— Почему тогда вы не убили Гаррольда? Гораздо проще было снести ему полбашки, чем счищать с неё кожуру… Но вы так не сделали. А теперь ещё и лечите его! И всё это только затем, чтобы чуть позже сбросить в Лунную дверь. — В голосе послышалось восхищение: — А вы знаете толк в развлечениях, милорд! Пожалуй, у вас есть все задатки стать моим кумиром…

— Осторожнее, лорд Тирион. — На скулах Роберта вздулись желваки, крылья носа дрогнули. — Кто-то находит вашу дерзость забавной, но не я. Я не убил сира Хардинга, потому что леди Тарт никогда не лжёт. И я не казню его. И на Стену не отправлю.

— Вы шутите? Я вам не верю… — Тирион выглядел непритворно озадаченным и немного расстроенным. Не обращая внимания на мечущую на него гневные взгляды Анью, он продолжал недоумевать: — Это же из-за него вам пришлось прогуляться в горы. Он — главная причина ваших несчастий. И теперь вы говорите, что… Нет, я не верю… Это, наверное, такая шутка?

— Сир Хардинг — мой вассал. Он будет жить в Долине и служить мне. И будет живым напоминанием всем, кто вдруг однажды решит, что лучше знает, кому управлять Долиной. — Роберт обвёл пленников тяжёлым взглядом: — Драконий хер вам, а не Долина!

Первым на колено встал сир Саймонд Темплтон.

Большая септа Чаячьего города была забита до отказа. Как и все семь подступов к ней. Казалось, сегодня сюда стеклись со всей Долины разряженные леди, лорды и рыцари, сквайры, купцы, крестьяне и прочий люд.

По усыпанной голубыми лепестками дорожке, ведущей в настежь распахнутые центральные ворота, медленно и степенно шагал сир Илис Уэйнвуд под руку со своей внучкой. Белоснежный меховой плащ почти полностью скрывал тонкую фигуру юной невесты. По бокам их сопровождали Бриенна Тарт и Миранда Редфорт, сзади шли семь маленьких девочек — младшие внучки Джона Ройса и Годрика Боррелла — с букетиками фиалок в руках. Процессию замыкал шафер невесты. На голове сира Гаррольда Хардинга, облачённого в доспех Братства Крылатых Рыцарей, был открытый шлем, на боку меч, а на плечах форменный плащ, заколотый отличительным знаком капитана личной гвардии лорда Долины — пряжкой в виде изогнутых серебряных крыльев.

Толпа приветствовала процессию восторженными криками, и стражники с трудом сдерживали натиск любопытствующей публики. Радостный гвалт время от времени заглушался звоном семи колоколов.

Богослужение во здравие лорда Долины только что закончилось. В септе пахло благовониями, в воздухе ещё витали отзвуки распевавших торжественные гимны голосов и священных текстов, что читал Главный септон Долины — один из Праведных, входящих в Совет Веры Семи Королевств. По случаю большого праздника в каждом из семи углов септы на всех семи алтарях украшенных самоцветами статуй богов лежали семигранные кристаллы горного хрусталя. Солнечный свет проникал через яркие витражи окон и, попадая на грани кристаллов, разбивался на мириады радужных бликов. Разноцветные отблески мерцали во все стороны, играли на лицах и одежде, отражались от доспехов мужчин и драгоценностей женщин.

В центре септы стоял Роберт Аррен в окружении Главного септона, Бриндена Талли, выполняющего на этой церемонии роль посажённого отца жениха, и шафера жениха Подрика Пейна. Все смотрели в открытые нараспашку ворота в ожидании невесты и её свиты.

Грай на миг замерла на входе, ослеплённая великолепием убранства храма и нарядами гостей, и стиснула сильнее пальцы деда. Тот ободряюще похлопал её другой ладонью по руке.

— Смелее, дитя, — сказал он.

Она шагнула внутрь, видя перед собой лишь одного Роберта. Ей больше не было страшно. Ведь Роберт обещал, что всё будет хорошо. А он всегда держал свои обещания.

В тот ужасный день Роберт так и не пришёл, даже перед сном не заглянул к ней в покои. Грай извелась, коря себя, что на турнире наделала таких глупостей, за которые Роберт никогда её не простит. А ведь отец ей уже один раз говорил! В горах, на церемонии Посвящения она при всём клане унизила Роберта, когда бросилась ему на помощь. И теперь на турнире в открытую пошла против него, кинувшись к деду — при всех подданных показала, на чьей она стороне. А потом, словно одного этого проступка было недостаточно, ещё и трусливо сбежала в замок.

