От этой мысли у Ленни болело сердце. И я сейчас ощущала это сердце так же остро, как собственное.

— Нам нужно во дворец, — ответила Милли тихо, не открывая глаз. — На аудиенцию к императору и Аравейну.

Я поперхнулась.

— А к императору-то зачем? Мне вроде только маг нужен.

— Тебе — да. Но нам с Брашем нужен император.

— Зачем?

Повернув голову, я увидела, что Эмиландил улыбается.

— Дать благословение эльфу на брак может или Повелитель, или император. Просить у отца благословения я не собираюсь, попытаю счастья с Эдигором.

По голове будто отбойными молоточками застучали.

— На брак?..

— Да, Линн. Мы с Брашем хотим пожениться.

У-у-у… Ёлки зелёные. Это уже просто за гранью моего разума. Милли и Браша всегда связывали хорошие отношения, я это понимала ещё когда писала свою книгу, но чтобы вот так?.. И какой же я, простите, демиург, если не разглядела любовь между двумя собственными персонажами?!

И пока я раскладывала по полочкам взорванный мозг, Ленни тихо смеялась.

— Я говорила тебе, Линн. Жизнь — это всегда намного больше, чем книга. Больше и сложнее.

Я села на постели и в упор уставилась на Милли.

— Когда вы с Брашем это поняли?

Эльфийка пожала плечами.

— Ну, мы объяснились пару дней назад, в разгар нашего путешествия к столице. Я влюбилась в него с первого взгляда, Линн. Браш похож на моего отца.

Я подпрыгнула на кровати, вытаращила глаза и хрипло переспросила:

— Что?!

— Браш похож на Робиара, ты всё верно расслышала, — повторила Милли.

Нет, я точно схожу с ума.

— Но ты ведь ненавидишь его.

— Кого?

— Робиара.

Когда Эмиландил повернулась ко мне, и я увидела, что в её глазах застыли слёзы, мне стало ужасно не по себе. Будто я сказала что-то ужасное, неправильное.

— Ты недавно сказала, что отец хочет уничтожить Эдигора, и я вспомнила одну вещь, — Милли, подняв руку, вытерла повлажневшие глаза. — У папы когда-то была единственная. Вы ведь знаете, что это значит, да? Он был женат на сестре Интамара по имени Лемена. Но однажды… я не помню точно, что случилось… в общем, она умерла.

Краем глаза я заметила, как Ленни, услышав эти слова, нервно вцепилась в одеяло, зажав его в кулаки.

— Для любого эльфа потерять единственную — или единственного — это трагедия. Некоторые сходят с ума. Другие уходят, не дожидаясь, пока смерть заберёт их. Мой отец не мог этого сделать, потому что был Повелителем, и его уход стал бы ударом для тёмных эльфов. Пришлось бы выбирать нового Повелителя, а наша семья уже тысячи лет держит власть в своих руках. Но так уж получилось, что папа остался единственным представителем династии, и он не мог позволить себе уйти. Он должен был оставить наследника.

Милли вздохнула. А я ловила каждое её слово.

Я ведь знала всё это. Знала… Но воспринимала совершенно по-другому.

Возможно, в этом заключается ещё одна моя ошибка?

— Сто пятьдесят лет отец даже не помышлял о том, чтобы жениться на ком-то ещё. А потом всё-таки поддался на уговоры и взял в жёны одну эльфийку… которая как раз и родила моих братцев, Виана и Тимирея. — Милли усмехнулась. — Ты сказала, Линн, что я ненавижу отца, но это не так. Я ненавижу Виана и Тимирея, а папу мне просто жаль. У меня есть… одно воспоминание, благодаря которому я просто не могу его ненавидеть.

— Какое? — прошептала я, не отводя взгляда от напряжённого, печального лица Эмиландил.

Она вздохнула.

— Можно, я не буду сейчас о нём говорить?

— А твоя мама? — тихо спросила Ленни, тоже сев на постели. — Это та же самая эльфийка, которая родила твоих братьев?

— Нет, — Милли покачала головой, — другая. Но они обе ушли от отца к другим эльфам. У нас это можно по закону, если супруг не является твоим единственным. Я никогда не видела свою мать.

— Я тоже, — сказала маленькая Тень, грустно улыбнувшись. — Но я знаю, что её звали Ленни. И она ненавидела меня до глубины души.

Тут я, не выдержав, встала с кровати, села рядом с девочкой и взяла её за руку.

