— Мы бы с радостью, но мы же не умеем, — возразил Нил.

— Нил, дружище, это проще простого — проще, чем накладывать швы и перебинтовывать раны, хотя по смыслу очень похоже. Я вас научу — пойдемте к первому сектору.

Группа учеников под предводительством учителя вышла из кают-компании и пошла к ближайшему сектору, коим оказался пятнадцатый. Открыв большую панель на стене, Ламберт обнажил коммуникационные артерии, пронизывающие всю плоть станции.

— Нам нужны вот эти желтые коробы, — указал Ламберт на ярко желтый кабель-канал, извивающийся на стене и идущий от одного ключевого узла к другому. Достав полиметр, Ламберт стал вскрывать узлы и прозванивать их. — Смотрите, если в жиле провода идет полезный сигнал, то при контакте с ним щупа полиметра загорится зеленая лампочка. Если белый шум, то услышите писк. Если управляющий сигнал, то загорится красная лампочка. А если никакого сигнала нет, то ничего не произойдет. Теперь, собственно, сами провода. В бело-зеленых, желто-зеленых и синих проводах должен идти полезный сигнал. Белый шум должен определяться в проводах с радужной расцветкой. Управляющий сигнал идет по монотонным проводам красного, зеленого и желтого цветов. Все остальные провода в ненагруженном состоянии не должны содержать сигналов. Если цвет провода и сигнала не совпадают, то следует соответствующим образом пересобрать контактную группу. Для этого нужно потянуть вот за этот язычок, что приведет к освобождению провода — теперь его можно поменять с другим. После замены, язычок возвращается на место еще большим оттягиванием — вот так, — Ламберт сопровождал свою речь демонстрацией соответствующих действий. — Видите? Действия элементарные, но муторные. Если бы кто-то предполагал, что на станции появится саботажник, то всех астронавтов обучали бы этому несложному ремеслу. Надо же, Джон поубивал остальных и устроил диверсию, — отвлекся вдруг Ламберт. Внезапно он осознал нереальность происходящего. Но нет. Жизнь иногда подстраивает фокусы, которые не напишет ни один писатель. — Ладно. Разбираем проблемные блоки и идем их чинить. Вместе мы должны справиться достаточно быстро.

Дэвиду достался блок 8бис — прямо в его вотчине — в центре управления. Джон смог добраться даже туда. Вот только когда? Дэвид почти безвылазно сидел там, зачастую даже спал там. И все-таки Джон нашел окно в его расписании. Может быть это не он? Но кто тогда? Кто мог незаметно испортить схему подключения? Кто мог провернуть диверсию незаметно для Дэвида? Кто-то, обладающий навыками телекинеза? Да, не, бред какой-то. Вот она, знакомая панель, около которой Дэвид проходил уже сотни раз. За этой дверцей находится причина отсутствия связи. Одна из причин. Дэвид открыл дверцу и принялся обзванивать контакты, в соответствии с алгоритмом, показанном Ламбертом. Полиметр светился то красной, то зеленой подсветкой, иногда по-стариковски звонил. А вот и неполадка. Нужно поменять местами зеленый и желто-зеленый провод. Готово. Снова продолжился прозвон. Красная лампочка показала нужный сигнал в красном проводе. Теперь зеленый провод. Ага. Еще одна неполадка. Лампочка загорелась зеленым светом, но прежде чем Дэвид успел убрать полиметр и приступить к починке, зеленая лампочка засветилась ярче и лопнула. Спустя мгновение вдалеке раздался душераздирающий вопль, от которого похолодела и покрылась инеем кровь в венах. По крайней мере, так показалось Дэвиду. От неожиданности он отлетел от панели и выронил полиметр. Крик был слишком нечеловечески болезнен, и хотелось убежать подальше от его источника, но Дэвид очень быстро взял себя в руки и пулей помчался по коридору, ведущему из центра управления в сторону лабораторий. Почти одновременно с ним в соседних коридорах появились еще два члена станции. Переглянувшись, они сразу поняли, что что-то непредвиденное случилось в лаборатории экстремальной зоокосмологии.

Утром Андрей проснулся в самодельной палатке, собранной из нескольких толстых веток, каркасом удерживающих пушистую хвою. В такой палатке можно жить, а ночевать было даже лучше, чем дома. Которого у него теперь нет. Весь мир теперь его дом.

