— Да, милорд…

— Оливия Графтон, — Роберт развернулся, — вы знали о похищении. Знали, что ваш муж, лорд Герольд Графтон, участвует в заговоре. Вы не предупредили своего лорда. Вы признаёте свою вину?

Она так и не поднялась с колен. А на вопрос помотала головой.

— Пощадите, милорд… Как же я могла выдать родного сына и мужа? Как, милорд? Пощадите, молю…

Роберт задумался, рассматривая распростёртую на земле бесформенную кучу.

— Я мог бы пощадить вас, миледи. Единственную из всех, кто своими руками ничего не сделал. Только лишь утаил правду, спасая родных. Вы стали бы Молчаливой Сестрой, и до конца жизни искупали бы молчанием своё преступное молчание. Но я этого не сделаю. Потому что вы видели, как страдает моя мать… знали, что она проводит дни и ночи в септе… Именно с вами она делилась своим горем. Именно на вашем плече она рыдала! — По его телу пробежала судорога. — И вы ей сочувствовали! Вы её утешали! Это омерзительно, миледи… Срань драконья, да вы хуже, чем все они, взятые вместе! Вы признаёте свою вину?!

— Да, милорд… — прошептала леди Оливия.

Роберт повернулся к её мужу.

— Герольд Графтон, долгие годы вы утаивали большую часть таможенных сборов. И нажили неплохое состояние. Уэйнвуды в долгах. Они не справились бы одни. Поэтому они позвали вас. — Роберт презрительно скривился. — Они знали, кого звать… Не первый раз Графтоны предают Арренов. Моими деньгами вы оплатили услуги леди Кассандры, хозяйки борделя «Одинокая чайка». А позже и её отъезд из Долины в Дорн. Вы участвовали в нападении на бордель и в убийстве девушек. Вы покушались на мою жизнь, милорд. Вы признаёте свою вину?

— Признаю, милорд. — Лорд Герольд не отвёл угрюмого взгляда.

Роберт удовлетворённо качнул головой и шагнул дальше.

— Доннел Уэйнвуд, вы сообщили своей матери о планах моих родителей. Вы написали ей, что они хотят устроить мне путешествие по Долине. Вы и далее сообщали ей, как идёт приготовление, и когда будет отъезд…

— Но я не желал вам зла, милорд, — перебил Доннел. Молодое открытое лицо исказил страх. — Семеро мне свидетели, не желал…

Роберт передёрнул плечами, голос стал угрожающим.

— Однако вы знали, как леди Анья распорядилась этими безобидными сведениями… знали, что готовят ваш брат и его сообщники. Вы не остановили их, и ничего не сказали своему лорду. Потому что желали ему добра?!

Доннел молчал, опустив голову.

— Вы признаете свою вину, сир?

— Да, милорд… и… я очень сожалею. Поверьте, я искренне сожалею…

Роберт его не слушал, он уже говорил следующему пленнику:

— Роланд Уэйнвуд, вы участвовали в битве на Зелёном Зубце. Вы знали Тиммета-Красную Руку и Ивера-дотракийца. Именно вы нашли потом Ивера. Именно вы передали Обгорелым предложение своей бабки. А потом привели их к тайному ходу в бордель. Вы предали своего лорда, сир! Вы признаёте свою вину?

Широкая выступающая нижняя челюсть выдвинулась вперёд ещё больше, длинное лицо стало строгим и торжественным.

— Да, милорд… — сказал Роланд.

— Мортон Уэйнвуд, леди Кассандра защищала вас до последнего, — обратился к нему Роберт. — Ведь она не только ваша давняя любовница, но ещё и мать вашего бастарда.

Сир Мортон вздрогнул и быстро взглянул на сына. Роланд приоткрыл рот. Роберт ухмыльнулся, разглядывая их.

— Челюсть Уэйнвудов не спутаешь ни с какой другой… — сказал он и презрительно скривился. После чего угрюмо процедил: — Вашему ублюдку не поздоровилось бы, сир. Поэтому вашей шлюхе пришлось мне всё рассказать. Вы знали о туннеле под стеной. И когда глупый маленький лорд захотел приобщиться к жизни взрослых мужчин, именно вы придумали, как воплотить в жизнь то, что задумала ваша мать. Леди Кассандра опоила мою стражу и девушек. А вы с ней притворились, будто вас тоже опоили.

Роберт помолчал, чтобы выровнять сбитое гневом дыхание.

