Сначала Эмиландил показалось, что её слова ушли в никуда, как вода в песок, что они совершенно безразличны Повелителю. Но секундой спустя он развернулся к ней лицом и эльфийка даже охнуть не успела, как Робиар крепко обнял свою дочь.

— Эми, — тихо сказал он, прижимая Эмиландил к себе.

— Только ты называл меня так. Но это было очень давно, отец.

Повелитель погладил её по серебряным волосам, а потом отстранился и заглянул ей в глаза.

— Я не знаю, сможешь ли ты простить меня, но я хочу, чтобы ты хотя бы понимала…

— А я понимаю, — прошептала Эмиландил. — Ты очень скучаешь по ней, да?

Робиар печально улыбнулся и кивнул.

— Да, очень. Моя Леми… она была прекрасным человеком. Добрым и великодушным. Двести лет… Я живу без неё уже двести лет, точнее, пытаюсь жить. Я и хорошим отцом быть тоже… пытался. Но Виан и Тимирей унаследовали жестокость своей матери, а ты… Ты знаешь, почему я сохранил тебе жизнь, Эми? Почему не убил тебя, как это полагалось, когда ты родилась?

Принцесса покачала головой.

— До сих пор не понимаю, почему.

— Всё просто. — Повелитель погладил дочь по щеке. — Я много рассказывал Лем о наших обычаях, в том числе об этом. Она была в ужасе и взяла с меня слово, что если у меня когда-то родится ребёнок с серебряными волосами, я его не убью. Даже имя придумала — Эмиландил, оно ведь подходит как мальчику, так и девочке.

— Принцесса Луламэй… похожа на твою Лем? — спросила эльфийка, с тревогой вглядываясь в лицо отца.

— Да, — он кивнул. — Но не настолько. Не бойся, Эми, со мной всё будет хорошо.

Робиар вдруг замолчал, глядя на дочь. Вздохнул, а потом вновь обнял её — крепко-крепко, изо всех сил.

— Неужели ты не ненавидишь меня, Эми? Я думал, в твоём сердце давно умерли все добрые чувства ко мне. Да я и сам понимал, что убил их своим отношением, вечным равнодушием, жестокостью. Неужели ты сейчас действительно… волнуешься за меня?

Эмиландил запустила длинные пальцы в волосы отца, взъерошила их, и удивлённо вздохнула, когда он не отстранился и не сказал ничего резкого или злого.

— Я помню, как ты защищал меня от Виана и Тимирея, — ответила эльфийка, улыбнувшись. — Пусть ты прикрывался другими причинами, в глубине души я всегда верила, что ты любишь меня.

— Я не уверен, что могу любить, Эми, — прошептал Робиар. — С тех пор, как умерла Лем, я почти ничего не чувствую.

Эмиландил на миг отодвинулась, чтобы, глядя Повелителю в глаза, прошептать:

— Мы справимся, папа. Я верю.

В зале для приёма посетителей в этот момент никто не заметил, как отошедшая в сторону Ленни тихо вздохнула с облегчением, а потом улыбнулась и растворилась в воздухе.

— Ваше величество, ну, посудите сами, ради чего идти на смерть? Ради выдумки, предрассудка, ради пустого места?

— Ради любви!

«Обыкновенное чудо»

Теперь, когда Хранитель оказался рядом, я ощущала его, как никогда раньше. Радость, как от долгожданной встречи, нежность, немного волнения — вот, что было в его душе.

А я чувствовала себя просто хорошо. И спокойно.

Мы сели на траву и улыбнулись друг другу.

— Вейн… — я выдохнула это имя, попробовала его на вкус, услышала, как оно звучит — впервые из моих уст. — Мне больше нравится так. Аравейн… очень официально.

Его сапфировые глаза смеялись.

Никогда в жизни не встречала настолько красивого мужчины. Всё в нём было совершенным — черты лица, будто выточенные талантливым художником, ласковая улыбка, глаза — дивно-голубые, пронзительные, волшебные. Он и сам был абсолютно волшебным. Как из сна. Самого лучшего сна.

Раньше рядом с такими красивыми людьми я чувствовала себя ничтожеством. Но не сейчас. Нет, не сейчас.

Потому что я чувствовала, как он любит меня.

Это чувство захватывало, возносило, утешало и радовало.

— Ты был прав, — прошептала я. — Ощущать другого человека, как самого себя — действительно восхитительно.

