— Ты только что сказала Денису, будто я тебе на дверь указала, чтобы хахалей водить, — Полина особенно выразительно произнесла «Я».

— Да не помню, что говорила, я так испугалась, когда меня тётя Галя выгонять стала, вот всё и перепутала…

Полина словно впервые увидела Кристину. Это был не испуганный оленёнок Бемби, а изворачивающаяся наглая врунья.

— Немедленно пошла вон! — отчетливо произнесла Полинка.

Кристина перестала плакать и с удивлением посмотрела на Полину, словно впервые увидела её.

— Да уйду, а ты сиди как собака на сене — ни себе, ни людям. Сама с мужем не живешь, а узнала, что он со мной, сразу гнать меня.

Полина хотела возразить — сказать, что не ревнует Кристину, потому что её уверенное «он со мной» не имеет никакого отношения к реальности, что возмутила наглая ложь, когда услышала, как Крис оболгала её. Хотела всё это сказать, но вместо этого просто спокойно повторила:

— Пошла вон! — развернулась и ушла.

Зайдя в спальню, Полина принялась искать исчезнувшую брошку. Не столько волновало исчезновение вещи (хотя без серебряной бабочки наряд терял свою завершённость), сколько смущал беспорядок: все вещи у Полины всегда находились на строго определённых местах. И вот были перерыты все ящики и шкатулки — Полина подумала, что могла в трансе после расставания с Романом машинально убрать отколовшуюся от платья брошь в первую попавшуюся под руку коробку — авторская изящное украшение не было найдено. Не обнаружила Полина и тяжёлую золотую цепочку, подарок покойной свекрови. Она не носила эту цепь, считала вульгарной, да и не шли к её акварельной внешности крупные золотые украшения, однако отсутствие в ящике туалетного столика бархатного футляра с цепочкой смутило.

Полина пошла в гостиную, где Кристина складывала в спортивную сумку свои вещи. Галина Павловна сидела в кресле перед телевизором, очень внимательно глядя на экран, где в который раз демонстрировали «Двенадцать мгновений весны».

— Крис, верни, пожалуйста, мою брошь, — Полина сама удивилась строгим ноткам в своем голосе.

— Я твоих вещей не трогала, — Кристина застегнула молнию на сумке.

— Я заявлю в полицию, что ты воровка.

— Заявляй. Я твою бабочку в глаза не видела.

— А откуда ты знаешь, что это была бабочка?

— Ничего я не знаю. Дай пройти.

В этот момент Галина Павловна, которая, казалось, была полностью захвачена диалогом Мюллера со Штирлицем, вскочила с кресла и схватила за ручку сумку Крис:

— Открывай!

— Чо, в моих трусах копаться будете? — Крис потянула сумку к себе.

Некоторое время Галина Павловна и Кристина тянули спортивную сумку каждая на себя, пока от сумки не оторвалась ручка. А дальше произошло невероятное: Полина изумленно наблюдала, как Крис вцепилась её матери в волосы, а Галина Павловна, всегда невозмутимо-спокойная, никогда не повышавшая голос, с криком «Я тебе, потаскуха, покажу!» укусила Кристину за руку. Крис завизжала так, что Полина испугалась: разбудит детей. Всё, что происходило, не укладывалось в голове — такая сцена могла быть в фильме о бандитах или гопниках, но никак не в жизни Полины. Кончилось тем, что под забористый мат Кристины Галина Павловна вытрясла на пол содержимое спортивной сумки. У сумки была оторвана ручка, молния разошлась, а в куче высыпанных вещей не было ни футляров с украшениями, ни каких-либо ещё ювелирных вещей, но обнаружился шёлковый палантин Полины и красное яблоко флакона туалетной воды Нина Ричи, подаренное Полине больше года назад, но так ещё и не открытое.

— Это что такое? — Галина Павловна трясла палантином, и птицы на нём, казалось, замахали разноцветными крыльями.

— Говорить с вами не хочу, суки, — Кристина запихивала вещи в пакеты-майки с логотипом «Пятёрочки», — подавитесь. Сдохните от жадности.

Полина почувствовала, как дико заболело в правом виске. Думала, что смыла с себя негатив, а он только прибавляется.

В гостиную вошёл сонный Степаша:

— Чего вы раскричались? Уже ночь.

