Спустившись в самый низ, Андрей с силой дернул старую кованую дверь на себя за круглую ржавую ручку. Полотно отошло, и посыпались пыль и мелкие камушки откуда-то сверху. Но дверь лишь приоткрылась. Тогда Андрей дернул сильнее, и дверь подалась еще на несколько сантиметров, но застряла, зацепившись за пол, который с годами вздулся здесь от накапливающейся влаги и отсутствия ухода.

– Помоги! – сказал Андрей Грише, а сам протолкнул свое плечо в открывшийся проем.

Григорий дернул ручку, а Андрей толкнул с обратной стороны плечом. Дверь заскрежетала о пол и приоткрылась еще. Андрей смог пролезть внутрь. И оттуда снова толкнул, чтобы более крупный Гриша тоже смог протиснуться.

Гриша с усилием, но все-таки пролез за товарищем.

– Надо бы прикрыть, – в темноте сказал он Андрею.

– Давай! – поддержал тот, и они уцепились оба за внутреннее кольцо дверной ручки, которое было влажным от сырости, скопившейся внутри. Дверь обратно закрылась легче. Опять посыпались какие-то камушки, и парней накрыла кромешная тьма. Где-то наверху снова послышался звук сирены.

Оба одновременно нашарили сотовые телефоны в карманах. Нажали на кнопки, чтобы осветить помещение.

– Блин, – с досадой сказал Андрей, – разбил дисплей.

– Поменяешь! – успокоил Гриша. – Главное, что работает.

Свет от экранов телефонов освещал им лица. Голоса глухо раздавались в этом помещении. Парни стали осматриваться, подсвечивая телефонами то, что было вокруг.

Низкий потолок и обшарпанные стены, на которых повисли остатки штукатурки или краски. Здесь было сыро и пахло плесенью. Обоим стало тяжело дышать. Но почти одновременно они навели свет от телефонов на проход впереди и синхронно шагнули в его сторону. Двери не было в этом проходе, но ребята обратили внимание на толщину стен старинного храма. Пошли друг за другом, освещая путь телефонными аппаратами, которые то и дело гасли, и приходилось их оживлять нажатием кнопки.

За проходом оказались в довольно большом помещении, с первого взгляда напоминающем обычный подвал, если бы не ажурная люстра в центре потолка, такого же низкого, как остался за ними.

Гриша направил свой телефон на эту люстру, и свет помимо нее упал на старый иконостас, который удивительным образом оставался целым все эти годы. Позолота на рамах местами вздулась, но сами образа были чистыми, как будто недавно написанными. Гриша подошел ближе и чуть не уронил подсвечник, который не увидел в темноте. Он был тяжелым и потому устойчивым. Гриша аккуратно обошел слегка качающийся предмет и приблизился к иконостасу.

– Надо же… – тихо сказал он, – как будто их тут регулярно чистит кто-то…

Он долго глядел на строгий лик Христа. Глаза смотрели на него внимательно, как будто проникая в самую суть пришедшего к ним человека. На минуту Гриша забыл об Андрее.

– Иди сюда! – услышал он уже нетерпеливый голос товарища.

Гриша оторвался от Спаса и пошел на голос Андрея, подсвечивая себе путь. На полу что-то хрустело, но при таком свете все равно было не разобрать, что под ногами. Гриша подумал, что это плитка, которая от времени и сырости начала крошиться.

Андрей стоял и ждал его возле узенькой деревянной лестницы, ведущей куда-то наверх.

– Очень старое все. Двоих ступеньки не выдержат… – осторожно заметил Гриша.

– Пойду тогда первый, – ответил Андрей и шагнул на скрипучую лесенку.

– Осторожно! Не спеши! – предупредил Гриша и терпеливо дождался, когда Андрей поднимется на самый верх.

Ступеньки скрипели под ногами Андрея, и чем выше он поднимался, тем более изменялся звук, как будто нарастая и разносясь эхом где-то там, высоко.

– Ого! – раздался удивленный голос Андрея. – Давай сюда!

Гриша пошел наверх, сопровождаемый все тем же звучным скрипом, который с подъемом увеличивался, рассеивался и превращался в эхо. И, поднявшись, Григорий понял почему…

Его глазам открылось огромное пространство. Сохранившиеся удивительным образом фрески еле освещались из двух не заколоченных стрельчатых окон. Пол был отделан старинным паркетом, который не сгнил, но покрылся белой густой пылью. И только по следам прошедшего вперед Андрея, как по снежному сугробу, Гриша разглядел, из чего сделан пол.

