— Аравейн, — сказал Эдигор, пытаясь выровнять дыхание после молниеносного бега, — кажется, я сделал глупость.

Выслушав воспитанника, маг забрал у него рисунок и, вглядевшись в глаза неизвестной девушки, вдруг улыбнулся.

— Аравейн? — император изумлённо поднял брови, увидев счастливую улыбку мага.

— Ничего страшного, ваше величество. — Аравейн поднял голову, продолжая улыбаться. — Это всего лишь глаза. Ничего больше. Они не сойдут с листка бумаги.

Эдигор вздохнул.

— Надеюсь. Это было бы… весьма некстати.

Спустя полминуты император вышел из комнаты, и Аравейн, повернувшись к своему зеркалу, произнёс:

— Ну вот, Ари. У меня получилось.

В глубине непроницаемо-чёрной поверхности зеркала сверкнули два голубых глаза.

— Ты уверен, что это сработает?

Маг рассмеялся.

— Абсолютно, Ари.

И как только он это сказал…

Мир вздрогнул, затрясся, загудел. Сильная какофония ударила по ушам, заставив Аравейна поморщиться от напряжения.

А потом что-то вспыхнуло неподалёку, в районе Тихого леса. Раздался тихий перезвон, словно разом зазвенели сотни колокольчиков, и миллионы мурашек пробежались по телу мага.

Но через несколько секунд пространство успокоилось, словно и не было ничего. Тишина.

— Вейн! — раздался взволнованный голос позади. Маг обернулся.

Взъерошенная и какая-то испуганная Ленни стояла у окна. Солнечные лучи обнимали фигурку девочки, создавая вокруг неё сияющую сферу, от которой у Аравейна защипало в глазах.

— Ты тоже почувствовала, да? — он улыбнулся.

— Все почувствовали. — Ленни вздохнула. — Должны были почувствовать абсолютно все маги. Я уверена, даже Мика что-то ощутила. Меня так вообще чуть по стенке не размазало.

— Она сильный демиург, — Аравейн подошёл к девочке вплотную и взял её за руки. Ленни подняла голову и вгляделась в сапфировые глаза мага, в которых в данную минуту, казалось, горели костры. — Моя маленькая…

— Почему ты так называешь её?

— Ты поймёшь, когда узнаешь её имя, — рассмеялся Аравейн, а потом, внезапно посерьёзнев, тихо поинтересовался: — Ты выполнишь мою просьбу?

Девочка, вздохнув, закрыла глаза.

— Пожалуйста. Ты ведь знаешь, это важно.

— Всё важно, Вейн, — печально улыбнулась Ленни, открыв глаза. — Кроме, наверное, моей жизни.

Маг поднял руки и сжал лицо девочки в ладонях, заставив её посмотреть на него.

— Всё будет хорошо, милая. Ты справишься.

Несколько секунд Ленни молчала, а затем прошептала:

— Я выполню твою просьбу.

— Спасибо, — он улыбнулся. — И не забудь про заклинание, оно поможет тебе закрыться, как я и говорил. И амулет… обязательно забери его с собой.

— Не волнуйся, — девочка рассмеялась, но не очень весело. — Разве я хоть раз в жизни забывала твои инструкции?

Он вздохнул, опустил руки и, обняв Ленни изо всех сил, прижал к себе.

— Удачи, милая.

Девочка, кивнув, быстро поцеловала мага в щёку, а затем исчезла.

А наставник императора, подойдя к столу, на котором оставил рисунок Эдигора, вновь вгляделся в изображённые там бархатно-серые глаза и, ласково улыбнувшись, еле слышно прошептал:

— Полина…

У всех трудящихся два выходных дня в неделю. Мы, цари, работаем без выходных.

«Иван Васильевич меняет профессию»

Ленни вернулась на рассвете.

Я всю ночь неосознанно ждала её. Постоянно просыпалась, проверяла пустую постель, прислушивалась к звукам во дворе. Сжимала в руке амулет — только он почему-то успокаивал меня, давал возможность вновь уснуть и на время забыть о тревоге и волнении.

Я ужасно боялась, что Ленни не вернётся. И уже на рассвете вдруг вспомнила о том, что хотела спросить у Хранителя насчёт этого амулета — не зря же кристалл был таким же ярко-голубым, как его глаза. Я много раз повторяла про себя: «Хранитель, Хранитель, Хранитель», но ответа так и не дождалась.

