— Добрый день, господин Чжан. Рады, что вы выжили. Кто ваш спутник?

— Это капитан моего дома, господин Шэнли. Прошу относиться к нему с должным уважением.

— Мы никого не хотим обидеть, но боюсь, что господину Шэнли придется остаться на поверхности. Все места уже заняты.

— Значит, что мои дети и жена уже здесь?

— Нет, их нет. И не будет. Все места уже заняты. Осталось одно место, предназначенное для вас, господин Чжан.

— Что это значит? — голос Чжан Вея сквозил холодным гневом.

— Пожалуйста, давайте не будем терять самообладание. И давайте поскорее. Все уже внутри, остались только вы один. Мы бы хотели покончить со всем поскорее и оказаться в безопасности. Промедление в данном вопросе вызывает раздражение, — сказал один из охранников бункера и направил пистолет в сторону Чжан Вея. Тот не повел и бровью. После всего пережитого какой-то пистолет не мог его испугать.

Шэнли сделал шаг вперед, намереваясь отобрать пистолет у охранника. Но Чжан Вей жестом остановил его.

— В таком случае извольте быстрее дать объяснения. Где мои дети и жена? Если их нет здесь, то кто занял их места?

— Место Тэнси занял я, а место Сяо господин Карасев, — он указал взглядом на своего спутника, — Место Олимпии заняла моя жена Регина.

— Кто вы вообще такие, что дали себе право занять места, которые я оплатил для себя и своих близких?

Рефлексы Шэнли обострились, его кожа наэлектрелизовалась, мышцы легонько подрагивали, он был готов в любую секунду вступить в схватку.

— Мы подчиненные господина Хамада бен Халифа Аль Тани. Он сказал, что мы сможем занять места тех, кто не явится в первые полчаса. Ваши дети и жена не явились, поэтому мы заняли их места. А теперь я попрошу вас попрощаться с вашим спутником и спуститься в бункер вместе с нами. Никто не знает, куда может попасть шальная ракета, — он поднял руку и указал в сторону восходящего солнца. Рассвет то и дело прерывали вспышки ракет на антивеществе.

— Господин Шэнли пойдет со мной. Он дорог мне, как член семьи, — Чжан Вей положил руку на плечо капитану и направился в сторону входа в бункер.

— Нет, — палец щелкнул предохранителем, — повторяю в последний раз. Место в бункере есть лишь на одного человека. Если вы не оставите его здесь сами, то нам придется сделать это самим.

Чжан Вей посмотрел на Шэнли. В его ясных темно-карих глазах виднелась самоотверженность и отвага. Он не страшился остаться последним человеком на поверхности. Он смотрел на старика с искренними добротой и любовью, и был рад, что тот останется жив.

— Помнишь, о чем мы говорили этой ночью? — спросил Чжан Вей у Шэнли.

В глазах капитана забрезжила нерешимость. Он хотел сказать «нет».

— Исполни свое обещание и создай свою семью. Мне на свете все равно не жить долго, и без семьи эта жизнь утратила смысл. Займи мое место в бункере и живи. Ты этого заслуживаешь.

Губы капитана задрожали, уголки глаз его подергивались, ноздри расширились от внезапного приступа чувств.

— Вы, вы не можете, господин Чжан… вы не можете умереть здесь.

— Кто сказал, что я собираюсь умереть здесь? — лукаво улыбнулся старик, — я вернусь в свой дом и проведу остаток своих дней там. В нем хватит еды и воды еще на несколько моих жизней.

— Мы ничего не имеем против, — высказался человек с пистолетом, — главное чтобы это был только один человек. В остальном нам без разницы кто пойдет, вы или он.

Чжан повернулся к Шэнли и сердечно обнял его. Лучше всяких речей объятие выразило его чувства. Они посмотрели друг другу в глаза в последний раз и Чжан Вей зашагал в сторону дома. Через минуту фотонные двигатели заработали, и дом оторвался от земли. Поляризационный фильтр спрятал Чжан Вея в кабине пилота. Шэнли бросил туда последний взгляд, его губы прошептали «Спасибо» и вместе с двумя провожатыми он спустился в бункер.

Выбитая красными иероглифами на светлой коже спутника надпись казалась ненастоящей.

— Кто-нибудь знает, что это такое? — обратился Миша к команде.

— Похоже на один из древних языков, на которых говорили люди. Мне кажется, что я видел похожие символы в одной из старых книг, — отозвался Родион.

