Глаза Робиара заволокло мечтательной дымкой. Я вздохнула. Такому палец в рот не клади. Если бы я знала, что делать, чтобы ему не досталась моя сила! Правитель, подобный Робиару — наказание для всех.

Между тем эльф встал, насмешливо мне поклонился и сказал:

— Я оставлю вас, моя госпожа. Отдыхайте, набирайтесь сил. Завтра всё закончится, это я вам обещаю.

— Ты меня, естественно, убьёшь, как только получишь то, чего хочешь? — я не спрашивала, а утверждала.

— Без сомнения, — кивнул Робиар и вышел из комнаты. Я проводила его задумчивым взглядом, вдруг осознав одну простую вещь: тот Повелитель, которого я когда-то описывала в своей книге, никогда не был идиотом, и ни за что не стал бы выкладывать передо мной все карты. Так зачем Робиар сделал это? Зачем рассказал мне всё про пророчества и про собственные планы?

Только сейчас я вдруг вспомнила, что Гром до сих пор стоит возле двери, молчаливый и какой-то настороженный, хмурый, даже печальный. Эльф наклонил голову, уставившись в пол, и его глаз я не видела.

Несколько секунд я изучала фигуру Грома — в чёрном плаще, с чёрными волосами и бледной кожей, он казался каким-то жутким привидением.

И тут эльф поднял голову, и от изумления я не совсем эстетично раскрыла рот.

Потому что в глазах Грома я увидела не что иное, как сочувствие…

За пределами повествования

… Если вообразить себе мага как сосуд, наполненный жидкостью, то становится понятно, что жидкость эта может быть молоком, водой, вином или даже кровью. Так и каждый маг, будто сосуд, может наполнять себя силой из различных Источников. Какой именно Источник выберет маг, обычно определяется ещё в момент рождения, потому что каждая раса предпочитает свой Источник. Немногие маги способны экспериментировать с ними и брать силу из разных Источников. Один из самых известных подобных магов — Аравейн Светлый, прозванный так за своё родство со светлыми эльфами.

Пространство вокруг нас наполнено силой так же, как море наполнено водой, только обычные люди, в отличие от магов, не видят этого. Сила в каждой травинке, в каждом камне, в глотке воздуха, в горсти земли, в капле крови… Рождаясь, маг выбирает свой Источник, из которого берёт силу на протяжении жизни, приспосабливается к определённой магии, изучает её.

Очень редко случается так, что у кого-то из представителей одной из рас рождается ребёнок, связанный родственными узами с другим Источником. Новорождённые тёмные эльфы, связанные со Светом, рождаются с серебряными волосами, а новорождённые светлые эльфы, связанные с Тьмой и магией Крови, рождаются рыжими. Природу их магии пока изучить не удалось, так как таких детей эльфы сразу убивают.

«Магия. Теоретические основы», том первый, императорская библиотека

Сколько времени Эдигор просидел у постели умирающего Люка, будущий император не знал. Он слышал шаги за дверью, чьи-то голоса, тихие и громкие, шум дождя за окном, звон бьющейся посуды, запах жарящегося мяса с кухни, а ещё — тяжёлое дыхание друга.

И в голове у принца не было ни одной внятной мысли. Пожалуй, впервые в жизни.

Очнулся он от этого странного полусна, когда в комнату зашёл Аравейн.

— Ваше высочество, — негромко сказал маг.

Эдигор обернулся.

— Я допросил служанку. Накануне девочка была в городе, кто-то дал ей коробок с порошком из болотной голубики и наложил заклятье, чтобы она добавила его в чай, когда будет нести чайник вам с Люком. Девочка ничего не помнит. По остаткам чар я могу судить только о том, что человек, наложивший заклятье, был мужчиной. След очень слабый, но это совершенно точно был мирнарийский маг.

Будущий император кивнул и встал с постели.

— Хорошо. Спасибо, Аравейн.

— За что, ваше высочество? Я ведь ничего не…

— Всё равно спасибо. Только благодаря вам у меня эти пять лет был Люк. А сейчас я пойду к себе. Пожалуйста, позовите меня, если ему станет хуже.

Аравейн кивнул и проводил маленькую фигурку наследного принца очень грустным, сочувственным взглядом.