— Во всём обвинили помощницу вашей любовницы, — сказал он. — Это было просто, ведь похищение расследовали вы. Вы сказали, что она подмешала зелье в вино и открыла дверь горцам. А потом сбежала с ними. Но это вы убили её и спрятали тело! — Роберту так и не удалось справиться с яростью. — Это вы, сир, открыли дверь тайного хода и пустили Обгорелых внутрь! Именно вы… капитан моей дорожной гвардии, который поклялся защищать меня в той поездке… Вы изменник и клятвопреступник, сир. Вы признаёте свою вину?

— Признаю… — Сир Мортон встал на колени. — Пощадите моего сы… пощадите сына леди Кассандры, милорд. Он ещё совсем ребёнок… и он ни в чём не виноват.

Роберт равнодушно пожал плечами.

— Я тоже был не взрослым мужем, когда вы отправили меня на смерть. И тоже ничем не провинился перед вами.

Сир Мортон закрыл лицо руками, Роберт отвернулся.

— Почему вы просто не убили меня, леди Уэйнвуд? — Та возмущённо вскинулась, и Роберт понимающе кивнул: — Да, конечно… благородные леди и сиры не убивают детей… своими руками. А вот чужими…

Он скрипнул зубами и перехватил аракх поудобнее. Леди Анья кинула быстрый взгляд на оружие, но не пошевелилась.

— Это вы придумали продать меня горцам, — сказал Роберт. — Они дикари и воюют с нами веками. Одним похищенным долинцем больше, одним меньше… Никто бы вас не заподозрил. Идея с запиской тоже была вашей. Ни у кого не должно было возникнуть сомнений, кто виновен в похищении.

Роберт внимательно рассматривал стоящую перед ним Анью.

— Даже когда вы уже связались с горцами, то не брезговали и по мелочам вредить мне. Вы поддерживали слухи о моём безумии, прилюдно жалея «скорбного умом лорда». По вашему наущению Джайлс подначивал меня на безобразия. Вы даже подарили мне коня с изъяном, в надежде, что он зашибёт меня.

Роберт замолчал, обвёл взглядом стоящих вокруг, проверяя реакцию на свои слова. Лица мужчин были суровы и непроницаемы. Бриенна хмурилась, с осуждением поглядывая на леди Анью. Лиза тоже смотрела на неё, но с негодованием, и бормотала ругательства. Грай с тревогой смотрела на деда.

— В своём желании сделать сира Хардинга лордом Долины вы проявили завидное упорство, — сказал Роберт, снова повернувшись к леди Анье. — Ведь сразу вождь Обгорелых не согласился, верно? Его сын вернулся с войны, нагруженный золотом. Зачем ему ещё? Зачем ему злить лордов Долины без особой для себя выгоды? Он послал вас дракону под хвост, миледи! Но вы не отступили. Вы предложили ему родовые валирийские кинжалы… Вам так хотелось моей смерти, что вы отдали родовое оружие людям, которых презираете…

Роберт снова прервался, чтобы чуть унять клокочущее бешенство.

— Ни у кого в горах нет оружия из валирийской стали… — придушенно прохрипел он. — Ни у одного племени никогда не было ни одного клинка! И Трёхпалый не устоял. Видели бы вы, миледи, как он смотрит на них. Не удивлюсь, если он с ними спит… Лишь раз Тиммет дал один из них мне в руки. Я видел клеймо. Я собственными глазами видел на рукояти сломанное колесо Уэйнвудов! — Он почти рычал: — Вы продали мою жизнь за два сраных ножа!

Леди Анья вздрогнула, но взгляд не отвела. Глаза Роберта хищно сощурились.

— Говорят, вы отменный игрок в кайвассу, миледи? — Она удивлённо вскинула брови, и он презрительно скривился: — Вероятно, вы воображали себя «драконом», который одним взмахом хвоста сбросил с доски слабого «ополченца». Вы были уверены, что изменили ход игры. Но кайвасса коварная игра. Бывает, что стоящий на приставном поле «требушет» может убить «дракона»… Кто мог ожидать от дикаря, что он захочет сыграть в свою игру? — Роберт довольно ухмыльнулся: — Тиммет вас ловко надул, миледи.

Леди Анья недоверчиво посмотрела сначала на Грай, а затем снова на Роберта. Он злорадно рассмеялся, наслаждаясь её растерянностью, и пожал плечами:

— Я не знаю. На самом деле не знаю, почему Тиммет не выполнил свою часть сделки. Почему он пошёл на поводу у дочери и оставил меня в живых. Почему позволил пленнику дружить со своей дочерью… жить в одном шатре со своим сыном… рядом спать и вместе тренироваться. Я не знаю, почему он дал вам себя уговорить… и действительно ли всё дело в кинжалах. Кто разберёт этих дикарей, что у них на уме… Но я точно знаю другое. Я пощажу Уоллеса, обещаю. Вам нужно лишь сказать правду. Сейчас. Вы признаёте свою вину?