Ну что же, так оно и есть: Турин заливается хохотом, но все же останавливается в паре метров от меня, видимо, боясь, что я попробую пырнуть его пилочкой или брызну в лицо спреем. Воспользовавшись его замешательством, я продолжаю отчаянно защищаться:

– Немедленно отпустите меня домой, и тогда я не стану писать заявление в полицию! В противном случае... – вот только договорить не получается, потому что Турин перебивает меня с откровенной издевкой:

– Боже, какая еще полиция?! Вики, ты правда такая глупая и наивная, или только прикидываешься?! Никто – ты слышишь?! – никто не пойдет против меня в этом городе! Никакая полиция! Ни один прокурор и ни один судья! А если попробуют – тут же лишатся своего теплого насиженного места... Так что твои угрозы – это плевок в пустоту, ясно?! Бросай пилку и дезодорант и иди сюда, иначе тебе не поздоровится!

Его слова действуют на меня с обратным эффектом: я только сильнее сжимаю свои импровизированные средства защиты. Позади Турина стоят те два мужчины, что охраняли меня, а еще Света, на лице которой написано откровенное презрение. Я стараюсь не обращать на нее внимания, но она вдруг сама выходит вперед с попытками меня образумить:

– Ты вообще понимаешь, что творишь и на кого поднимаешь руку?! Дионис тебя уничтожит! И меня заодно...

– С тобой все будет в порядке, моя драгоценная, – успокаивает ее Турин, и я кривлюсь от отвращения. – Иди в спальню. Я скоро приду. Только проучу эту дрянь. Покажу ей, кто здесь главный.

Света подставляет ему изящно изогнутую шейку, получает от Турина поцелуй и удаляется, бросив на меня прощальный взгляд.

– Заберите у нее все эти штуки, – кивает в мою сторону хозяин дома, и его парни тут же бросаются на меня.

В первые несколько секунд я еще пытаюсь защищаться, отступаю назад по кафельному полу, вытягиваю перед собой руки, одному даже умудряюсь расцарапать пилкой плечо, а другому выпускаю в лицо струю густого едкого спрея, но справиться с двумя сильными мужчинами мне не под силу: они выбивают из пальцев мое импровизированное оружие, скручивают мне руки за спиной и пинками подталкивают к Турину.

Ублюдок подходит вплотную и рыкает мне в лицо:

– Все, Вики, спектакль закончен! – а потом бросает парням: – Тащите ее в гостевую спальню!

Я продолжаю упираться, но это совершенно бесполезно: меня тащат куда-то по коридорам, а через тридцать секунд я оказываюсь в той самой спальне, где очнулась, едва оказавшись в этом доме.

– Раздевайте ее, – приказывает Турин, и я слышу, как на мне трещит ткань, как рвется мой рабочий костюм. Быстрыми грубыми движениями мужчины стаскивают с меня фартук, платье, чулки, оставляя одно только нижнее белье. Я забиваюсь в самый угол кровати, прижимаясь к деревянному изголовью, и инстинктивно прикрываюсь руками.

Турин смотрит издалека с таким видом, словно любуется произведением искусства. Потом прокашливается и отдает новый приказ:

– Все, свободны, дальше я сам справлюсь.

– Валентин Валентинович, но она может навредить вам, – возражает один из парней, но Турин только привычным жестом поднимает ладонь:

– Прочь.

За охранниками закрывается дверь, и мы с ним остаемся наедине.

– Отлично, – говорит ублюдок и подходит к спрятанному в углу комнаты шкафчику, чтобы достать оттуда широкий кожаный ремень черного цвета.

Я вскрикиваю и поднимаю на него испуганные глаза:

– Боже... пожалуйста, не надо! Я обещаю молчать!

– Ты и так будешь молчать, – говорит Турин уверенным тоном, а потом невозмутимо снимает обувь и ставит колено на постель, приближаясь ко мне. – Но сначала... сначала ты хорошенько покричишь.

– Нет, пожалуйста! – умоляю я, окончательно теряя самообладание и чувство собственного достоинства, рыдая и складывая ладони в молитвенном жесте. Совершенно очевидно, что физически я намного слабее его, что он может ударить меня, связать, заставить подчиняться другими способами... Он может изнасиловать меня – и ему ничего за это не будет. Но если я буду просить, умолять... может быть, он все-таки надо мной сжалится?!