Точнее, дождалась, но совсем не от него.

— Хранитель не ответит тебе сейчас, Линн, — тихий голос Ленни ворвался в моё сознание, как весенний ветер в окно. Распахнув глаза, я увидела, что она сидит на постели и улыбается.

Целая и невредимая.

— Ты вернулась, — выдохнула я, и маленькая Тень рассмеялась.

— Конечно. Я ведь обещала.

— А почему Хранитель не отвечает мне?

— Он занят.

Я нахмурилась.

— Откуда ты знаешь?

Ленни пожала плечами.

— Долго рассказывать. Тем более, что ты совсем скоро сама с ним встретишься.

— Э-э… — я вытаращила глаза. — Правда?

— Ну разумеется.

В этот момент Милли зашевелилась, потянулась и, зевнув, ворчливо спросила:

— Вы чего вскочили в такую рань?

— Уже семь, — ответила Ленни, — и нам лучше собираться, нужно быть во дворце не позднее половины одиннадцатого. Да и ребята уже проснулись.

Эмиландил, повздыхав для порядка, поднялась с постели и принялась рыться в походном мешке в поиске более-менее приличной одежды.

А я, внезапно кое-что вспомнив, покосилась на свою кожаную сумку. Она стояла под подоконником. Да-да, ту самую кожаную сумку, которая перенеслась в Эрамир вместе со мной и умудрилась остаться целой и невредимой.

Зажмурившись, я достала из её недр напечатанную рукопись. Мою книгу про Милли. Сейчас мне казалось, что я писала её в какой-то прошлой жизни.

Я думала, что теперь, когда после моего появления в Эрамире изменился сюжет, написанное тоже поменяется, словно по волшебству. Но нет.

Написанное пером не вырубишь топором, как говорится.

— Возьми её с собой, — сказала Ленни, подходя ближе.

— Зачем? — нахмурилась я.

— Возьми, — она улыбнулась и положила ладонь на титульный лист. — Она — часть тебя.

— Не самая лучшая часть.

— Уж какая есть, — рассмеялась Ленни.

Мне было не очень понятно, зачем нужно тащить с собой рукопись, но я решила послушаться и, положив распечатку в сумку, повесила её на манер почтальона.

Позавтракали мы быстро. Курт приготовил великолепный омлет с сыром и зеленью, который лично я проглотила за минуту, а Рым, кажется, ещё быстрее. Ленни, смеясь, отдала ему свою порцию.

— Ты робот, что ли? — шепнула я ей. — Сегодня не спала полночи, теперь вот не ешь.

— Я ела, Линн, — улыбнулась девочка. — А твоему брату по-прежнему нужно больше питаться — он ещё не восстановился полностью после раны, которую ему нанесла Эллейн.

Я решила не спрашивать Ленни, где именно она поела, подумав, что если бы она хотела, то рассказала бы сразу.

Мы вышли из трактира в девять. По расчётам Милли, во дворец мы должны были войти минут в пятнадцать одиннадцатого… но кое-что помешало этому случиться.

Чтобы попасть к воротам, ведущим ко входу в императорский замок, нам нужно было вернуться к центральной площади, свернуть на одну из улиц, которую местные жители так и называли — императорской — и полчасика топать по ней.

Мы как раз подходили к площади, когда впереди раздался страшный грохот, послышались чьи-то крики, визги, топот, повалил дым…

Рым, тут же подобравшись, положил руки мне на плечи, и вовремя — я бы непременно рванула за Ленни, которая, нахмурившись, со всех ног устремилась вперёд.

Оставив меня, Тора и Гала позади, Браш, Милли и Рым выглянули из-за угла, чтобы убедиться, что идти на площадь безопасно. Через минуту Милли вернулась и, кивнув, повела нас за собой.

Открывшаяся моему взору картина потрясала. Посреди площади, среди полуразвалившихся торговых рядов, на боку лежала шикарная карета с гербом императора. Задняя её половина была полностью чёрной, будто обугленной.

Втянув носом воздух, Милли тихо сказала:

— Здесь никто не погиб. Я бы почувствовала смерть.

И тут я заметила Ленни. Страшно ругаясь, она помогала нескольким мужчинам — судя по виду, это были стражники — вытаскивать из кареты какого-то раненого человека.