— С тебя крылышки для барбекю, — звенел в трубке голос Влады, — те, что ты на майские мариновала. До сих пор вкус забыть не могу. Шашлык Вероничка на себя взяла.

— А сколько человек соберётся? В связи с чем такая подготовка?

— Никого особенного не будет, нас трое и Вадим. Я за него Вероничку сватаю.

— Вот отсюда поподробнее, пожалуйста. Что за Вадим?

— Мой сосед. Да ты его знаешь. Помнишь, он в кафе на Дорогомиловской к нам подходил поздороваться.

— Помню. Ты тогда вспомнить не могла, где с ним познакомилась.

— Во-во. Его и повезем в субботу к Вероничке.

— А Вероничка согласна?

— Совершенно. Она после Лепёхина мечтает о таком реальном, спортивном, нерефлексирующем. Вадим, кстати, спортсмен, хоккеист. Мы договорились, что он поможет Вероничке мебель подвинуть, а там, смотришь, и отношения завяжутся. Короче, в субботу утром подъезжаешь ко мне. О точном времени в пятницу договоримся.

И вот в субботнее утро Полина аккуратно выгрузила из такси на тротуар перед подъездом Влады сумки с контейнерами, наполненными всевозможными вкусностями. Накануне она весь день посвятила подготовке к поездке в Салтыковку: мариновала куриные крылышки, пекла свои фирменные пирожки — словом, делала то, что от неё и ждали — домохозяйки, чью духовную пищу составляют кулинарные рецепты и передачи о здоровом питании.

Влада, радостно улыбаясь, выбежала из подъезда. Она была, как всегда, ослепительно хороша — джинсы сидят идеально, короткая куртка подчеркивает великолепную фигуру, легкая походка… Полина всякий раз замирала в восторге, глядя на подругу: как бы хотелось быть если не такой красивой, то такой же уверенной, такой же независимой.

От соседнего подъезда к Владе подошли двое мужчин, поздоровались. Полина сразу узнала Вадима, потенциального жениха Веронички, а второго стала внимательно рассматривать — худощавый, высокий, добрый взгляд светло-карих глаз — Полине он показался симпатичным. Выяснилось, что это брат Вадима, на несколько дней приехавший из Красноярска.

— Знакомьтесь, Полина, — представила Влада подругу.

— Ермолаев, — кивнул брат Вадима.

Все рассмеялись.

— Роман, — мужчина смутился. — По привычке сорвалось.

— Роман у нас — компьютерный гений, — вступил в разговор Вадим. Он явно гордился братом.

— Да какой там гений! Обычный айтишник.

Поехали на машине Вадима. Влада села впереди и показывала дорогу. Полина оказалась рядом с Романом на заднем сидении. О чём говорить с ним, она не знала, и смущенно рассматривала пейзаж за окном, иногда вставляя замечания в то затихающий, то вновь возникающий общий разговор.

Огромный кожаный диван, принадлежащий ещё деду Веронички, гордо стоял посреди веранды, преграждая проход в дом. Повод, чтобы привезти Вадима в Салтыковку якобы для помощи подруге, был придуман Владой и блестяще воплощен Вероникой. Накануне она нашла на станции двух пьянчуг, которые за малую мзду, кряхтя и ругаясь, притащили этот диван из гостиной на веранду. Также на станции были куплены коньяк и вино, пластиковое ведро шашлыка и готовые салаты — Вероничка готовить не любила, да и не умела, но обладала массой других достоинств. Будучи натурой увлекающейся, она, тусуясь в юности с рокерской компанией, боролась со стереотипами и шаблонами общества рваными джинсами и песнями Курта Кобейна, затем Вероничка погрузилась в эзотерику, и поиск внутреннего «Я» привел её в Индию, чтобы в ашраме погрузиться в изучение постулатов религии и просто разобраться в себе. Было и увлечение гончарным мастерством, и росписью по дереву… Стоит ли говорить, что смены пристрастий были вызваны очередными романами, и подруги были посвящены во все любовные перипетии Веронички, искренне сопереживая буре её эмоций. Но меняя увлечения и любовников, Вероника сохранила главное своё занятие — содержание питомника цвергшнауцеров, и даже пользовалась высоким авторитетом в кругу кинологов. После смерти бабушки Вероничка перебралась в Салтыковку вместе со своими питомцами, зарабатывая на жизнь разведением высокопородистых щенков и груммингом.

