Диана

Наша жизнь поделена на два этапа. В ней есть начало и есть конец. А все, что между ними — моменты, которыми мы заполняем пустоту, приближаясь тем самым к своему концу.

У кого-то эти моменты похожи на бесконечную радугу, у кого-то на разноцветный калейдоскоп, на сочный холст, а мой же багаж прожитых мгновений все чаще напоминает мне домино.

Одно неверное движение — и мои моменты рушатся. Они падают друг на друга, смешивая белое с черным. Всякий раз я пытаюсь заново выстроить цепочку моментов, но заведомо знаю, что этот процесс займет у меня длительное время, он отнимет кучу сил. И на силах он не остановится. Это может лишить тебя смысла жизни, забрать близких людей, сына...

Однако стоит не забывать, что мы сами пишем свои моменты. Мы сами выбираем краски при их заполнении и разукрашиваем с помощью них свою жизнь.

Но что делать, когда в твоем арсенале остались только белые и черные краски?

Мне не хватает красок на дальнейшую жизнь. Мне не хватит сил, чтобы попросту отделить белое от черного.

Я не хочу. Я выдохлась.

Это была моя последняя белая капля. Я сдаюсь...

Внезапно в комнату цокольного этажа офиса охранного агентства врывается возбужденный Гарнер. По его посеревшему лицу заметно, что у него тоже иссякли запасы красок, но он в отличие от меня еще пока не намерен сдаваться.

— Диана, отставить слезы! Не все еще потеряно! Мне пришли хорошие новости! — заявляет он с порога.

Я тут же подскакиваю со стула, к которому, думала, уже вросла.

— От Эмира? Что за новости? Говори скорее! — выпаливаю я, глодая свои ногти.

Гарнер входит в тускло освещенное помещение и с тенью улыбки протягивает мне телефон, на экране которого высвечивается сообщение от Эмира: "Передай Диане, что Марк у меня. С ним все хорошо. Скоро будем!"

Выдыхаю, рухнув обратно на стул, и даю волю слезам. Все, что копилось во мне в течение этого долгого часа, вся чернота, взявшая в плен мой разум, выливается в самую настоящую истерику. Я не в состоянии контролировать ни себя, ни свои эмоции, чем застаю Гарнера врасплох.

— Может, принести воды с успокоительным? — спрашивает он.

Я кривлюсь, слезы свои утираю с лица и стараюсь отыскать в себе давно уже утраченное равновесие.

— Нет, я уже в норме. Скажи, а от Шаха новостей так и не было? — С надеждой смотрю на Гарнера, а перед глазами стоит безжизненное лицо Анастасии.

Отрицательно качнув головой, он прячет от меня свой взгляд, а после вообще выходит из комнаты.

Знаю, он таит обиду на меня.

Сгоряча я позволила себе лишнего в его присутствии. Когда мы направлялись в офис, которым владеет Гарнер, я наговорила ему ужасных вещей.

"Маркус, я ненавижу твоего сына! Если бы не Эмир, всего бы этого не было! Наверное, ему нужно было погибнуть! Разбиться в том вертолете, пойти на дно вместе с его обломками, чтобы весь этот кошмар закончился раз и навсегда!"

В тот момент я не контролировала себя. Я не думала, что говорю. Я пребывала в полнейшем отчаянии и во всех своих бедах винила только Эмира. А Гарнеру только и оставалось, что молча выслушивать меня.

По идее, сейчас мне должно быть стыдно за свои слова, ведь Эмир справился, причем в довольно короткий срок. Он справился, несмотря на то что я потеряла веру в него и ассоциирую его теперь с черным цветом. Однако мне нисколько не стыдно за себя.

Я по-прежнему нахожусь в шоковом состоянии.

То, что мне довелось увидеть в нашем доме, что довелось испытать, еще долгое время будет преследовать меня зловещей тенью ужаса.

Такое не забывается. Вряд ли подобное можно излечить временем.

От всех этих мыслей меня отвлекает сигнал входящего сообщения. 

На столе лежит телефон с загоревшимся на нем дисплеем. Гарнер так торопился удрать от меня, что забыл его забрать.

Беру телефон, на экране которого отображается сообщение со вложенным в него файлом.