Когда Саймонд Темплтон опустился на колено, Грай не удивилась. Издревле мужчины склоняли головы перед тем, кто могущественнее. Она никогда не боялась ни отца, ни брата, относясь как к должному к вызываемому ими в других людях страху и трепету. Но смотря на Роберта, принимающего клятву верности у этого высокомерного рыцаря, ёжилась от беспокойства. Это был не её Роберт.

Ни разу в жизни она не видела королей, но в тот момент точно знала, как они выглядят. Одной рукой Роберт сжимал рукоять аракха, другую завёл за спину, и стоял прямо и гордо, с выражением властной силы на лице. Грай не слышала, что говорит Темплтон, лишь видела, как Роберт величественно кивает, а затем переводит взгляд на других мужчин, в абсолютной уверенности, что те последуют примеру. Лорды и рыцари вставали на колено один за другим, и подбородок Роберта поднимался всё выше, губы сжимались плотнее. Грай отступила назад, когда сир Илис, с трудом опираясь на трость, приготовился к присяге, и Роберт одарил его таким же непреклонно-выжидающим взглядом, даже не заметив свою невесту.

Наверное, она бы упала, если бы её не поддержали сзади под локоть. Грай обернулась, увидела Бриенну и кинулась к ней в объятия, ища защиты. Ей хотелось убежать и куда-нибудь спрятаться. Словно почувствовав её смятение, Бриенна спросила шёпотом:

— Хотите, я провожу вас в замок, миледи?

И потом Грай до позднего вечера металась по комнате, пытаясь придумать оправдание своему побегу. Она бросила Роберта в такой важный момент в его жизни! Он победил своих врагов и имел право насладиться этой победой. А она, вместо того, чтобы быть рядом, разделить с ним радость, малодушно бежала, напуганная его отчуждённостью. И она ещё насмехалась над леди Долины, обвиняя их в трусости и излишней чувствительности!

По её просьбе септа и Гелла ушли пораньше, но Роберт так и не зашёл к ней пожелать доброй ночи, когда уже в сумерках с ристалища все вернулись в замок. Грай прорыдала до самого утра, представляя, как с позором вернётся в горы.

Ранним утром осторожный стук в дверь подбросил её из кресла. Миранда Редфорт застыла на пороге и в удивлении открыла рот:

— Держите меня Семеро… тебя что, пчёлы покусали?

— Нет, — Грай прижала ладони к опухшему лицу и снова начала всхлипывать, — Роберт… Роберт не пришёл. Он больше не любит меня, Миранда…

— Я так и знала! Просто сердцем чувствовала! Потому и пришла…

Она прикрыла за собой дверь и осмотрелась — посреди кровати мирно спал Сумрак, подушки были не смяты, камин давно потух.

— Какой же вздор, дорогая! Мой Джаспер тоже не пришёл. Только вот заявился. — Миранда фыркнула. — Роберт не захотел задерживать доклад королеве. И они всю ночь заседали на своём Совете… Доклад об измене, чтоб ты знала… да ещё и с покушением на убийство — это тебе не булочки с кухни таскать! — Она села в одно из кресел. — Темплтон при всех повторно допрашивал Уэйнвудов, Графтонов, мальчишку Линдерли, хозяйку борделя и того Обгорелого дотракийца. Как гонца с донесением отправили, Джаспер сразу и пришёл. Значит, скоро и Роберт будет… — Миранда осмотрела её ещё раз и снова насмешливо фыркнула: — Пффф! Ты похожа на спившегося кабатчика… Роберт придёт, а у тебя красные узкие глаза и нос как свёкла. А ну-ка, давай быстро…

Леди Редфорт развела бурную деятельность. Стражники разожгли камин, притащили лохань и тёплую воду, разбудили служанок. Миранда вернулась в свои покои за склянками с разными притирками и примочками. Пока Грай мыли голову, она положила ей на глаза компресс. И когда пожаловал Роберт, Грай была свежая и румяная, в нарядном платье, с красиво уложенными волосами.

— Я принёс ваш шарф, миледи, — сказал он, когда двери за слугами и Мирандой закрылись. И протянул ей её зелёный шарф, чистый и выглаженный: — Вы вчера обронили.