Полина поднялась по скрипучим деревянным ступеням на полукруглую веранду, через разноцветные ромбы стёкол — синие, красные, зелёные — светило нежное осеннее солнце. На душе стало тепло от воспоминаний, связанных с этим домом, с радостью, всегда наполнявшей его.

— Какой интересный дом, — рядом с Полиной остановился Роман, с интересом рассматривая обстановку, — как из фильма о старинных усадьбах.

Огромный диван, поставленный поперек веранды, был дружно подхвачен братьями, оттащен в отведённое для него место, и на этом мероприятие было завершено. Оказав обещанную помощь, Вадим собрался уезжать, не проявив никакого интереса к хозяйке дома. Похоже, что сватовство срывалось, но подруги пустили в ход всё своё обаяние, и гости остались, поддавшись на уговоры и красоту последних тёплых дней осеннего Подмосковья.

Стали готовиться к застолью. Как-то само собой получалось, что Роман оказывался рядом с Полиной, он помогал ей выгрузить из машины контейнеры с едой, помогал разжигать мангал, переворачивал решётку с маринованными крылышками. Всё, что он делал, получалось ловко и весело. Полине было приятно смотреть, как он умело поддерживает нужный жар в мангале, как нанизывает на шампуры куски шашлыка. Они обменивались шутливыми замечаниями, обсуждали тонкости готовки, и Полина удивлялась, как легко было ей, обычно трудно сходившейся с людьми, общаться с этим практически незнакомым человеком.

— Я люблю готовить, — рассказывал Роман. — У меня двое мальчишек, мы с ними ездим в тайгу к моему другу. Он у меня в лесохране работает. Можно, конечно, и на печке в его избушке готовить, но мы любим на костре, совсем другой вкус у еды.

Полина слушала про целительный воздух кедровников, про сибирскую тайгу, которой нет конца-края, и завороженно следила за руками Романа. Какие у него красивые руки! Наверное, такие пальцы у пианистов, тонкие и сильные одновременно. Никогда прежде она не обращала внимания на мужские руки, но руки Романа, сильные, загорелые, ей захотелось погладить, почувствовать, как они могут обнять… Полина даже на секунду зажмурилась и головой тряхнула, отгоняя эти неожиданные мысли, — ничего подобного прежде ей в голову не приходило.

Осень — это всегда легкая грусть об ушедшем лете, но Полине в тот день открылось, что осень может быть весёлой. Деревья окрасились в сказочные цвета, под ногами шуршали яркие листья, и вокруг всё в таких светлых красках, что дух захватывало…

— Роскошна осени цветная акварель! — к ним подошла Влада. — Что Вам помочь сделать?

— Спасибо! Мы справляемся, — улыбнулся Роман. — Если надо будет, то позовём.

Полина с удивлением отметила, что победоносная красота Влады не произвела никакого впечатления на Романа: обычно мужчины старались с Владой заговорить, удержать её внимание, а тут: «Если надо будет, то позовём». И ещё приятно коснулось слуха произнесенное Романом «мы», пусть на несколько секунд, но это слово объединило их.

Стол накрыли в гостиной около голландской печки, обложенной нарядной глазированной плиткой и оттого делавшей комнату праздничной. И настроение за столом царило празднично-радостное. Как-то легко перешли на «ты», шутили, смеялись. Полине давно не было так весело, наверное, со студенческой поры. Роман сидел рядом, и она вновь смотрела на его пальцы, как красиво они держат вилку, как поправляют скатерть. Вероника принесла гитару, запела бардовское про пути-дороги. Пела Вероничка красивым меццо-сопрано, бархатные переливы низкого голоса должны были привлечь Вадима, однако, Полина заметила, он явно обращал внимание на Владу, хотя и старался это делать незаметно. Потом гитара перешла к Роману, и он запел: «Твои глаза зелёные, твои слова обманные и эта песня звонкая свели меня с ума…». Этот старинный романс, лампа под абажуром, самовар на расписном подносе, потрескивание дров в печке — вся атмосфера дома словно перенесла в то далекое время, когда было принято собираться вечерами за круглым столом, разговаривать, петь красивые песни. Полина смотрела, как легко тонкие пальцы Романа перебирают струны и боялась вспугнуть то состояние сладкого дурмана, которое окутывало её, даря забытое в девичестве ожидание счастья.