженными частицами.