Вейн улыбнулся и взял меня за руку.

— У тебя, наверное, миллион вопросов, да, Полиша?

Я закрыла глаза.

— Не в этом мире, пожалуйста. Здесь я — Линн.

Хранитель вздохнул.

— У нас всех по два имени. Олег и Рым, Игорь и Эдигор, Полина и Линн. И даже я…

— Ты?

— Да. Вейн — моё настоящее имя. Так меня звали когда-то. Ара — моя сестра. Младшая. Я называл её Ари. И мы тоже были двумя половинками одной души, как вы с Олегом.

Я открыла глаза и наткнулась на полный неподдельной грусти взгляд Хранителя.

— Ари была демиургом, как я?

Он кивнул.

— Да, Линн. Мы жили не здесь, а в другом мире. И были сильными магами. Но сестра всегда отличалась некоторым, я бы сказал, сумасбродством. Она написала книгу, как ты. Но, в отличие от тебя, Ари знала о своей силе. Мир, в котором мы жили, отличается от твоего — он пронизан магией, как солнечными лучами, и там гораздо больше известно о Творцах, чем на твоей родине. Ари решила провести магический эксперимент и перенеслась в созданный собственноручно мир. Она хотела посмотреть на него, погулять там, познакомиться с существами, которых придумала сама. Но так получилось, что Ари влюбилась.

Я еле слышно охнула, а Вейн лишь грустно усмехнулся.

— Что будет, если живой человек влюбится в книжного персонажа, ты ведь знаешь? В вашем мире — ничего. Но Ари решила, что она великий маг и сможет всё исправить. Она захотела вытащить своего любимого к нам. Я ведь демиург, Творец, я всё могу — так рассуждала сестра. Но в тот момент, когда Ари попыталась это сделать…

Ещё до того, как Вейн, вздохнув, продолжил, я уже поняла, что было дальше.

— То, чего захотела сестра, нельзя делать. Нельзя вытаскивать душу из мира, которому она принадлежит, в другой. Это нарушает равновесие жизни, истончает границы между мирами, но суть даже не в этом. Ари была демиургом, и как только она попыталась использовать свою силу, созданный моей сестрой мир захотел её уничтожить. Точнее, он просто не мог поступить иначе — она нарушила закон, и она сделала ему больно.

— Кому? Миру? — я нахмурилась.

— Да, — кивнул Вейн, — именно ему. Ты поймёшь, Линн, я тебе всё покажу… Чуть позже. Помнишь, я однажды упоминал о том, что бывает с демиургами, возомнившими себя богами?

— Ты говорил, их отправляют в Ничто на вечное поселение.

Хранитель даже нашёл в себе силы улыбнуться, хотя тема была не очень радостная.

— Именно. Ничто — это пространство, где ничего нет. И у Творца, попавшего туда, не имеется шанса на спасение, прощение и перерождение.

— Погоди… Ари, что, до сих пор там?! — ужаснулась я.

— Да, — ответил Вейн, и глаза у него были такими грустными, что я не смогла удержаться — подалась вперёд и обняла его.

Две половинки одной души, разлучённые навечно.

Вот почему ты затеял всё это, Вейн. Ведь это ты, да? Ты перекинул меня сюда, потому что хорошо знаешь, каково это — жить без своей половинки?

— Да, Линн, — шепнул он мне на ухо, прочитав всё это в моих мыслях.

Однажды я спросила, почему ты мне помогаешь, ради чего… Ты ответил — из-за любви. Теперь я понимаю.

Из-за Ари и твоей любви к ней. Ты не хочешь, чтобы у нас с Олегом было то же самое. С той лишь разницей, что я пока не в Ничто — я всего лишь переселила душу брата в Эрамир.

— Да, маленькая, — губы Вейна на моей щеке обжигали. — Но не только.

— А что ещё?

Господи, зачем я спрашиваю? Зачем произношу свой вопрос вслух, если всё равно уже знаю ответ на него? Чувствую, понимаю, ощущаю…

Его сердце — рядом с моим. Никого и никогда я не чувствовала так остро, даже брата.

— Не сейчас, Линн, — ответил Вейн наконец, отстраняясь и усаживая меня на прежнее место. — Позже. Эта история подождёт. Сейчас тебе нужно узнать другое. Спрашивай, у тебя ведь столько вопросов накопилось.

Я тихо рассмеялась.

— Мысленно или вслух?