– Вполне возможно, но что из этого следует? Ведь ты мог давно сказать мне об этом.

– Я собирался.

– Когда? – Она не верила ему. Неужели он принимает ее за полную идиотку?

– В ближайшее время.

– Но не раньше, чем в аду остынет смола.

– Не язви.

Этим замечанием он, наоборот, еще больше разозлил ее.

– Ты тянул время. Зачем? Тебе как будто безразлично то, что вокруг меня творится. Я схожу с ума от звонков «Джона» и мертвой Анни, от посланий с угрозами и именинных тортов давно умершей девушке, а ты выжидаешь и помалкиваешь. Чего ты ждал, Тай? Чтобы этот маньяк выполнил свое обещание? А может, у тебя здесь свой интерес? И «Джон» на тебя работает?

– Молчи! – заорал на нее Тай, и в этом крике был не только гнев, но и неожиданная боль.

Саманту испугал этот эмоциональный взрыв. Мужчина, который притягивал ее своей уравновешенностью, вдруг стал похож на тех, кого она отвергла, – и бывшего мужа, и кандидата в мужья, которые были склонны к истерике.

«Грош тебе цена, Саманта, как психологу, если ты не умеешь разбираться в мужчинах. Если тебе не везет на этом фронте, то какое право имеешь ты раздавать советы другим?» – с горечью подумала она.

Одно было ясно – ею манипулировали, и осознание этого факта ввергло ее в печаль.

– Откуда мне знать, может, ты и есть «Джон».

– Не глупи. Ты сама в это не веришь.

– Я не знаю, во что и кому верить, – едва слышно призналась она.

– Прости. – Тай начал медленным шагом приближаться к ней. – Я должен был открыться раньше.

– Конечно, но от твоих извинений мне не легче. Я ухожу.

– В таком виде?

– В каком угодно.

– Но послушай...

– Что послушать? Очередную ложь, которую ты придумал на ходу?

Он был уже совсем близко, на расстоянии вытянутой руки, и эта близость взламывала ее сопротивление, как ледокол полярные льды.

Саманта отбросила его руку, когда он вознамерился обнять ее.

– Ты должна выслушать меня.

– Я тебе ничего не должна, – едва сдерживая гнев, сказала она. – А твои долги... пусть они мучают твою совесть.

Ему пришлось применить силу, чтобы после недолгой борьбы она затихла.

– Начнем с того, что Анни не ушла из жизни добровольно, а была убита.

Тай точно попал в цель. Глаза Саманты расширились. Она смотрела на него с удивлением, и только после паузы смогла вновь обрести дар речи и задать вопрос:

– Откуда ты это взял?

– Я служил тогда в полиции и первым прибыл на место происшествия. А к тому же я ее дальний родственник. Из-за этого меня почти сразу отстранили от расследования.

– И ты не протестовал?

У Саманты пробудился интерес, хотя она подозревала, что это лишь наскоро состряпанная ложь.

– Что толку протестовать, когда формально они имели на то право. Я заткнулся и свою версию держал при себе, так бы с ней меня и похоронили...

– Если бы тебя не замучила совесть?

– Я рад, что ты столь высокого мнения обо мне, но было совсем не так. Отец Анни обратился ко мне, как к частному детективу.

– Ее родной отец? Не отчим? – уточнила Саманта.

– Родной отец. Он по каким-то причинам все эти годы был уверен в том, что со смертью Анни что-то нечисто. Я тоже. Поэтому его семечко упало на благодатную почву. Получив от него аванс, я заделался писателем, что мне, кстати, пришлось по душе.

– И флирт со мной – один из этапов твоего расследования?

Тай понуро склонил голову.

– Поначалу я так и считал, но потом все изменилось.

– Стоп. Если дальше последует признание в любви, то я тебя отхлестаю по щекам.

– Ну, хорошо, об этом я молчу, – согласился Тай. – Но я, честно, боюсь за тебя. Начав копать в темноте, я разбудил чудовищ. Я ощущаю свою вину. Возможно, если бы не я, то не возник бы «Джон».

– Надеюсь, «Джон» – это не ты?

– Саманта, ты вправе подозревать кого угодно, но одумайся...

– С кем ты встречался ночью?

– С другом. У меня есть верный друг, которого я вызываю на помощь в крайнем случае.

– А ты считаешь, что мой случай...

