— Да.

Роберт выдохнул. Толпа зашумела. Илис Уэйнвуд пытался что-то сказать, в нетерпении постукивая тростью о землю.

— Гаррольд… Анья… Гаррольд… — Его голос никак не хотел подчиниться ему. — Он знал? Анья, он знал?

Она всё же опустила голову. Букли качнулись из стороны в сторону.

— Нет, дядя…

— Что же ты наделала, Анья? Что же ты наделала? Наш благородный, храбрый, ни в чём не повинный мальчик… мой бедный внук… — По его лицу текли слёзы.

Роберт смотрел на свой аракх. Кровь засохла и превратилась в бурую грязь. Он вложил оружие в ножны и развернулся к Рыцарю Девяти Звёзд.

— Сир Саймонд, вы глава Совета лордов Долины. У вас есть сомнения в законности того, что вы сегодня видели и слышали?

Темплтон чуть склонил голову.

— Нет, милорд. Вы были в своём праве.

Роберт удовлетворённо кивнул и отыскал взглядом Тириона Ланнистера.

— Лорд Тирион. Вы представитель… хм… королев. Хотите что-нибудь сказать?

Тирион поклонился. Всё это время он молчал и даже не пытался злословить, как обычно. Его взгляд был хмурым и озабоченным.

— Думаю, турнир у Чаячьей Башни войдёт в историю, как самый непредсказуемый… Моя сестра вас здорово недооценила, милорд. Зря она не настояла, чтобы поехал Джейме. На это стоило посмотреть. — Он задумчиво почесал нос. — Как полномочный представитель королевы Дейнерис, обещаю рассказать её величеству всё подробно. Полагаю, она согласится с сиром Саймондом, — после чего досадливо поморщился: — От себя лично добавлю, что тоже немного ошибся на ваш счёт… и вчера кое-кому наговорил лишнего. За что искренне извиняюсь. — Тирион снова церемонно поклонился, теперь уже в сторону Грай. А затем кивнул на пленников: — Что вы сделаете с этими людьми?

Роберт снисходительно усмехнулся, словно услышал глупость.

— Что делают в Вестеросе с теми, кто покушался на жизнь правителя? Их казнят.

— По традиции голову рубит тот, кто выносит приговор. Вы собственноручно отрубите им головы? — К Тириону постепенно возвращалось присущее ему нахальство.

— В Долине не рубят головы. Вам ли не знать? Изменников закуют в цепи. И в клетках отвезут в Орлиное Гнездо. Там поднимут наверх. Только для того, чтобы затем сбросить в Лунную дверь. Всех, кроме Уоллеса Уэйнвуда. Его отправят на Стену. Ночному Дозору нужны храбрые рыцари. Сир Уоллес им пригодится.

Леди Анья кинулась вперёд. Седрик Иген преградил ей путь, и она воскликнула в замешательстве:

— Но вы обещали, милорд! Вы же обещали пощадить Уоллеса…

— Я сохраняю ему жизнь, миледи! — рыкнул Роберт с гневом. — Вам мало?!

— Но… но он последний из Уэйнвудов… и если он… если его… Но, милорд, так у него никогда не будет семьи… детей. Вы же уничтожаете наш дом! Вы лишаете род Уэйнвудов будущего…

— Равно как и вы хотели уничтожить род Арренов, миледи, — ледяным тоном отрезал Роберт.

Анья Уэйнвуд отступила назад, ошеломлённая таким вероломством, и в смятении оглядела окружавших её лордов, рыцарей и стражников, ища в их лицах поддержку.

— Вы не сделаете этого, лорд Роберт! — раздался решительный голос, и она с надеждой обернулась. Сир Илис смотрел на Роберта твёрдо и уверенно. Он уже не выглядел, как раздавленный горем старик, и словно стал выше ростом. Трость в руке не дрожала, спина была прямая, а подбородок упрямо выдвинут вперёд. — Ведь вы поклялись своей честью! — сказал он непреклонно.

— Да ну? Когда это? — Роберт склонил голову набок и с живым интересом ждал продолжения.

— Да, милорд! — воинственно вскричал сир Илис. — На Совете лордов вы сказали, что обязаны нашей семье! Семье Уэйнвуд! Если вы забыли, то я вам напомню! Вы при всех поклялись своей честью! При всех, милорд! Сказали, что… сказали… что… — он запнулся.

Роберт затаил дыхание, пожирая его взглядом. Губы растянулись в улыбке, больше похожей на оскал. А сир Илис повторял шёпотом слова той клятвы, и осознание их истинного смысла постепенно доходило до него, заставляя заикаться. В итоге он замолчал и потрясённо воззрился на Роберта, словно увидел нечто ужасное.

