— Ну, что? Я же тебе говорила, что камушки настоящие. Проверил? Теперь убедился?

Увидя вошедшую, девушка удивлённо округлила свои огромные глаза и, как показалось Полине, почему-то смутилась.

— Потом перезвоню, — Крис быстро прекратила телефонный разговор.

— Я на минутку. Вчера забыла Сенин набор для рисования забрать.

— Так-то я принесла бы вечером. Чего не сказала мне?

— Вечером поздно. Ему сегодня после школы на рисование идти, — Полина улыбнулась, вспомнив Сенины рисунки, — будет рисовать новогодний рисунок не мелками и гуашью, а технику акварели осваивать.

Полина забрала упаковку с красками и хотела быстро уйти, но Кристина её остановила:

— Полин, знаешь, какая ты замечательная! Меня родня выгнала, а ты меня, чужого человека, в дом пустила. Ты мне роднее родной. Я для тебя что хочешь сделаю.

— Ты это уже сто раз говорила. Перестань меня смущать, — Полина смотрела в широко распахнутые глаза Кристины и вновь подумала, как же эта девушка похожа на трогательного оленёнка Бэмби.

Возвращаясь домой, Полина представляла, как обрадуется Сеня новым краскам в красивой коробке, вспомнила его каракули, которые ей казались талантливыми рисунками, и настроение улучшилось, паника, охватившая её накануне постепенно улеглась. В этот момент в сумке зазвенел телефон. На минуту вернулся страх, а вдруг это Денис с очередными претензиями. Ну и пусть: не может же в самом деле он забрать сыновей себе — это слишком чудовищно, а потому невероятно. Но звонок был не от Дениса, а от Влады:

— Ты меня так в кафе Денискиным заявлением огорошила, что я не сразу сообразила: чем тебе ждать, что он будет детей отсуживать, подавай в суд на раздел совместно нажитого. А то слишком нарядно получается — ему коттедж, ему счета, ему автомобиль, да ещё он автопарк нужных людей крышует, эти машины тоже под раздел пойдут, а придумал тебе с детьми нервы вздёргивать. Подавай в суд первая — сразу твой благоверный угомонится.

— Но, ведь по справедливости, это Денис всё заработал. Я же дома засела, как Степашка родился.

— Полин, благородство можно было проявлять, пока он себя по-человечески вёл. Хотя он себя давно по-человечески не ведёт. Для таких, как ты, закон написан: после развода совместно нажитое делится поровну. При этом не имеет значения, на кого оно оформлено, кто сколько зарабатывал. Он работал, а ты ему условия создавала. И не забудь, чтобы на суде прозвучало, что он положенную треть дохода на двух детей не выплачивает, а то, что он сам определил, даже близко с положенным не стоит.

— Но как-то неправильно получится. Я же согласилась на его условия, а теперь начну своё решение менять. Мало того, что дети с отцом поврозь живут, теперь ещё у них мать с отцом станет судится.

— Дело твоё, можешь не подавать на раздел имущества, но Дениса пугани. Пусть свою ревность заткнет и в следующий раз думает, прежде чем озвучивать, что детей у матери отнимет. Всё, пока! Мне работать надо.

Полина не успела положить телефон в сумку, как он снова зазвонил. На этот раз Вероничка возмущенно затараторила:

— Мне Владка всё рассказала про твоего придурка. Полин, не дрейфь! Я на суде выступлю и как близкий друг, и как крёстная мальчишек. Я расскажу, что он последние пять лет ни одного выходного с детьми не провел, что он не знает, в каком классе у него дети учатся. Я буду свидетелем на суде!

Полина шла по улице и улыбалась — жизнь больше не пугала. Как здорово, что у неё есть настоящие подруги!

Пришли новогодние праздники — сказочные, счастливые дни. Полина собралась ехать с ребятами к Вероничке, когда позвонил Денис:

— Я завтра заберу ребят дня на два.

— У нас с тобой всё время накладки происходят. Когда у меня с сыновьями какие-то мероприятия намечены, ты вдруг вспоминаешь, что ты отец. Давай как-то заранее договариваться, чтобы планы не нарушались, — попыталась возразить Полина.

— Не изображай заботливую мать — неправдоподобно.

Полина набрала полные легкие воздуха и выговорила:

— Какой родитель заботливее должен решить суд, как ты и хотел. В суде определят место, время и продолжительность общения с детьми. Кстати, суд заодно и совместно нажитое имущество поможет поделить.

— Я тебя услышал, — сказал Денис и, не попрощавшись, нажал отбой.

