Кармен с беспристрастным видом кладёт карту на прежнее место.

— Это значит, что будущее напрямую зависит от дальнейших решений. Судьба этого человека ещё не написана. Он сам пишет её.

— Прямо сейчас? В эту самую минуту он пишет свою судьбу?

— Возможно и так, — пожимает она плечами, раскрывая третью карту. — На очереди у нас будущее. Что же будет?

Стоит ей раз глянуть на карту, как лицо Кармен становится белее мела. Застывшие черные глаза на фоне бледной кожи сильнее выделяются. Складывается впечатление, что Кармен впала в состояние транса, но это лишь видимость. Я ни с чем не спутаю страх, затопивший сознание. И этот страх сейчас сковал бедную женщину.

— Что вы увидели? — выпаливаю я в нетерпении.

—  А? — вздрагивает она, вернув на меня потерянный взгляд. — Ты что-то сказала?

— Что с картой, я спрашиваю? — требовательно цежу я, похолодев от пугающих мыслей.

— Ты была права. Это бредятина, — обрывочно говорит она, задыхается, за сердце хватается.

Это настораживает меня. Я дерзко вырываю из её рук карту, вглядываюсь в изображение. Первое, что бьет по глазам — скелет, облаченный в черный балахон, стоявший у надгробия. Его голова полностью скрыта под капюшоном, в руках он держит косу.

Жуть какая.

От разгулявшейся фантазии волосы на загривке начинают шевелиться, глотка напрочь пересыхает. Не нужно быть тарологом, чтобы понять значение данной карты.

От осознания слезы наворачиваются на глаза, внутри все переворачивается, взрывается, вдребезги разбивается и разлетается на осколки. 

Зачем? Зачем он поехал в Стамбул в одиночку?

— Кармен, что на самом деле означает эта карта? Это смерть? — сую ей карту в лицо, подрываясь с дивана. — Это карта смерти? Так ведь? Эмира ждёт смерть? Это и есть то будущее, которое ещё минуту назад не было определено?

Кармен выдергивает из руки карту, разрывает её на мелкие кусочки и выбрасывает их на пол. Она собирает оставшиеся карты в кучу, сгребает их, а после убегает от меня.

— Произошла ошибка. Этой карты не должно было быть в раскладе, — сконфуженно произносит она, поднимаясь по лестнице. — Доброй ночи, Диана!

Выходит, судьба?

Нет... Это все неправда. Карты не могут знать будущего.

Совсем скоро Эмир вернется домой. Живой и невредимый. Он скажет, что опоздал на рейс, а позвонить не смог, потому что телефон разрядился.

Но время идёт, а мое предсказание так и не сбывается.

К утру Эмир не объявляется. От бессилия я проваливаюсь в забытье, где мне ничего не снится, кроме темноты.

Эмир

В прошлый раз я выходил за переделы дома, в котором прожил большую часть жизни, с полным убеждением того, что вряд ли когда-нибудь смогу назвать Элиф своей дочерью.

Со временем поменялся я, как изменились и мои убеждения. 

По большей части Диана приложила к этому свою руку. Она буквально промыла мне мозги. Её методы не всегда можно было назвать гуманными. Зачастую они чем-то походили на сеансы психотерапии. Диана изо дня в день намеренно скручивала мои нервы в тугой узел, тянула их в разные стороны, пока они не перерывались к чертовой матери. Она давила на мои самые больные места. Это, как ни странно, работало.

Так однажды во время очередной головомойки она спросила: Эмир, а как ты думаешь, когда Элиф станет взрослой, она будет такой же, как София?

И в голове моей будто щёлкнуло. Со стадии отрицания я в один момент перепрыгнул на стадию гнева.

Моя дочь никогда не станет расчетливой, меркантильной и стервозной дрянью. Не позволю!

С внутренним гневом мне также пришлось недолго бороться, поскольку вопрос: "какова вероятность, что судьба Элиф изменится в лучшую сторону, если она будет жить с нами, а не с Софией", помог мне в результате подобраться к стадии принятия и надолго задержаться на ней.

Тогда у меня не нашлось вразумительного ответа.