— Я сказал, что Аррены никогда не забудут, чем обязаны Уэйнвудам, — медленно, с расстановкой произнёс Роберт слова, которые застряли в глотке старого воина.

Роберт обвёл победным взглядом толпу, не скрывая своего торжества. Во всём его облике, позе, голосе сквозило неприкрытое, искреннее ликование.

— И кто упрекнёт меня, что сегодня я не сдержал своего слова, сир?!

Илис Уэйнвуд вскрикнул и зашатался.

Всё же возраст брал своё. Талли пропустил момент, когда Грай метнулась вперёд. Она подскочила к сиру Илису и обхватила его руками, пытаясь удержать оседающее на землю тело. Ей ни за что было не справиться самой, если бы сзади того не подхватил под мышки Подрик Пейн. Грай обняла с трудом стоящего на ногах деда и прижалась к камзолу мокрой щекой, приговаривая: «Дедушка, милый дедушка…»

— Ваш план провалился, миледи, — тем временем говорил Роберт леди Анье. — И я даже верю, что теперь вы искренне преданы мне. Но это не значит, что я прощу вам те два года своей жизни… Я поклялся, что не забуду, чем обязан вам. Я признался при всех, что в долгу перед вами. Сегодня я выплатил вам долг. Сполна.

Грай продолжала цепляться за деда, зажмурив глаза. Её трясло от жалости и негодования. «Никто никого не убьёт. Даю вам слово», — сказала Бриенна. И не сдержала его. «Бриенне можно верить, а вот карлику нет», — сказал Чёрная Рыба. И обманул. «Аррены никогда не забудут, чем обязаны Уэйнвудам», — сказал Роберт. И убил Гаррольда. А ведь отец ей не раз говорил, что долинцы двуличные, подлые и беспричинно жестокие! Дикари без чести и совести, которые не держат своего слова!

Голос Роберта настиг её, как удар хлыста:

— Он не умер, Грай.

Она открыла заплаканные глаза и недоверчиво покосилась.

— Твой кузен. — Голос был всё такой же суровый, но смотрел Роберт на неё с нежностью. — Он не умер. Я срезал с его башки добрый лоскут кожи… как кожуру с яблока. Кровищи много, но это не смертельно, Грай. Мейстер Леран сейчас занимается им.

Она ухватилась сильнее за вновь зашатавшегося деда. Не у неё одной от слов Роберта голова шла кругом.

— Вашему внуку никогда больше не быть красавчиком, — сказал он сиру Илису, — но его увечье не помешает ему продолжить свой род. Конечно, если он остепенится и перестанет ковать лишь бастардов.

Анья Уэйнвуд рухнула на колени.

— Благодарю, милорд… — прошептала она. — Да хранят вас Семеро!

Опасения Тириона Ланнистера, что эта поездка в Долину выйдет скучной, не оправдались — стремительность и непредсказуемость разворачивающихся перед ним событий заставляли трепетать его жадную до интриг душу. Он с живейшим любопытством рассматривал коленопреклонённую леди Анью.

— Её вы тоже выбросите в Лунную дверь? — с недоверчивой иронией спросил он у Роберта.

Тот сжал зубы и на миг смежил ресницы. Лицо конвульсивно дёрнулось. Перед мысленным взором вновь стоял сырой холодный сарай. Снова пахло мочой и рвотой. Мерзкая рожа Хагена злобно ухмылялась. Презрительно щурил единственный глаз Тиммет-Красная Рука. Невыносимая боль жгла шею от рвущих плоть клыков и когтей сумеречного кота.

— Первой, — сказал Роберт, открыл глаза и широко улыбнулся. — Я сброшу её первой.

— Женщину? — провокационно уточнил Тирион и скептически поджал губы.

— Она не женщина. — Роберт взглянул на собеседника сверху вниз, словно на неразумное дитя. — По-вашему, чем женщины отличаются от мужчин?

— Нуу, я знаю пару отличий… но думаю, вы сейчас не о них…

— Милосердием, — сказал Роберт таким тоном, что Тирион перестал ухмыляться. — Они отличаются от нас милосердием. — Он показал рукой в сторону Грай, обнимающей сира Илиса: — Вот это — женщина. И настоящая леди. Что было бы с нами, лорд Тирион, если бы не такие, как моя Грай? А они, — он кивнул на Анью Уэйнвуд и Оливию Графтон, — не женщины. Они чудовища. А я защитник Долины. Мой долг убивать чудовищ.