– Заткнись уже наконец! – рыкает Турин и замахивается ремнем, который свистит в воздухе и ударяет по поверхности постели рядом со мной.

Я вскрикиваю и судорожно прижимаюсь к изголовью, пока слезы застилают глаза, а пальцы лихорадочно ищут, за что бы зацепиться...

– Никогда! – отрывисто рявкает мужчина, снова замахиваясь. – Не смей! Со мной! Спорить! – каждое его слово сопровождается хлестким ударом ремня, и последний такой удар уже приходится не по белоснежным простыням, а по моей пояснице. Я кричу от боли и ужаса и пытаюсь соскочить на пол, но Турин хватает меня за локоть, удерживая рядом с собой...

В тот момент, когда я окончательно теряю веру в спасение, дверь в спальню вдруг резко распахивается, и на пороге комнаты появляется... Дэн?!

О боже! Что он здесь делает?! Как он вообще узнал обо всем?!

– Какого хрена?! – рычит Турин, а Дэн замирает, явно подавляя в себе порыв сразу броситься ко мне, и заявляет:

– Валентин Валентинович, ваша сделка о выезде аннулирована, вам придется отпустить Барби и Шайни обратно в клуб.

– Что?! – рыкает ошалевший Турин. Он явно не ожидал, что кто-то посмеет ворваться к нему в дом и потребовать отпустить девушек, которых он купил в клубе, как рабынь на средневековом рынке, ради постельных утех. – Да кто ты такой, чтобы командовать мной, сосунок?!

– Меня зовут Денис Григорьевич, – представляется Дэн, и я наконец решаюсь поднять на него заплаканные глаза. Так вот значит какое у него настоящее имя! Красивое. У меня раньше не было ни одного знакомого по имени Денис... – Я начальник охраны стриптиз-клуба «Грешницы», где вы два часа назад забрали на выезд двух девушек... Одну я вижу, – он кивает в мою сторону. – А вторая где?

– Я не обязан перед тобой отчитываться! – визжит Турин так громко и яростно, что во все стороны летят слюни, а у меня закладывает уши.

– К сожалению, в данном случае – обязаны, так как обеспечивать безопасность сотрудниц клуба – моя прямая обязанность, и в договоре четко прописано, что каждый подобный выезд должен утверждаться и контролироваться мной лично.

– С какой стати?! – хохочет Турин. – Я договорился с Дионисом, и этого более чем достаточно!

– Вы не правы, – Дэн качает головой, и я поражаюсь его стойкости и спокойствию, хоть и лежу по-прежнему на постели, перепуганная, заплаканная и захлебывающаяся собственными слезами.

– Да кто вообще позволил тебе врываться в мой дом?! – Турин морщится и рычит, гневно призывая к ответу свою охрану: – Какого хрена, парни?! Что он здесь делает?! Почему вы пустили его на территорию?!

– Валентин Валентинович, – извиняющимся тоном начинает один из его охранников. – Он приехал на полицейской машине. С ним был полковник Солодухин, и мы подумали...

– Не знаю такого! – рыкает хозяин дома.

– Мы тоже, Валентин Валентинович, но...

– Болваны! – перебивает своего подчиненного Турин. – Где этот Солодухин сейчас?!

– У центральных ворот.

– Валентин Валентинович, – терпеливо говорит Дэн. Он явно не хочет нарываться, но при этом собирается добиться своего. Господи, только бы у него получилось... Пожалуйста, пусть у него получится! Я просто хочу, чтобы он забрал меня отсюда! – Вам придется вернуть девушек, – тут он наконец обращается ко мне: – Барби, вставай и иди сюда.

Меня дважды просить не надо. Воспользовавшись замешательством Турина, я быстро вскакиваю с постели и прячусь за спиной Дэна, не переставая дрожать от ужаса.

Он спрашивает шепотом:

– Все нормально?

– Угу, – бормочу я, решив не вдаваться сейчас в подробности.

– А где Света?

– В его спальне... кажется.

Дэн оборачивается к охранникам Турина:

– Приведите вторую девушку.