Эдигор не знал, зачем пошёл в свои покои. Он просто понял, что больше не может сидеть там, в этой тёмной комнате, прислушиваясь к тяжёлому дыханию Люка, каждую секунду ожидая, что жизнь его друга вот-вот оборвётся.

Нужно было отвлечься. И будущий император сделал то, что обычно делал всегда, когда хотел упорядочить мысли и успокоиться. Он сел за стол, достал бумагу и карандаш, и начал рисовать.

По странному стечению обстоятельств, это был первый раз, когда Эдигор рисовал не с натуры. Его учитель рисования до сих пор не дозволял такую роскошь наследному принцу. Портреты, пейзажи, натюрморты — да, но не собственные фантазии. И мальчик, прикрыв глаза, рисовал… Рисовал кровать, одеяло, подушку, высокую фигуру Аравейна со сверкающими удивлением глазами… А на постели — улыбающегося, совершенно здорового Люка с румянцем во всю щёку.

С минуту Эдигор смотрел на то, что у него получилось. А потом, вздохнув, отложил листок в сторону и, взяв второй, снова принялся рисовать.

Опять постель, только теперь на ней — счастливая императрица Мариника с ребёнком на руках. И, поддавшись внезапному порыву, в углу наброска появилось лицо девочки. Тонкие черты, прямые волосы — Эдигор точно знал, что они должны быть светлыми — изящный, чуть вздёрнутый носик, пухлые губы, радостная улыбка. И принц тоже улыбался, глядя на нарисованную девочку. А потом вдруг сказал:

— Привет, Лу!

Почему он так сказал, Эдигор не мог объяснить ни до, ни после. Да и что толку от объяснений? Ведь всё уже решилось. Только в тот момент мальчик не знал об этом.

От рисования принца отвлёк стук в дверь. Эдигор подпрыгнул на стуле… и почему-то подумал: а что со служанкой? Он ведь не спросил у Аравейна, что сделают с этой девочкой. А то, что император захочет наказать несчастную, у Эдигора сомнений не вызывало.

Мальчик выскочил из комнаты, пробежал мимо изумлённых стражников, которые что-то кричали ему вслед (кажется, что-то вроде: «Вас хочет видеть его величество!») и помчался вниз, в подвалы замка.

Эдигор не ошибся в своих предположениях. Дверь пыточной была широко распахнута. И там, посреди заставленной страшными приспособлениями комнаты, лицом вниз была привязана знакомая служанка. Платье расстёгнуто и приспущено, обнажая спину пока безо всяких следов наказания. Как хорошо! Он успел!

Императорский палач обнаружился в углу пыточной. Он старательно перебирал имевшиеся в наличии кнуты, явно стараясь выбрать тот, который бы нанёс минимальный ущерб спине несчастной девочки. К сожалению, все кнуты выглядели не слишком обнадёживающе, от чего служанка тихонько всхлипывала.

— Господин Крунгель! — сказал Эдигор, спокойно и степенно подходя к палачу. Принц немного знал его — Крунгель был разумным человеком, а у мальчика имелось то, что могло заинтересовать императорского палача.

— Да, ваше высочество? — мужчина обернулся, недоумевая: что могло понадобиться наследному принцу в пыточной?!

— У меня к вам деловое предложение, господин Крунгель, — улыбнулся Эдигор. — Я слышал, у вашей дочери скоро свадьба?

— Так точно, ваше высочество, — кивнул палач.

— Это прекрасно, поздравьте её от моего имени. И давайте договоримся. Я предоставляю вам бутылку коллекционного вина из подвалов императора, а вы с этой минуты считаете, что уже исполнили его приказ и наказали эту служанку, — Эдигор кивнул на связанную девочку.

От удивления у Крунгеля глаза полезли на лоб. Вино из подвалов императора! Он даже не мечтал, что когда-нибудь попробует подобное.

— Две бутылки, — вырвалось у палача. И если бы он был более внимателен, то заметил бы, что уголки губ принца чуть дрогнули.

— Договорились, — кивнул Эдигор, протягивая Крунгелю руку. Они скрепили соглашение рукопожатием. — Сегодня же вечером я пришлю к вам слугу. Он — или она — принесёт вино.