— Глина, только непонятно какая именно. Нужно пробовать. Я подробно изучал, что нам может перепасть в плане природных ископаемых, но сейчас всё немного отличается.

— Нефть у меня может быть? — озвучил я давно крутившийся вопрос.

— Не думаю. Нефть есть чуть севернее, неплохо бы там участок купить из неудобий и без деревень.

— Будущий Нефтегорск южнее, — припомнилось мне.

— С этой нефтью одни непонятки, — признался Алексей. — Самый пик добычи ее в Самарской области пришёлся на 1972 год. Тогда выкачали очень много. Но запасов в регионе оказалось мало. По идее, нефть сейчас никому не нужна. Её никто не ищет. Для личных нужд нам много не требуется, но наобум копать не стоит. Нужно хоть какие-то следы ее присутствия. А как это сделать, если все земли в чьей-то собственности?

На память Лёшка не жаловался. К тому же он, в отличие от меня, к переходу в прошлое готовился. Пока наши подручные устраивали лагерь, кипятили воду и занимались прочими хозяйственными делами, он, вытащив из планшета карту, стал пояснять. Получалось, многое рядом и доступно, но не будешь же хвататься за всё подряд. Село Кинельского района, где в двадцатых годах следующего века найдут крупнейшие в Поволжье запасы серной руды, по прямой всего лишь в ста верстах от моего поместья. Неплохо бы себе приобрести там надел.

Пока же разглядывал цветные обозначения того, что могло быть на моих землях. Голубоватая клякса, тянувшаяся от реки Самарки на юг, означала, что где-то здесь в недрах находятся глины, пески (это точно видел), фосфориты и горючие сланцы. Горючие сланцы — это не нефть, но близко по составу. Как-то там при сухой перегонке можно получить что-то, напоминающее нефть (это Алексей рассказал), а из него уже керосин. Побочный продукт — битум — тоже вещь полезная. Им хоть гидроизоляцию устраивай, хоть с бетоном смешивай и дороги покрывай.

К тому же сланцы использовались в качестве топлива для ТЭС. Чем мы хуже? Вдруг скуки ради решим построить электростанцию со всеми вытекающими? М-да… размечтался, в общем.

Мела или гипса на моих землях нет. Это всё севернее. И тоже недалеко. Вдоль реки Сок по карте сплошняком доломиты и известняки. Известь, конечно, нужна, но она не настолько ценная, как нефть. Покупать участок из-за пары тонн мела не стоит. Точно так же меня не впечатлил Сокский карьер. Камень для построек интересен, когда к нему есть удобные подъездные пути. В это время единственный способ доставки — это реки. Про бурлаков все помнят, так что пояснять дальше не нужно.

Помню, будучи школьником, ходил с группой в штольни горы Верблюд. Ощущения были неоднозначные. Одно дело, когда природа создаёт причудливые подземные переходы, и совсем другое — плоды человеческого труда. Прежде всего не понравилось то, что под ногами было крошево из камней. Ближе к входу попахивало туалетом. Люди, они такие. Если есть укрытие, то его используют в различных целях. Один раз полазить по катакомбам можно, но я так и не понял тех, кто серьёзно увлекается подобными путешествиями.

Штолен и бывших каменоломен к двадцать первому веку в Самарской области нарыли много. Там можно легко заблудиться. В Сокских штольнях заключённые начали добывать известняк в начале тридцатых годов. После войны протяжённость подземных лабиринтов составила более пятидесяти километров. Штольни официально закрыли, но находились энтузиасты залезть и пощекотать себе нервы. Трагических историй со смертельным исходом можно много припомнить.

В общем, строительный камень и гипс меня не интересовали. Тут бы с крестьянами разобраться.

В Несмеяновку мы попали ближе к обеду следующего дня. Переправу нашли, но подходы были сильно заболочены. Фургон разгружали и практически на руках переносили на другой берег. Пусть и неширокая речушка, но мороки хватило. В любом случае мост здесь нужен. Его можно и зимой возвести, главное, организовать правильно работу и заготовить материал.

Насчёт работ и тех, кто будет строить мост, у меня сразу возникли сомнения, как только увидел крестьян. Передать свои впечатления от Несмеяновки я мог только матерными словами. Такое впечатление, что это десант бомжей. Одежда дырявая, сами грязные, нечёсаные, завшивевшие.

