— Это спальня прислуги, то есть наша. Думаю, что объяснять не нужно, что это значит. Все мы здесь — прислуга. Вместе с тобой 18 человек. Мы обслуживаем шейха и его гарем, следим за чистотой и порядком в «Мекке». Так шейх хочет, чтобы мы называли подземное убежище. Даже не думай произносить при нем «бункер». Ему это не понравится. Он хочет жить так, как будто конца света не было, как будто он и не под землей находится. Ну, ты и сам все увидишь и поймешь, о чем я говорю, — Евгений сделал небольшую паузу и подошел к своей кровати, — у меня тут сверху свободно, можешь занимать второй ярус. Надеюсь, что ты не храпишь.

Шэнли все никак не мог осознать происходящее. Оно попросту не укладывалось в его голове. 50 человек выжили после всемирного вымирания. Других людей на всей планете, возможно, и не осталось. Они последние представители своего вида. Они должны были относится друг к другу с уважением и постараться заново построить общество, избегая ошибок прошлого, дискриминации по классовым признакам. Нет никаких больше классов. В мире не осталось больше ни денег, ни банков, ни магазинов, ничего. История обнулилась. Кто был никем, тот станет всем и наоборот. Так с какой стати, черт побери, он должен прислуживать какому-то бородатому идиоту?

Только он подумал об этом, как острая боль обрушилась на его голову ударом кувалды. От мощнейшего приступа боли он упал на землю, скорчился, мышцы его лица застыли в гримасе ужаса. Тело его не слушалось, он утратил контроль над всеми конечностями и не ощущал ничего, кроме всепоглощающей боли. Начавшись взрывом в голове, она распространялась по спинному мозгу и доходила до каждого нервного окончания. Все его тело испытало жгучую резкую боль. Сердце бешено забилось в груди. Маленький паразит в мозгу позаботился о том, чтобы оно не остановилось, и увеличил выработку адреналина.

Александр и Евгений молча смотрели на его страдания и не пытались никак ему помочь. Через минуту боль отступила. Шэнли остался лежать на полу в позе эмбриона, он напоминал беззащитного ребенка. Лишь несколько минут спустя он нашел в себе силы подняться. Александр подал ему стакан воды и по-дружески похлопал его по плечу. Он и сам проходил через это ранее.

— Тот жучок, которого ты впустил в себя. Это он вызывает боль. Мы не знаем, как это точно работает. Но стоит тебе подумать как-то плохо об Аль Тани и наказание не заставляет себя долго ждать. Более того, стоит шейху получить какую-то травму, и его боль передается всем носителям жука, усиленная в десятки раз. Мы сами лишь недавно узнали об этом, когда Аль Тани свалился с лошади и приземлился на колено.(«С какой еще лошади?» — у Шэнли все еще путались мысли). В тот вечер мы все готовы были повыдирать себе коленные чашки, только бы никогда больше не испытать этого снова. Он же как будто нарочно не торопился получить медицинскую помощь, — Женя остановил себя, пока не зашел слишком далеко. Ему нужно было аккуратнее выбирать слова.

— В общем, мы все попали в эту кабалу и нет из нее спасения, — подытожил Саша, — шейх попросту неуязвим.

— А что насчет девушек? — справился Шэнли, — Они тоже «заражены» жуками?

— Все остальные вопросы потом. Сейчас нужно работать. Промедление означает боль, — Женя постучал себя пальцем по виску.

Шэнли понял: шейх знал, где они находились, и не позволил бы им прохлаждаться в комнате отдыха безнаказанно. Все вопросы на потом. Нужно было приступать к работе.

Китайский дракон взмыл в небо, оставив далеко позади некогда величайшую гору на планете. Чжан Вей легко управлялся с пилотированием дома. Все-таки он его и проектировал. На пульте связи он прочесал все частоты, пытаясь отыскать сообщения уцелевших, но так ничего и не нашел. Он попытался позвонить Тэнси по спутниковой связи, но и эта попытка провалилась. С младшим Сяо он давно утратил все контакты. Олимпия зависала где-то на другом конце света неизвестно с кем. Даже если она и выжила, вряд ли она хотела бы тогда быть вместе с ним. Чжан Вей не стал и пытаться выйти с ней на связь.