Эмир написал: "Полюбуйтесь!".

Без раздумий я "проваливаюсь" в текстовое послание и сразу же открываю вложение. Руки моментально начинают трястись. Сердце в груди отстреливается пулеметной очередью и воздуха становится катастрофически мало.

Картинка долго загружается из-за слабого сигнала. Мне же велено было отсиживаться в подвале.

Я встаю ногами на стул, поднимаюсь на цыпочки и вытягиваю к потолку руку, держа в ней телефон. Так я пытаюсь поймать сигнал. 

В какой-то момент мне становится до безумия страшно. Меня посещают дурные мысли вплоть до того, что на этой картинке может быть что-то такое, чего я не смогу вынести.

Когда наконец изображение полностью загружается, я спрыгиваю со стула и вмиг прихожу к внутреннему равновесию, а вот устойчивость в ногах, напротив, теряю.

Чуть было не заваливаюсь на пол, лицезрев на экране телефона селфи, сделанное Эмиром.

На снимке он запечатлел себя с Марком. На них обоих надеты солнцезащитные очки, (Марку они явно великоваты) пальцы их рук сложены в "козу".

"Ну, прям настоящие гангстеры", — думаю я, позволив себе растянуть губы в улыбке.

Но что самое удивительное — оба они улыбаются в камеру. Они улыбаются мне. Как будто ничего ровным счетом не произошло. Словно и не было этих кошмарных часов в нашей жизни...

Я тут же строчу ему ответное сообщение: "Возвращайтесь поскорее... Я очень сильно жду вас... Обоих... Диана".

Телефон вновь подает сигнал, присылая очередное сообщение от Эмира: "Я люблю тебя..."

На сей раз ничего не отправляю в ответ. Откладываю телефон в сторонку и какое-то время еще брожу из угла в угол цокольного этажа, больше походящего на убежище на случай наступления конца света или зомбиапокалипсиса.

На широких полках у стены хранится кое-какая еда с длительным сроком годности, там же находится внушительный запас детской смеси и баночек с различным пюре. У противоположной стены стоит кроватка, внутри которой лежит пара коробок с надувными матрасами, одежда и множество игрушек, а возле кроватки символично разместились игрушки для взрослых. Там насчитывается целый оружейный склад на все случаи жизни.

Жуть какая... 

Замкнутое пространство и пребывание в неизвестности вновь действует давлением на мою психику. В итоге решаюсь выбраться из подвала. Я взбираюсь по крутой лестнице, после чего оказываюсь на первом этаже светлого и уютного офиса, где уже не пахнет сыростью и порохом.

В своем кабинете Маркус встречает меня, сидя за рабочим столом, на котором уже стоит стакан воды, а рядом с ним лежит таблетка успокоительного.

Чтобы избежать ненужных уговоров, я проглатываю таблетку, запиваю ее глотком воды и присаживаюсь на кожаный диван, намереваясь побеседовать с Гарнером о насущном.

— Как думаешь, что нас ждет дальше? — интересуюсь я без лишних отступлений.

— Ты имеешь в виду себя и Эмира? — быстро уточняет мужчина, сидящий напротив.

— Вообще! — развожу я руками. — Что будет с нами, с этим гребаным миром, с Марком!? Мне так страшно думать об этом...

Гарнер задумчиво потирает бороду, отвлекаясь от экрана ноутбука.

— Будет непросто, Диана. Я в точности не знаю, что вас ждет после всего, но единственное в чем я могу быть уверен, Эмир примет любое твое решение. — На миг он устремляет свои печальные глаза сквозь меня, а затем снова утыкается в экран, энергично клацая при этом мышкой. — Если ты не видишь будущего с моим сыном, просто поговори с ним об этом начистоту, не держи в себе, не делай хуже. Скажи ему как есть, и если посчитаешь, что другого выхода вам не найти, то проведи черту и оставь его за ней... Оставь Эмира в прошлом, если посчитаешь нужным. Но не забывай, что различие между прошлым и будущим ничто иное, как навязчивая иллюзия. Рано или поздно даже будущее становится прошлым...

Глотка мгновенно становится суше, чем пустыня. Я путаюсь в своих мыслях и желаниях.