— Жуть, — озвучил мои мысли Алексей. — Что будем делать?

— Выясним сперва, где у них баня.

— Лучше спроси, откуда они дрова берут.

— Кстати, да. Про березовую рощу я уже слышал, но чем топят зимой?

Оказалось, что неподалёку есть лес. Место спорное. Лет десять назад Титов отсудил его у Куроедовых. Тогдашний владелец земли от претензий отказался, но крестьяне все равно побаиваются так далеко за дровами ходить. Про сбор грибов и ягод тоже не стоит спрашивать. Предположу, что раньше с подачи Куроедова-старшего наших баб и девок насиловали его лихие хлопцы. Потом страсти утихли, но крестьяне уже привыкли к тому, что собирают какой-то топляк у берега и прореживают берёзовую рощу.

Бани в деревне ни у кого не было. Теперь понятно откуда столько вшей. И это не главная проблема. На восемь дворов (маленькая деревня) имелось девять лошадей. Что меня сильно удивило. Глядя на этих оборванцев, я решил, что они вообще ничего не имеют. Оказалось, что это не так. Луга в округе шикарные. Были. Сейчас-то они пожелтели от засухи. Весной, как и положено, крестьяне поля вспахали, засеяли. Дальше все мы в курсе, что дождей нет.

— Съедят они коней зимой, — проявил провидческие способности Фрол.

— Что делать? — задумался я. — Переселять их некуда. Оставлять так, как есть, — это неминуемая гибель.

— Переселим, но не в этот год. Заложим несколько новых изб в разных деревнях, — предложил Алексей. — Этим завезём продукты в октябре.

— Корм лошадям, — напомнил я о другой проблеме.

— Вот этим пусть и займутся. Есть же трава и в лесу, и по берегу. Пусть косят, заготавливают. Не говори им о том, что привезёшь овёс.

— Предлагаю задержаться здесь на неделю. С нашими охранниками в лес пойдут, заготовят брёвна, сложат одну баню. Всех баб на сено. Путь хоть руками рвут.

— Дети тоже помогут, — кивнул Алексей на местных жителей. — Младенцев у них не видно. Померли, скорее всего.

Эти деревенские вкалывать были не приучены. Для них стало неприятным сюрпризом то, что я, отдохнув немного, возглавил поход в лес. До вечера времени много, чего его зря терять? К тому же топоров мы с собой взяли как раз по числу домов в деревне. Эти топоры были не из наших запасов, а изготовлены в кузнице Перовки. Дмитрий Николаевич привёз железных заготовок и кузня теперь работает чуть ли не круглосуточно, обеспечивая крестьян инвентарём.

Так-то в Несмеяновке инструмент имелся. И плохонький топор был у каждого мужика, но я не знал и подстраховался, потому топоров хватило, чтобы даже подросткам раздать. Они неплохо ветки подрубали и таскали их сами в деревню. Брёвна планировал волоком на лошадях позже доставить.

Фрол смотался в поместье, привез нам ещё припасов в виде гречневой крупы, овса, гороха, лука и муки. Половину я потратил на работников, которые теперь заготавливали лес. Кормёжка была общей, и народу это понравилось, потому в последующие дни ходили на работу с энтузиазмом. Баньку сложили примитивную, такую, что топилась по-чёрному. Главное, что она избавляла народ от вшей. Я велел всю одежду сносить и пропаривать в баню, которая топилась с утра до вечера. Не думаю, что извёл всех насекомых, в избах наверняка оставались, но вид у людей стал более приличный. Особо отличившимся работникам я по куску льняного полотна подарил.

Ещё раз напомнил, что ограничений на охоту в этом лесу не ставлю, если есть в реке рыба, тоже могут ловить. Единственное, что предостерег от Куроедова. Этот любитель охоты и собак осенью начнёт носиться по округе. Пусть это мой лес, но случись какая беда, ничего не докажешь. Попавшие под копыта лошадей крестьяне считаются сами виноватыми.

В общей сложности потратили в Несмеяновке две недели, надеюсь, что не зря.

Считай, два месяца мы с Лёшкой мотались по деревням, контролируя и проверяя крестьян. Уже было понятно, что лучше всех перезимуют в Александровке. Плодородная земля в низинах обещала дать отличный урожай овощей. Плохо, что картофеля посадили мало. Ему сейчас полное раздолье: колорадского жука нет, как и многих других болезней растений.