– Молодец. Ты заранее подготовилась! Я рад, что мы нашли взаимопонимание...

Он подхватил и перенес ее, легкую, как перышко, на кровать, опустил, развел ей ноги пошире и зарылся лицом во влажную промежность.

– Вот где скапливаются грехи.! Вот оно гнездо! – бормотал он, ласкаясь, и Мелани чувствовала бы себя на вершине блаженства, если бы ей не было так страшно и если бы через ее приподнятую резким движением голову вдруг не проделась петля и не начала сдавливать ее шею.

Дышать становилось все труднее, а острые грани странных бусин впивались в нежную кожу.

– Это ведь ты говоришь! Ты! – твердил он, все туже затягивая удавку.

До Мелани доносился голос из приемника, который включил ее дружок.

– Сперва надо крепко задуматься, нужна ли ваша жертва тем, кому вы ее приносите. Не отвернутся ли от вас с отвращением и не будут ли страдать из-за того, что вы пожертвовали чем-то ради них? – вещала доктор Лидс.

Новоорлеанская ночная аудитория внимала ей, а Мелани медленно и мучительно умирала во искупление чьих-то грехов.

«Отец Джон» свернул и спрятал в карман свое надежное оружие и оскалил в усмешке зубы, глядя в широко раскрытые и такие удивительные глаза мертвой Мелани. Милая, но совсем безмозглая девчонка, а грехов успела понаделать столько, что вся комната пропиталась ими, и они заразили и его совершенное тело. Убивая ее, он очищал себя, но как трудно ему это далось. Его руки совсем ослабели после того, как он столько сил вложил, затягивая петлю на шее маленькой грешницы.

То, что он сделал, было лишь увертюрой к большой симфонии. Главная тема еще не прозвучала, она только нащупывалась, наигрывалась на том инструменте, что он носил в мозгу, – не жалкую шарманку, а громадный орган. Вот когда доктор Саманта покается и в муках искупит грехи, мелодия достигнет совершенства.

Он был настолько возбужден, что едва смог сдержать себя и не совокупиться с трупом под аккомпанемент голоса Саманты, но раздетая мертвая Мелани уже утеряла сходство с нею.

Лишь боль от спавшего напряжения внизу живота, от недавней могучей эрекции досталась ему в награду за сыгранный им спектакль. И аплодисменты не прозвучали, хотя он их, несомненно, заслужил.

Тай с беспокойством следил за неумолимой часовой стрелкой. Истекло сорок пять минут с начала программы, пора было уже отправляться в город, чтобы, как повелось, встретить Саманту у радиостудии, но Наваррон так и не явился на встречу. Ждать его больше Тай не мог. Он допил остатки коктейля с растаявшим льдом и потянулся за кобурой, собираясь в путь.

– Итак, вы считаете, что жертвы, маленькие или большие, есть неотъемлемая часть нашей жизни? – спрашивала Саманта у очередного радиослушателя, и Тай задержался у радиоприемника, мысленно проклиная Саманту за то, что она так явно провоцирует маньяка-убийцу.

– А иначе как жить? Тебе хочется одного, другим совсем противоположного. Если не уступишь, придется начать войну. И в семье, и между странами – все едино... кому-то надо чем-то пожертвовать.

Тай представил себе, как умудренный жизненным опытом пожилой человек, припав к трубке, доносит свое мнение доктору Саманте. А кто еще захочет его слушать в такой поздний час?

Тай выключил приемник, дал последние наставления псу, запер дом и зашагал к машине. От темной стены деревьев отделилась тень. Тай успел выхватить из кобуры пистолет, но это было излишне.

– Проверяю твою реакцию, – спокойно произнес Наваррон.

– Я тебя чуть не пристрелил.

– Сомневаюсь. Если бы я был тот, кого ты ищешь, то лежать бы тебе на крыльце хладным трупом.

– Ты опоздал, – упрекнул помощника Тай.

– Что делать! Потребовались лишние часы... Надеюсь, мне их оплатят. Отчет давать здесь?

– Нет. В машине. Время дорого...

Они оба нырнули в «Вольво» Тая. Дорога вдоль озера была пуста, и Тай вел машину на предельной скорости.

– Куда ты подевался? – ворчал Тай. – Ты был нужен...

– Нужен был я или результат?