Выбравшись из палатки, Андрей сладко потянулся, тонизируя организм, и широко зевнул. Давно он так хорошо не высыпался. Вспомнив обещание, данное Яше, Андрей заложил несколько понравившихся резных листков между листами книги, хотя и понимал, что больше его никогда не увидит. Умывшись ледяной водой, почистив зубы и основательно подкрепившись оставшимся сухпайком, он стал собираться, готовясь продолжить путь.

Первым делом необходимо было преодолеть речку. Брода или, тем более, моста нигде не было видно, а плавать с тяжелым рюкзаком была такая себе идея. Да и мочить вещи не было никакого желания. Поэтому Андрей снова взялся за инструменты. Сначала он срубил несколько толстых прямых веток, обрубил все сучки и сформировал ровный прямоугольник — основу будущего плота. Затем срубил четыре ветки потоньше и сделал на них полукруглые зарубки. Получившимися деревянными скобами Андрей зафиксировал плот, попарно связав их веревкой с двух сторон, стянув тем самым толстые ветви. Плот получился небольшой, но аккуратный и прочный. Он не выдержит вес человека, но от него этого и не требуется.

Андрей разделся, положил одежду на плот, сверху закрепил рюкзак и привязал плот к правой руке. Теперь можно перебираться. Он опустил плот на поверхность воды — плот хорошо держал нагрузку — а потом сам зашел в реку, придерживая плот рукой. Вода была ледяной, холоднее, чем казалось рукам. Андрей постоял недолго, привыкая к температуре, а затем оттолкнулся от илистого дна и поплыл к противоположному берегу. Река была не очень большой, но бурной. Серые мутные волны стремительно мчались по воле гравитации, слабо изгибаясь вслед за извилистыми берегами. Сколько хватало глаз, вниз по течению не было видно камней, порогов, упавших деревьев или других опасностей для пловца с грузом. Андрей спокойно плыл поперек течения, позволяя тому сносить себя вниз — ему было не принципиально в каком месте выбираться на берег, а борьба с течением будет расходовать драгоценные силы. Андрей не очень хорошо плавал, лишь раз в несколько лет он выбирался на море — так называли водохранилища, окружавшие Гарград, но плот повышал плавучесть, и в общем-то он не переживал, что не сможет доплыть.

Что-то скользкое коснулось его ноги. Такого развития событий Андрей не ожидал. Он вздрогнул. Неужели, акула? И тут же себя одернул. — Откуда в этой реке акула? Его просто рыба задела. Мало ли кто тут плавает. — Этот кто-то слегка прикусил ногу Андрея гигантским ртом, как бы пробуя, съедобно это барахтающееся существо или нет? Или ему показалось, что его ногу прикусили? У страха глаза велики. Особенно когда не видишь опасность. Особенно когда в панике отдернул ногу, отчего погрузился с головой и хлебнул воды, и судорожно попытался побыстрее отплыть подальше, чувствуя обжигающую резь, от попавшей в легкие воды. Сумбурность действий и мыслей тоже не прибавляла спокойствия. Рука соскользнула с плота, плавучесть резко упала. Каждое новое действие ухудшало ситуацию. Хорошо еще, что он в панике не полез на плот — это привело бы к его потоплению или перевороту. А так плот продолжал плыть, привязанный к руке. Захлебываясь Андрей подтянул себя к плоту и вцепился в него заиндевевшими пальцами. Он только сейчас понял, как сильно замерз. Нельзя было сказать определенно, было ли это влиянием холодных вод реки или его сковывал страх своей ледяной хваткой, но паника росла.

Нужно успокоиться, взять себя в руки и попытаться справиться со страхом, а потом побороть холод. И если с первым дела обстояли относительно хорошо — никто уже не пробовал Андрея на вкус, и паника постепенно отступала, то что делать с холодным ознобом, было решительно непонятно. Андрей почувствовал, как правую ногу начинает пожирать судорога. Сильная боль поселилась в окаменевших мышцах. Пальцы ног пытались подогнуться к ступне. Нельзя этого допустить, иначе станет хуже. Андрей немного подгибал и снова разгибал пальцы, одновременно разогревая застывшие мышцы энергичными растираниями свободной рукой. Было сложно удерживать равновесие, но он того стоило — боль постепенно уходила. Снова что-то большое коснулось его под водой. Надо бы уже привыкнуть к этому.