– Тебе грозит опасность, Саманта, – убежденно сказал Тай. – И самое страшное, что неизвестно откуда.

– Спасибо, ты очень мне помог. Теперь я буду оглядываться по сторонам, переходя улицу.

– А ты не хочешь вернуться в дом?

– Зачем? – Она пристально посмотрела на него, и он слегка сник.

– Хотя бы заберешь свои вещи...

– Одежду, обувь, кое-что из нижнего белья, не так ли? – иронически перечислила она. – Лучше ты вынеси мне это все на крыльцо. Я больше в твой дом ни ногой.

Возражать было бесполезно, наоборот, надо было уступить разъяренной женщине.

Леди Годива, проехавшая верхом, голая, через весь город, чтобы выполнить каприз своего жестокого мужа и отвести его гнев от неповинных горожан, вошла в легенды и была воспета поэтом, сэром Алфредом Теннисоном.

В отличие от Годивы Саманта очень боялась, что ее, облаченную лишь в комбинацию, прижимающую охапку одежды и сумочку к груди, узреют рано встающие ото сна соседи. На ее счастье, даже миссис Килингсворт не проснулась и не вышла на свою обычную утреннюю пробежку, зато на подъездной дорожке у крыльца ее дома торчал, как куст сорняка, знакомый ей автомобиль.

Дэвид Росс собственной персоной расположился в качалке на крыльце и, подперев ладонями подбородок, в упор смотрел, как Саманта приближается, осторожно ступая по гравию, ранящему босые ступни. Его лицо покрывала щетина, а глаза были воспалены от бессонницы и неумеренного употребления алкоголя. Распущенный галстук висел на его шее петлей удавленника, а рубашка и брюки выглядели так, словно он ложился в кровать, не раздеваясь.

– Где ты шаталась, черт побери? – встретил он Саманту вопросом, с трудом встав на ноги из качалки, – Что происходит?

Он окинул недоумевающим взглядом ее более чем легкое одеяние и комок одежды, что она несла в руках вместе с сумочкой.

– Кажется, прошедшая ночь была тревожной?

– Можно сказать и так, – согласилась Саманта, сказав истинную правду.

– Где ты была?

У нее из груди вырвался тягостный вздох. Неужели ей вдобавок ко всему предстоит еще и объяснение с отвергнутым женихом? Она процедила сквозь зубы:

– У друга.

– И он прогнал тебя, даже не дав времени одеться? Ха-ха-ха! Хорошо же ты вела себя там, кошечка, раз тебя полуголой выкинули за дверь.

– Оставим эту тему, – дипломатично заявила Саманта.

– Хорош и твой дружок, – продолжал Росс, и его побелевшее из-за отхлынувшей крови лицо стало выглядеть жутко в сочетании с отросшей черной щетиной. – Почему мой ключ не сработал?

– Потому что я сменила замки. Полиция на этом настаивала.

– Значит, мне вход в твой дом воспрещен? И все это затеяно из-за меня?

– Не глупи, Дэвид, – поморщилась Саманта. – Ты тут лишь шестеренка в жутком механизме, который меня размалывает. Лучше держись от меня подальше.

– Но я хоть могу войти и поговорить?

Ситуация требовала быстрого разрешения. Не торчать же ей на крыльце собственного дома в одной прозрачной комбинации и ждать, когда бывший любовник начнет разбивать стекла. Она извлекла из сумочки ключи и отперла дверь. Они вошли в холл.

– Нам надо поговорить, Саманта. Не по проклятому телефону, а лицом к лицу.

– Вот, мое лицо перед тобой. – Саманта схватила на руки соскучившегося по ней Харона и, казалось, приобрела в нем защитника. – Что скажешь?

– Скажу, что не хочу потерять тебя. Пусть я навязчив, но разве это уж такой большой грех?

Саманту будто ударило электрическим током. Опять это проклятое слово!

– Что ты сказал?!

– Я и ты – мы оба грешны, но разве нельзя простить маленький грех?

«Что с тобой происходит, Саманта? Ты сбилась с курса? Твои рефлексы доведут тебя до сумасшествия. При слове «грех» ты начинаешь подозревать кого угодно и даже искать схожесть интонации в речи безобидного Дэвида. Опомнись! Это всего лишь Дэвид, нормальный, уравновешенный, логически мыслящий мужчина, твой бывший любовник и потенциальный жених, которому ты дала от ворот поворот. А он, естественно, обиделся».