Все дело в том, что я не знаю какая на самом деле София мать, но я вижу какой матерью становится Диана. В моем понимании она достигла идеала.

Сейчас я с большой радостью забрал бы Элиф в нашу семью, пока она ещё совсем кроха, но какой вес я имею против родной матери?

— Эмир, как хорошо, что я тебя застала перед уходом! Признавайся, ты уже все дедушкины денежки прикарманил себе? — ядовито любопытствует София, походкой от бедра вышагивая ко мне навстречу. — Расскажешь, что этому юристу от тебя понадобилось?

В семье траур, а она разоделась так, что пестрит в глазах.

Спору нет, внешне София невероятно эффектная девушка. На первый взгляд она производит впечатление умной, добропорядочной и интеллигентной женщины, знающей себе цену, но стоит ей раскрыть рот, как появляется острое ощущение, что тебя нагло надули.

Перед тобой всего лишь фальшивка, завернутая в оригинальную обертку.

А она ведь даже не поздоровалась со мной. Её больше интересует какая часть наследства перепадет ей от Каплана.

Посмотрел бы я на её физиономию, когда она собственными глазами сможет увидеть подлинник завещания, в котором нет ни единого её упоминания. Каплан оставил её ни с чем, ни одной лиры не завещал. С какой стати?

— А что, по-твоему, юристу может понадобиться от прямого наследника его покойного клиента? — спокойно говорю, скептически осматриваю её платье, подчеркивающее верхние достоинства. — Куда-то собралась?

Картинно откинув за спину свои упругие локоны, пружинящие на каждый её уверенный шаг, София останавливается напротив меня и растягивает дьявольскую улыбку.

— Собралась. На свидание с одним очень богатым и галантным мужчиной, — кичливо сделав акцент на последнем слове, София выдерживает паузу. Она ждёт от меня реакции, причем любой. Мысленно закатив глаза, я настойчиво обхожу её. — Зачем пришел? — выкрикивает она.

— Повидаться с дочерью! — отвечаю, не оборачиваясь. — Она же у себя?

— Нет. С Марией гуляет на заднем дворе.

Отлично. Она-то мне как раз и нужна. Пора покончить с тайным прошлым, которое уже в печенках сидит.

София так-то просто меня не отпускает. Она вновь зазывает, только на сей раз ещё громче:

— Эмир, постой!

Стиснув зубы до скрипа, я нехотя останавливаюсь, разворачиваю голову вполоборота, а она выжидательно смотрит на меня.

— Ты больше ничего не хочешь мне сказать?

Я вопросительно веду бровью.

— Нет. А разве должен?

Молчит. Пауза затягивается.

Я нервно цыкаю, смотря на наручные часы. У меня мало времени и нет никакого желания растрачивать его впустую.

— Диана родила? — произносит она наконец срывающимся голосом.

Чувствую, как мои губы непроизвольно расплываются в широченной улыбке от услышанного вопроса. София отводит глаза в сторону. Ей то ли больно, то ли тошно смотреть на меня и видеть на моем лице неподдельную радость и следы безграничного счастья. Её обуревает целый калейдоскоп неприятных ощущений, но чего она ждала? Всё так, как и должно было быть.

— Родила. Мальчика, — вдохновенно проговариваю я.

София уныло кивает, переминаясь с ноги на ногу. Взгляд её прежде искрящийся тотчас потухает, уголки губ никнут. Из уверенной в себе девушки, она превращается в дерганную девчонку.

"Промолчи. Просто уйди", — про себя повторяю я, доподлинно зная, что своим гнилым языком этот человек способен наговорить таких гадостей, что век потом не отмоешься.

— Поздравляю тебя с наследником. Ты это заслужил, — безрадостно произносит, тем не менее слова её не приправлены уже привычным ядом. Не сказать, что я сильно удивлен. Похоже, Софии тоже пришлось пройти через все стадии, чтобы в итоге прийти к принятию.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​ — Спасибо. Приятно слышать такое от тебя. 

— Ну, я тогда пойду. Я же тебе не нужна сейчас?

— Не нужна, Софи... И никогда не была.

Чтобы избежать продолжения бессмысленного разговора, я направляюсь в сторону заднего двора, рассекая душный воздух широкими шагами.