– А результат есть?

– Я знаю, кто убийца.

Саманта бросила взгляд на часы. Пора закругляться. Ее нервы были уже на пределе. Вопросы, монологи слушателей, разные мнения, ответы каждому и ожидание реакции «Джона». Ее не было. Он хранил молчание. Впрочем, как это выяснилось, он владел всеми линиями связи – мог позвонить после окончания передачи или по домашнему телефону. На последние звонки она отвечала без должного вдохновения, и вдруг Тини постучал ей пальцем в стекло кабины. В это время с ней разговаривала какая-то Милли.

– Я пожертвовала всем ради замужества, а что я получила взамен? Извещение о том, что он намерен развестись! Моя жизнь окончена... я опустошена... Я зареклась, что больше не пойду ни на какие жертвы, – жаловалась Милли, и стыдно было прерывать ее и оставлять без какого-либо отклика.

– А если вдруг вы снова выйдете замуж? – спросила Саманта и увидела, что на экране вспыхнуло имя – «Джон».

– Нет уж! Я не рыба, чтобы лезть в ту же сеть. С меня хватит.

«Продолжай, Милли! Жалуйся! Ругай потенциальных женихов! Пусть «Джон» подольше продержится на линии, и мы его засечем».

Саманта не заметила, что вся покрылась капельками пота. Только взглянув на свое огражение в стекле, она поняла, как странно выглядит.

Она держала истеричную Милли на связи до тех пор пока та не выдохлась, а «Джон» был настойчив. Он дал время полиции, чтобы его засекли. Дороти обрадованно помахала ей рукой. Теперь начнется запись их разговора. Саманта переключилась на третью линию.

– Вы так долго ждали... Простите... У вас есть что рассказать нам в связи с нашей темой о жертвенности?

Из трубки доносилось потрескивание. Саманта вопросительно посмотрела сквозь стекло на своих партнеров. И Тини, и Дороти предостерегающе подняли вверх пальцы. Связь не нарушена, рано или поздно он заговорит. Саманта ждала... Его голос прозвучал в трубке вязко, как сладкая патока.

– На алтарь нашей любви я принес еще одну жертву. Ты оценишь это, грязная сучка!

От нежности до грубости – страшная амплитуда в одной фразе!

– Кто ты?.. – кричала Саманта, но уже в мертвую трубку.

Ее последний возглас прорвался в эфир до того, как передача прекратилась «по техническим причинам». Тай чуть не свернул в шоке на встречную полосу.

– Вот что значит любовь! – хладнокровно прокомментировал маленький дорожный инцидент его пассажир.

– Тебе неведомо это чувство?

Наваррон промолчал. Загадочное выражение лица сыщика раздражало Тая.

– Расколись наконец: что ты добыл?

– Ответ на вопрос, кто такой «Джон». – Сыщик наслаждался нетерпением друга.

– Не мучай меня. Скажи. Лишние минуты не увеличат твой гонорар.

– Кент Сигер, – коротко выстрелил этим именем сыщик.

– Кент? Не Питер, не Райан Циммерман? Ты уверен?

– Уверен.

Наваррой спокойно выдержал испытующий взгляд Тая.

– Внимательней следи за дорогой, – посоветовал он. – И слушай, что я тебе скажу. Заблудший братец Саманты не имеет отношения к делу. Я трижды перепроверил это. Его не было в Хьюстоне в тот период, и я знаю, где он шатался. Тест на кровь Райана Циммермана доказывает, что он не был отцом ребенка Анни. И остается Кент Сигер.

– Так что же? Инцест?

– И пахнет большим-пребольшим скандалом. Как тут не спрятать концы в воду? Ясно, что Анни была в отчаянии и, возможно, ей помогли найти успокоение.

Из темноты выскочили полицейские автомобили с мигалками и устремились в том же направлении, что и Тай. За ними промчалась машина «Скорой помоши». Тай встревожился. Не снижая скорости, он вслепую набрал номер радиостанции. Его пальцы действовали рефлекторно. Ответивший женский голос был ему незнаком. Возможно, трубку взяла сержант полиции, приставленная следить, какие звонки идут на программу Саманты.

– Говорит Тай Уиллер. Соедините меня с Самантой Лидс.

– Сожалею, но передача закончилась.