— И что эта надпись означает?

Всеобщее молчание стало ответом на этот вопрос. Никто из них не имел ни малейшего представления о значении надписи.

— Джерри, сделай зарисовку.

Джерри не нужно было просить дважды. Его карандаш носился по листу бумаги, совершая отточенные движения. Трудно было поверить в то, что человек был способен рисовать с такой скоростью. Через несколько секунд рисунок был готов.

Астронавты продолжали сидеть в тишине, не произнося ни слова. Совершенное открытие заставило их о многом подумать. Раньше они слышали, что люди сбежали с разрушенной Земли. Теперь они получили тому прямое подтверждение. Что бы ни означала эта надпись, ее оставили люди для людей.

— Предлагаю спуститься пониже и поискать другие зацепки, — выдвинул идею Миша. Несмотря на свое центральное положение, его власть на корабле была небезграничной. На борту Лахесиса действовали законы демократии. При принятии важных решений необходимо было голосовать.

8 рук поднялись вверх, поддержав Мишино предложение. Было решено. Лахесис готовился ко спуску. Двигатели отключили, позволяя силе притяжения Европы притянуть его к себе, и корабль начал свободное падение. Лишь на доли секунды вспыхивали его двигатели, корректируя направление. Разреженная атмосфера Европы пропустила Лахесис, не оказывая никакого сопротивления. И вот корабль вошел в наполненную редкими молекулами кислорода атмосферу планеты. Небо оставалось черным во всех направлениях. А красная надпись неуклонно увеличивалась в размерах, и вскоре стала нечитабельной. Иероглифы превратились в разрозненные линии, расползающиеся в разных направлениях. Масштаб всего произведения впечатлял. Каждая черточка вытягивалась вширь на сотни метров, а длина каждого иероглифа превышала 15 километров. Пропустить такую надпись из космоса было просто невозможно. На это, судя по всему, и был расчет.

Корабль опустился в промежутке между символов. Его лапы выпустили металлические когти и прицепились к гладкой поверхности спутника. На его солнечной стороне температура не превышала -160 градусов по Цельсию, а слишком редкие молекулы кислорода делали воздух на Европе непригодным для дыхания.

— Сергей, Джерри и Родион, мы с вами пойдем на разведку. Остальные оставайтесь в корабле и будьте готовы улететь в любой момент, — Миша отдал указания экипажу, и четверка астронавтов начала подготавливаться к выходу на поверхность.

Они осмотрели свои костюмы на предмет повреждений, захватили с собой дорожные сумки с инструментами и задержались перед выходом, чтобы осмотреть глаза и ноздри друг другу. Костюмы доходили до середины шеи, на ней замыкались, и оставляли голову непокрытой. Толстая бугристая кожа на лице и в области черепа помогала им выдерживать экстремальные температуры. Глаза закрывали вторые прозрачные веки, предотвращая высыхание слизистой, а ноздри плотно сжимались и втягивались внутрь, препятствую проникновению сухого морозного воздуха внутрь. Эти биологические защитные механизмы люди приобрели в ходе переработки их генома. Генетическое программирование происходило регулярно и постепенно. Каждое новое поколение людей было лучше приспособлено для освоения космоса, чем предыдущее. Люди не переставали меняться. Однако нужны были еще тысячи лет, чтобы довести проект до нужной стадии. И даже так Homo Cosmicum поражали. Никогда еще в истории люди не чувствовали себя так непринужденно в опасном космосе.

Когда осмотр был окончен, они сделали по глубокому вдоху и по одному покинули корабль через открывшийся в полу люк. Оказавшись на открытом воздухе, астронавты получили возможность посмотреть на спутник под другим углом. Поверхность Европы предстала перед ними практически полностью гладкой. Лишь изредка глаз останавливался на небольших холмах, разбросанных на приличном расстоянии друг от друга. Подошвы их костюмов хорошо скользили по льду, и, если не считать, отсутствие атмосферы и суровые холода, можно было подумать, что они находились на Земле довоенного времени, когда на ней еще существовал лед. В спину светило слабое далекое солнце, которое не согревало, и где-то вдали виднелась кромешная тьма. Когда Европа окажется на обратной стороне Юпитера, и тот перекроет ей доступ к солнечному свету, спутник погрузится во мрак. Но до того, как это произойдет, Лахесис покинет ледяные пустоши Европы.