Пролетая над Тайландом, он опустился ниже в поисках выживших. Но взгляду его предстали лишь картины тотальных разрушений. Огромные лунки глубиной в несколько километров покрывали огромные территории. Никто не уцелел, ничто не уцелело.

Судный день настал 22.05.2250. Красивая дата, которая утратила всякий смысл вместе с исчезновением человеческой истории. Все памятные даты, все исторические свершения, победы и поражения в войнах, великие изобретение, рождения и упадки цивилизаций. Все это больше не имело никакого значения.

Чжан Вей отвел дом подальше от материка. Ему не хотелось больше видеть картины разрушений. И он отправил его туда, где все оставалось неизменным — над океаном. Воды индийского океана волновались где-то далеко внизу, они укрыли и защитили своих обитателей от ракетных ударов. Но где-то в глубинах начали проявлять себя первые последствия. Ядро планеты подверглось бомбардировке субатомных частиц, оно начало нагреваться, приводя в движение литосферные плиты. Некоторое время они еще должны были продержаться. Но в какой-то моменты хрупкая корка не выдержит, и миллионы тонн горячей магмы вырвутся наружу, вызывая землетрясения, цунами и массовые извержения вулканов. Земле еще предстояло пережить это все. Но пока все было спокойно Чжан Вей решил встретить судный день вместе с бокалом вина.

На такой случай у него как раз была бутылочка Шато Лафит1947 года розлива. Вино было старше его практически на сотню лет и хорошенько настоялось, прежде чем оказалось у него в желудке. Для такого случая на кухне у него нашелся и кусочек сыра. Он откупорил бутылку, вдохнул кисло-сладкий аромат красного вина и сделал большой глоток прямо из горла. К черту условности. Закусил большим куском сыра и расположился в гостиной. Попивая вино на похоронах цивилизации, он радовался, что выжил. Забавно, казалось, что для этого не было никаких причин. Одинокий старик, который потерял все что у него было и никогда больше не увидит других людей. Одиночество теперь стало для него величиной постоянной. И все же он был искренне рад остаться в живых. Он даже не держал зла на шейха Аль Тани за его предательство. В какой-то степени даже был благодарен ему за то, что он избавил его от необходимости жить под землей. Можно сказать, он родился и сформировался как человек, как личность, именно под землей во время работы в шахтах. Эта работа закалила его и выточила твердый стержень — основу его характера. Он усвоил все уроки, что земля была готова ему дать, и больше не хотел в нее опускаться. По крайней мере, не тогда.

Весь день до самого заката Чжан Вей провел созерцая водную гладь и уснул уже после того, как Земля повернулась к солнцу спиной. Он спал крепко, как младенец.

В следующие несколько дней он странствовал по миру, сравнивая свои карты с тем, что видели его глаза. Не найдя следов выживших он оставил всякие попытки их отыскать и просто скитался по свету. Через несколько дней первичная эйфория начала утихать, а реальность становилась куда более мрачной. Ледяное присутствие одиночества становилось все более отчетливым. Засыпая, он прижимался к подушкам, имитируя объятия, а по утрам не спешил открывать глаза. Вина он больше не пил, в еде довольствовался малым. День за днем он прохаживался по пустующим комнатам дома, вспоминая свое богатое прошлое. Для старика это было единственной отрадой. Он несколько раз подходил к комнате капитана Шэнли, но так и не решался туда зайти. В конце концов, тоска и любопытство победили, и он оказался в просторной светлой комнате. В ней все стояло на своих местах и была образцовая чистота. Кровать была аккуратно заправлена, на полках стояли старинные бумажные книги — военное дело, астрономия, экономика, медицина, история, политология, археология, лингвистика. Книги были написаны на китайском, английском, испанском языках, французском и русских языках. В гардеробе висели армейские кители с медалями за многочисленные заслуги перед отечеством. На письменном столе стояла рамка с фотографией красивой молодой девушки. Она обнимала большой букет лиловых пионов и сияла ослепительной улыбкой. На вид ей было не более 20 лет. Чжан Вей покинул комнату капитана, оставив все на своих местах.