Полина ещё долго стояла, держа телефон в потной ладони, и думала, как сумела смело ответить Денису. Впервые за пятнадцать лет. И ничего не произошло — гром не грянул, хляби небесные не разверзлись. Придя в себя, она позвонила Владе:

— Представляешь, я Денису сейчас сказала, что могу обратиться в суд о разделе совместно нажитого, а он даже возражать не стал. Ни ругани, ни издевок, просто трубку положил.

— Почувствовал, значит, что такое пулемет с фланга, — весело звенел голос Влады. — К Вероничке завтра едем?

— Вот не знаю, — Полина запнулась, — у нас с Денисом из-за этой поездки разговор и состоялся. Он хочет завтра мальчишек на пару дней в Корнеево забрать. Дети должны же знать, что у них отец есть.

— Ты неисправима, — вздохнула Влада. — Позвони, как выяснишь.

Полина не знала, как узнать у Дениса, приедет ли он завтра за ребятами. Ей не хотелось звонить бывшему мужу, на сегодня она достаточно ему сказала. Повертев в руках телефон, приняла решение — не звонить, тем более, что на пункт выдачи всё время приходили новые клиенты. Настроение было прекрасным, когда в дверях появилась Кристина.

— Шла мимо, решила зайти. Я сегодня у твоего бывшего убиралась. Там видно на Новый год барагозили конкретно. Одних пустых бутылок два пакета на мусорку отволокла.

— Не надоело через всю Москву таскаться грязь убирать? — Полина не одобряла эту подработку Кристины, считая, что можно было найти такой же заработок намного ближе.

— Ну, мне не трудно, — беспечно махнула рукой Крис. — Слушай, а чо ты такое бывшему своему сказала, что он с тобой поговорил по телефону и психовать начал.

— Денис начал психовать? — изумилась Полина. Представить невозмутимого мужа психующим было непросто. Один раз за пятнадцать лет видела его орущим, и то в тот момент, когда он узнал об её уходе к другому мужчине.

— Злой такой стал, на меня давай ругаться, что я долго убираюсь, стакан на кухне разбил, и опять на меня ругался, что всё не на местах стоит. Прежде ворчал, а тут прям ругался. Так, чо ты ему сказала?

— Почему ты решила, что это он со мной говорил? Может, по работе что-то неприятное сказали. Да мало ли что ещё могло быть.

— С тобой. Я разговор с начала слышала. Он в прихожей разговаривал, а я в ванне мыла.

— В ванной, — машинально поправила Полина.

— Так о чем говорила? — не унималась Кристина.

— О том, что с ребятами завтра в гости поедем и что буду на раздел имущества подавать, любопытная ты наша.

— Имущество хочешь делить? — оленьи глаза Крис стали ещё огромнее. — Он тебе вон какую квартиру оставил, а тебе всё мало! И чего ты наделишь?

— Я ему просто напомнила о своих правах. А ты чего так переполошилась за Денисово имущество?

— Да так, ничего, — Кристина пожала плечами. — Я, пожалуй, домой пойду. Обещала мальчишкам с ними в пиратов поиграть.

Крис ушла. А Полина в который раз подумала, какая же Кристина смешная, непосредственная девчонка — даже за Дениса переживает.

На следующий день Денис не позвонил и не приехал, и Полина с сыновьями отправилась в Салтыковку. Это была по-настоящему праздничная поездка. Из мягкого снега лепили снеговиков, причем, Верничка придумала, что три снежных кома, нос-морковка, руки-веточки — этот традиционный комплект снеговика — вчерашний день. Каждый должен был создать креативного снеговика. И дети, а с ними и взрослые, принялись с упоением лепить снеговиков-хоккеистов, снеговиков-русалок, снеговиков-зверушек, а Виталий изваял снеговика-весельчака в карнавальном шутовском колпаке и с поролоновым круглым клоунским носом. Шутили, смеялись, играли в снежки, с хохотом падали в мягкие сугробы, потом сидели за круглым столом в гостиной, пили чай из пузатого, ещё Вероничкиному прадеду принадлежащего самовара, и радость наполняла всех, словно стены старинного дома дарили искрящуюся энергию счастья. А вечером, когда уставшие от событий дня ребята уснули, Виталий, сказав: «Девочки, вы тут посекретничайте, я мешать не буду», тоже отправился спать, Вероника накрыла стол серой тканью и достала карты таро. Но гадание не увлекло, и вскоре просто разговорились о том, что никому не доверишь, только самым близким.