Он шагнул вслед за товарищем. Оба остановились в центре и уставились на высоченный иконостас, отделявший алтарь от храма. Лики и на этом алтаре ничуть не запылились, и даже при тусклом свете, который становился все меньше, потому что солнце там, снаружи, опускалось все ниже, были видны очертания лиц и глаза, смотревшие на нежданных посетителей.

– Удивительно… – тихо сказал Григорий. – Как они так выглядят?.. Ведь храм заброшен…

Андрей молча сделал шаг вперед и направился ближе к алтарю. Он подошел к центральной части. Постоял, глядя на врата, и зачем-то свернул влево, скрылся из виду за колонной.

Гриша наблюдал за ним, смотрел во все глаза на алтарь и пыльное убранство церкви и все никак не мог сдвинуться с места.

Через минуту он услышал хруст оттуда, куда свернул Андрей. Вдруг стало больше света. Гриша прошел наконец вперед.

За колонной он увидел, что Андрей открыл внутренние ставни одного из больших решетчатых окон. Окно выходило на проезжую часть улицы снаружи. Гриша забеспокоился.

– Зря ты, – подойдя к другу, заметил он, – снаружи могут увидеть и обнаружат нас…

– Да брось! – ответил спокойно Андрей. – Эта церковь стоит заколоченной, сколько я себя помню. Вряд ли кто-то там, снизу, вообще на нее поднимает глаза…

Он присел на низкий каменный подоконник окна и прижался к пыльным ставням. Свет упал на его пострадавшее ухо, и Григорий заметил, что оно стало сине-черным теперь.

– Тебе бы к врачу надо!

– Пройдет само! – отмахнулся тут же Андрей. – И не такое бывало на соревнованиях.

Он опять слегка дотронулся до явно болевшего уха…

– Тайсон, блин!4 Кто их только учит такому?..

– Да никто не учит, – иронично ответил Гриша, – в модном экшене подсмотрел.

И тут Гриша рассмеялся:

– Он висел на тебе, как макака на могучей пальме…

Андрей рассмеялся в ответ:

– Вот идиот…

– Вцепился и руками и ногами… – продолжал хохотать Гриша.

– Да он, наверное, и не дрался никогда, – смеясь, ответил Андрей, – первый раз в его жизни. А тут еще девочки смотрят, убежать нельзя!

– Девочки, – удивился Гриша. – А там были девочки? Я их не заметил…

– Может, и не было, когда ты пришел… Убежали уже, – пожал плечами Андрей. – А ты откуда взялся-то?

Гриша смеялся и трясся всем телом, присаживаясь на подоконник напротив Андрея:

– С неба свалился…

– Ну серьезно?

– Да мимо шел, а тут гляжу: знакомого парня бьют…

– Ну уж, бьют, – обиделся Андрей, – кто кого еще бил…

– Да понятно было уж, кто кого, – ответил Григорий и дружески хлопнул Андрея по задранной на окно ноге. – Этот, повыше, был уж с расквашенной физиономией, когда я вас заметил.

– А то! – гордо вскинул голову Андрей.

– А я ведь тебя не сразу узнал, – закончив смеяться, сказал Гриша, – давно не виделись. Да ты еще хвост отрастил. Как тебя на ковер-то в борьбе пускают?

– Неохотно, – заулыбался Андрей, – у нас тренер-то лысый.

И оба засмеялись так громко, что эхо разнеслось по всему храму. Стало как-то жутко от этого звука, и парни резко замолчали.

– Интересно, в каком веке его построили? – вкрадчиво и озираясь вокруг, спросил Гриша.

– И почему не восстанавливают?.. – тоном в унисон спросил Андрей.

– Видел, иконостас какой резной? И лики чистые… – продолжал Гриша. – Как будто их протирает тут кто-то регулярно…

– Да кто… Чего ты несешь? – поежившись, сказал Андрей. – Видел же, что все заколочено…

– А вдруг есть все-таки вход где-то с другой стороны? – настаивал Гриша.

– Ты прав… Может, и есть… Я мимо этой церкви хожу и никогда внимания не обращал на вход.

– Я тоже…

Повисла тишина. Оба товарища как-то насторожились.