— Что бы к тебе ни испытывала тогда твоя мама, я думаю, что теперь она уже передумала.

К моему удивлению, то же самое сделала Милли. И теперь мы сидели, прижавшись друг к другу, на узкой койке. Я, сжимая ладошку Ленни в своей руке, чувствовала, как теплеют её пальцы.

— Спасибо, — сказала она, с благодарностью посмотрев на нас с эльфийкой.

— Не за что, — ответили мы хором. Несколько секунд молчали, а потом Ленни сказала:

— Милли… Я знаю, что случилось с Леменой, единственной твоего отца. Хочешь, расскажу? Вряд ли ты слышала всю историю. Ибор имеет к ней прямое отношение.

— Кто?.. — удивлённо выдохнули мы одновременно с Милли. Ленни кивнула.

— Да, Ибор. Единственную Робиара убила её служанка, мать Ибора. Её звали Марин. Лемена и твой отец успели прожить вместе совсем недолго. Брат Интамара по имени Рингар во время визита в Эйм изнасиловал Марин, она забеременела, а когда об этой беременности узнала Лемена, она захотела отправить служанку обратно в Лианор.

— Зачем? — не поняла Милли.

— Эльфы не очень хорошо относятся к людям. Лемене было некуда деваться, а вот для Марин она хотела спокойной жизни. Я так понимаю, жена Робиара настаивала на своём, и Марин, испугавшись, что вновь попадёт в руки Рингара, отравила её. А потом сбежала из Эйма. Но Аравейн быстро её нашёл.

— Глупая… — эльфийка покачала головой. — Надо было рассказать. Чего она боялась?

— Наверное, что ей никто не поверит, — пожала плечами Ленни. — Марин было всего семнадцать, почти ребёнок. Она очень раскаивалась. Аравейн рассказывал мне, в каком отчаянии была служанка, когда он нашёл её. Интамар простил Марин, он винил во всём Рингара, и даровал девушке жизнь.

— А мой отец? И что стало с этим Рингаром в итоге?

— Ибор сам убил его, когда стал подростком. Не забегайте вперёд, я расскажу. Твой отец, Милли, так и не смог простить Марин. Но он обещал, что не будет пытаться отомстить. Это и не понадобилась, служанка умерла при родах, наградив Ибора проклятьем Тени. Только тогда об этом никто не знал. Даже Аравейн.

Я смотрела на профиль Ленни, которая сейчас была очень печальной, на её чуть длинноватый нос, карие глаза, тонкую, прозрачную кожу, и думала… Думала о том, как много последствий может быть всего лишь у одной-единственной сказки.

Страшное проклятье. Господи, какое же страшное проклятье!

И даже несмотря на то, что я видела Ибора и Эллейн, и могла убедиться в их жестокости, всё же мне было жаль их. Но, разумеется, больше всего мне было жаль Ленни.

— Мальчика оставили при дворе императора. Интамар решил не убивать его, ведь никто не мог сказать точно, Тень ли Ибор. Но Аравейн должен был за ним приглядывать. До пятнадцати лет Ибор не проявлял никаких способностей к магии, но потом… Началось всё с того, что он смог поменять цвет волос с чёрного на белый. Затем Ибор попробовал изменить форму носа — получилось. Мальчик он был скрытный, поэтому не стал никому ничего говорить и просто втихаря начал изучать различные книги, хотел понять, что с ним происходит.

— Как ты, — я нашла в себе силы слабо улыбнуться.

— Да. — Ленни кивнула. — И как Эллейн. Все мы прошли этот путь, только затем наши дороги разошлись. Узнав, что он Тень, Ибор не стал мешкать — очень боялся, что его сможет почувствовать Аравейн, когда вернётся. Они тогда вдвоём с Интамаром к оборотням ездили и, возможно, только благодаря этому Ибор до сих пор жив. Тогда он ещё не умел скрывать свой дар.

— Ты же говорила, тебя невозможно почувствовать? — нахмурилась Милли. Ленни вновь кивнула.

— Да, меня и Эллейн нельзя. В этом мы с ней схожи. Но у Ибора нет такого дара, он учился этому долго и упорно, а поначалу пользовался амулетами. Но мы забежали вперёд. Так вот, Ибор запасся деньгами, взял с собой ценные вещи на продажу — он залез в тайник императора, правда, слишком не нахальничал, забрал только самое скромное — и сбежал из замка, изменив лицо. Стал одним из слуг. Ах, да, совсем забыла, перед побегом Ибор убил Рингара — он с рождения мечтал о мести…