Полина испугалась, что Кристина при ребёнке разразится площадной бранью, и повела сына в детскую:

— Пойдем спать, заяц.

— Ма, а чего вы ругались?

— Мы не ругались, тебе приснилось.

— Посиди со мной, не уходи. Вдруг мне опять приснится, что вы ругаетесь.

— Конечно посижу. Спи.

— Ма, а положи мне под подушку конфету. Я утром найду и обрадуюсь.

Полина сидела на краю кровати, нежно баюкая засыпающего сына. Хлопнула дверь, видимо, Кристина ушла, поехала в квартиру Дениса «только переночевать, а утром комнату искать». Полина усмехнулась: она уже знала, что комнату искать Крис не соберётся, но это проблемы Дениса — пусть теперь как хочет выкуривает свою то ли уборщицу, то ли любовницу из квартиры, Полина свою программу отработала. Подумав так, она почувствовала, как отступает головная боль.

Когда Степаша уснул, Полина вернулась в гостиную и застала плачущую мать. Полина кинулась обнимать родного человека:

— Мамуль успокойся. Я виновата, что в дом воровку привела. Ну, таких дур, как я, жизнь учит.

— Да при чём здесь воровка, не воровка. Не обеднеем без твоей брошки. Вот как ты у меня жить будешь, когда помру? Тебя такая вот тварь оберёт, опозорит, а ты и не заметишь. Наделала делов, с мужем разошлась, а как жить сама будешь? Замуж тебе Полина надо за хорошего человека. С мальчиками я сидеть буду, а ты давай свою жизнь устраивай. Ты у меня вон какая красавица.

Полина никогда не слышала от матери, что она красавица, Галина Павловна говорила дочери с раннего детства, что она может заслужить любовь окружающих исключительно примерным поведением и трудолюбием. И вот теперь Полина явственно ощутила, как что-то меняется вокруг и меняется в ней самой.

Постепенно мать успокаивалась, слёзы высохли, и они вдвоем потом ещё долго сидели на кухне, приходили в себя после скандала, пили чай, разговаривали, даже смеялись над собой, над укушенной за палец Кристиной.

В субботу семья Полины отмечала День рождения Сени. Денис не пришёл, но сделал сыну подарок — перевел Полине круглую сумму на организацию детского праздника, при условии, что она предоставит ему чеки и пришлёт фотоотчет. Утром Сеню и его друзей развлекали в кафе аниматор, клоун и фокусник. Галина Павловна отметила, что за «такие деньги» можно было и шариков побольше развесить, и представление поинтереснее сделать, но в целом, видя счастливые лица детей, осталась довольна и даже сказала Полине, что та «хорошо придумала». Заслужить похвалу матери за то, что устроилось без её советов, — дорогого стоит, и Полина сияла: детский праздник удался.

А вечером дома собрались близкие Полины: крестная новорождённого Вероничка и лучшая подруга Владислава. «А Крис когда придёт?» — волновались мальчики, пришлось сказать им, что Кристина уехала домой на Урал.

— А нормально нельзя было детям всё объяснить? Уже взрослые, могут понять, — поинтересовалась Вероничка, когда мальчики ушли в свою комнату рассматривать подарки.

— Я не могу им объяснить, что Крис врала мне всё время, а я, дура, всему верила, что отец, который даже не пришёл Сеню поздравить, заделал ребёнка Крис, или она ему заделала — я не знаю. И где она сейчас, я тоже не знаю. Ничего не знаю, а буду что-то сыновьям объяснять.

— Что, им надо было рассказать, про моё унижение, как эта дрянь их бабушку за волосы таскала! — вмешалась в разговор Галина Павловна. — Вам Полина сказала, что она меня, пожилую женщину, за волосы драла?

— Сказала. И как Вы её укусили, тоже рассказала, и потом, — начала говорить Вероничка, но Влада наступила ей под столом на ногу, и Вероника замолчала, запнувшись на полуслове.

— Да, конечно, девица без совести, — Влада попыталась замять бестактность Веронички, — тащила всё, что не прибито. Галина Павловна, как себя сейчас чувствуете? Полина говорила, что Вы через неделю на операцию ложитесь.

Обсудили самочувствие Галины Павловны, поговорили о болезнях, вообще, о погоде, и разговор оживился, лишь когда мать Полины объявила: