Кричать, стоя под дверью, Полина побоялась. Мало того, что недавно в её квартире искали наркотики, и весь подъезд уже об этом знал, а теперь ещё из-за её дверей будут крики раздаваться — перед соседями стыдно. Пока Полина пыталась высвободиться, Костя развернул сопротивляющуюся женщину лицом к себе, и уже его язык сначала мягким касанием, а затем требовательно искал её язычок. Сколько Полина ни старалась, не могла потом вспомнить, как случилось, что в коридоре, упираясь спиной в стену и тихо постанывая, она отвечала на Костины ласки. Всё произошло быстро, Костя её приподнял, вошёл в неё, продолжая целовать лицо, шею, грудь, и желание пронзило Полину так мгновенно и остро, что она вскрикнула. Она до конца не успела понять, что произошло, впервые испытав подобное с такой силой. Полина ещё чувствовала Костю в себе, это было и томительно, и будоражаще одновременно, но за дверью послышались детские голоса, и в замочной скважине повернулся ключ. Полина кинулась в ванную приводить себя в порядок, а Костя, застегивая ширинку, уже радостно улыбался Галине Павловне.

Полина поправила одежду, причесалась и, смущенно глядя на мать, выскользнула из ванной. Но Галина Павловна на неё и не посмотрела, она была погружена в общение с Константином, а тот с упоением рассказывал о сафари в Танзании.

— А Вы Килиманджаро видели? — Степаша, прижавшись к бабушке, с интересом слушал гостя.

— Издалека. Зато я близко видел львов, носорогов и буйволов, кормил с руки жирафов.

— А на Занзибаре Вы были, — не унимался Степаша.

— Я ненавижу праздное лежание на пляже. Отдых должен быть активным, — Костя гордо посмотрел на стоящую в дверном проёме Полину.

— На Занзибаре не только загорают. Там ныряют, чтобы увидеть подводный мир. Некоторые рыбы и морские животные можно увидеть только около Занзибара. Например, рыбу-бабочку, редких скатов, черепах, морских ежей…

— Ну, мы идём? — Костя обратился к Полине, не дослушав перечисление фауны Занзибара. — А то борщ стынет.

— Вы далеко пойдёте с борщом? — заулыбалась Галина Павловна.

— Я в соседний дом, а Константин — не знаю куда, — Полина старалась произносить это как можно равнодушнее.

Галина Павловна поняла, что борщ предназначен «очередному калеке» (такое имя она дала Александру), поэтому не стала развивать эту тему, чтобы при Константине не всплыло бы присутствие в жизни Полины других мужчин, а то подумает бог весть что. Достаточно было скандала, когда в присутствии Кости Денис назвал свою бывшую жену проституткой.

Александр радовался борщу, нахваливал кулинарные способности Полины, а она не могла прийти в себя от оглушившей её близости с Костей. Ей казалось, что она до сих пор чувствует его руки на своих ягодицах и ощущает ритмичные толчки.

— Ты сегодня себя превзошла по задумчивости, — сыронизировал Александр.

Но Полина, вновь поблагодарив за информацию об обыске, побежала домой. Нужно было срочно доделать торт и ещё раз осмыслить то, что произошло с ней у входной двери квартиры.

Вечером Полина разговаривала по телефону с Вероничкой.

— Я собиралась тебе позвонить, но весь день проспала. Хотя ведь всё нормально прошло: ты дома была, корм забрала. Надеюсь, ничего слишком интимного при передаче корма не произошло? — хихикнула подруга.

— Произошло, — едва слышно произнесла Полина.

— Неудивительно. У Костика эта опция по умолчанию. Про презервативы не забыла.

— Всё так сумбурно произошло. Я толком и опомниться не успела.

— Периодически наблюдая через забор бурную жизнь соседа, рекомендую сбегать через пару дней сдать мазки, страстная ты наша.

От этих слов Полину охватил ужас. Как она теперь будет целовать сыновей! Как станет печь торты! На кухне у Полины было стерильно, словно в операционной, все нормы СанПиНа ею строго соблюдались, а если теперь у неё какая-нибудь инфекция?

Но, несмотря на страх и отвращение, пришедшие после разговора с Вероничкой, засыпая, Полина вновь вспомнила Костины поцелуи, и память воссоздала всё то, о чём невозможно рассказать, но так приятно вспоминать.

Май бушевал цветущими садами, ароматом сирени, напоминая о любви и шепча, что в жизни нет ничего невозможного. Именно это почувствовала Полина, приехав в Салтыковку навестить Вероничку. Весь месяц она не выходила с кухни, создавая кондитерские шедевры, но наконец смогла выкроить себе выходной день и вместе с сыновьями ранним субботним утром отправилась на Курский вокзал.

Вероничка, и прежде отличавшаяся пышными формами, ещё больше располнела, «раздалась», но смотреть на неё было радостно. Она словно расцвела, глаза излучали сияние, а улыбка полных губ придавала какую-то новую нежную, трогательную привлекательность.

— На тебя не налюбуешься! — Полина восхищенно рассматривала подругу. — Ты такая сливочная стала.

— У тебя даже сравнения теперь кондитерские, — хмыкнула Вероничка.

Они сидели в саду, наслаждаясь пробуждением природы, весенним солнцем и радостью общения. Поскрипывали старые качели, на которых раскачивалось несколько поколений захаровской семьи, а теперь на них взгромоздились Степаша и Сеня. За ними с интересом наблюдали Вероникины цверги.

— Осторожнее, не упадите, — Полина скорее по привычке, чем из опасения, одёрнула сыновей и вернулась к разговору с подругой: — У меня теперь всё кондитерское: и слова, и мысли. Я же сутками на кухне нахожусь.

— Но хоть эти усилия окупаются?

— Ну, как сказать. У меня вложений много. Первый год обычно работают на инструменты и материалы, но мне проще — я, ещё когда с Денисом жила, курсы заканчивала, тогда же хорошие инструменты купила, но всё равно приходится докупать. В прошлом месяце шесть тысяч только на эти прибамбасы потратила. Одних лопаток силиконовых у меня штук десять — квадратные, круглые, для капкейков, для больших тарталеток, для маленьких — а мне ещё хочется купить. На миндальную муку, на всякие посыпки, бусинки, кондитерский шоколад тоже немало уходит. Вот вчера пирометр купила — это такой бесконтактный градусник для шоколада, для глазури, а то у меня лишь щуп был для карамели. Так что работаю много, но только недавно стала в небольшой плюс выходить.

— Бросить это занятие не собираешься?

— Ты чего! — Полина широко распахнула глаза. — Нет, конечно. У меня пока самозанятость, но хочу настоящий бизнес. Если дальше так же всё пойдёт, то я расширяться буду. Вот посчитала, что на следующий год смогу помещение снять и кого-то буду в помощь приглашать. Я уже одна не справляюсь, но пока финансы не позволяют даже курьера нанять. Беру деньги за доставку и сама на такси развожу, а это время — невосполнимый ресурс.

Вероника смотрела на Полину так, словно видела её впервые. Всегда сомневающаяся, неуверенная в себе Полинка без колебаний разворачивала свой бизнес-проект.

— А мать у тебя как на твои планы смотрит? — задала вопрос Вероничка и с удивлением услышала слова, какие прежняя, так хорошо знакомая ей Полина никогда бы не произнесла:

— Разумеется, критикует. Но не могу же я быть вечным дипломатом, идти на уступки и без конца извиняться за всё и сразу. Недавно мама узнала, что хочу на расширение у Дениса денег занять (думаю, под небольшой процент он даст), так теперь требует, чтобы не в долги влезала, а искала себе обеспеченного мужика. Почему-то решила, что твой Константин спит и видит, как бы меня проспонсировать. Я сказала: «Ты из меня проститутку не делай», обиделась, второй день со мной не разговаривает.

— А у тебя с Костей роман тянется?

— Да какой там роман! Так, буйство плоти, как Влада выражается. Я после той истории анализы дважды на всякий случай сдавала, но всё равно новых сближений боюсь. Хотя, хорошо было…

— Надо полагать, что Костик себя сильнее, чем баб, любит, так что за здоровьем своим побольше всех нас следит. Наверняка тоже к какому-нибудь своему венерологу регулярно заезжает провериться.