– Но знаете, Гриша, вот сегодня опять прошла с вами через весь дом, вспомнила предков, зашла в нашу библиотеку… Увидела вашу реакцию… И поняла, что не зря все! Что есть люди, которым это важно! Просто вас никто не спросил… За вас решили, что будет интересно вам и вашему поколению. Это грустно. Так не должно быть! Значит, нельзя отступиться мне!..

Они не обсуждали плана действий по защите дома, но много говорили о современном обществе. И Софья Ильинична утвердилась в мысли, что, к собственному удивлению, нашла не просто благодарного слушателя своих обид и «старческого ворчания». Она обрела понимающего и разделяющего ее точку зрения друга в лице Гриши. Тем более поражало ее то, что он молод. И понятно ей было, что ее сговорчивость и переезд для него, конечно, станут толчком по карьерной лестнице. Но парень, казалось, и не помышлял об этом совсем.

Гриша же буквально наслаждался общением с этой женщиной. Как будто образ, рисовавшийся ему во время чтения книг со школьных лет, вдруг взял и ожил и вошел в его реальную жизнь здесь и сейчас. Когда она переходила на французский для приведения каких-нибудь цитат в разговоре, он краснел до самых кончиков ушей и от удовольствия, и от стыда, что не понимал ни слова.

Вообще, он чувствовал себя странно: с одной стороны, ничего не знающим подростком, с другой – какая-то невероятная сила просыпалась внутри него. Ему пришла в голову мысль, что он гораздо сильнее и значительнее, чем думал до этого вечера. Хотелось говорить и говорить с этой удивительной женщиной в этом удивительном доме, хранившем память о временах, давно ушедших в историю.

В эту ночь Гриша снова остался с ночевкой в той же спальной комнате. Но еще долго не мог уснуть. Он думал: «Почему мы так живем? Почему нас так воспитали?.. Почему нас не учат сейчас двум-трем языкам, не учат русской морали, здоровому патриотизму?.. Почему ценнее сейчас банальное наживательство? Неужели я – человек с высшим юридическим образованием, любитель литературы и истории, осязая в буквальном смысле слова все в этом доме, помогу каким-то толстосумам стереть его с лица земли?..»

Эта мысль взбесила его. Захотелось подняться с постели, побежать куда-то, поругаться, врезать кому-нибудь. Да чего там кому-нибудь… Выбор был очевиден. Он стал ворочаться в постели и почувствовал, что абсолютно физически изнемог за этот долгий вечер. Он дал себе слово, что найдет способ сохранить дом Курагиных!.. И с этой пафосной мыслью отключился.

В понедельник утром Григорий ехал на работу. Появляться в администрации ему совсем не хотелось, тем более лишний раз попадаться на глаза начальству. Но было необходимо с кем-то поговорить о его планах по защите дома. Очевидно, что коллегам в правовом управлении не расскажешь, что решил противодействовать самому мэру. Однако был друг, который уже введен в курс дела и который никогда ничего не разболтает. Поэтому Гриша решил ехать туда, только чтобы встретиться с Андреем. Можно было, конечно, подождать до вечера и пригласить друга куда-нибудь, где не помешают спокойно общаться. Но что-то подсказывало ему, что время становится все более ценным.

Гриша оставил машину подальше от здания и быстро направился прямиком в кабинет друга.

Андрей сидел в кабинете в больших наушниках, но сразу заметил вошедшего Григория.

– О! Явление… На чем же мне записать такое счастье, Григорий Саныч? – весело сказал он, снимая наушники и потягиваясь в кресле.

– Ты не оглох еще? – в той же шутливой манере задал Гриша вопрос другу, но лицо его было напряженным.

– Новую группу подкинули. Вот, пытаюсь оценить!.. «Тяжеляк» тихо слушать нельзя! Не поймешь ничего, – ответил Андрей. Он внимательно оглядел друга с ног до головы.

Гриша смотрел в сторону, и очевидно было, что диалог этот сейчас ему не интересен. Он машинально начал барабанить пальцами по ржавому сейфу, рядом с которым стоял.

– Ну, чего молчим-то?.. Кофе пить будем? – спросил Андрей.

Гриша выдохнул:

– Кофе пить будем…

– Понятно! – многозначительно протянул Андрей, догадавшись, что говорить лучше в коморке и дело тут не только в кофе.

Они вошли друг за другом в тесную комнатку, и Андрей щелкнул чайником. А тот зашипел в ответ…

– Рассказывай уже, а! – сказал он нетерпеливо Грише.

– Опасаюсь открыто излагать свои мысли, – ответил Григорий и обвел взглядом стены помещения, – и так в прошлый раз тут у тебя лишнего…

– Да брось! – перебил его Андрей. – Можешь вообще не напрягаться. Я, конечно, гримасничал в кабинете в прошлый раз, но тебе скажу, – он наклонился к другу, словно намеревался прошептать секрет ему на ухо, но вместо этого почти проорал: – У меня здесь такое понатыкано, что ни одна собака не прослушает!.. Ага!.. Не сможет, – при этом он картинно болтал ногой, закинутой на другую ногу, и физиономия его выражала гордость за себя любимого.

Гриша отшатнулся от неожиданности, но тут же засмеялся:

– Ты идиот! Ты знаешь об этом?

– Кто еще из нас идиот… – дразнил его Андрей. – Я когда тут обосновывался, не думал, что меня кое-кто начнет в шпионские игры втягивать…

Гриша посерьезнел:

– Я и сам не думал…

– Говори давай, что там у тебя!? Тут и так было безопасно. А после прошлого твоего прихода я решил… на всякий случай парочку вещей нужных включить… Пусть будут! – он снова заболтал ногой. – Друг-то ведь у меня не простой… Бабушек разных спасает…

– Издевайся, издевайся! – обиженно ответил Гриша. – Все равно мне больше посоветоваться не с кем. Так что наслаждайся, Андрюша! Не стесняйся!

Андрей начал разливать кипяток.

– Говори давай! Терпения уже нет!

Гриша вздохнул и начал рассказывать приятелю про все, что увидел в доме Курагиных: про старинную обстановку, про пластинки Ш., про невероятную библиотеку, про историю семьи…

– Понимаешь, это не просто дом! Это свидетель целой эпохи. И ведь сохранилось же почти все, как при первом хозяине. Она рассказывала очень много подробностей про прадеда. Невероятный человек был. Подумать только, построил в С.: не одну церковь, художественный музей; картины для него сам покупал у художников по всей Волге, если считал их стоящими; здание драматического театра… Ты видел где-нибудь такие необычные постройки, как наш театр, тем более выполненные за счет мецената? А он, между прочим, архитектора приглашал сюда из Италии. Софья Ильинична рассказала, что тот даже жил в их доме, пока работал в С…

Гриша оборвал сам себя на полуслове и с тоской взглянул на товарища, пытаясь понять, вызвал ли в нем хоть какой-то интерес его рассказ.

Андрей внимательно слушал и был теперь очень серьезен.

– Ну что ты замолчал-то?

– Не знаю… – ответил Гриша. – Андрей, я уверен, что этот дом действительно представляет историческую ценность для города и надо его сохранить!

Андрей вздохнул:

– Кто бы спорил с тобой, Григорий Саныч… Но ты же понимаешь, что не все разделяют твою точку зрения?

– Понимаю…

– А в какое время живешь, тоже понимаешь?..

Гриша молчал.

– Время денег и тех, кто умеет их делать. Ценно только что?.. Деньги. Самое смешное, что деньги сами по себе являются ценностью. Мы забыли, зачем, собственно говоря, их вообще зарабатываем и накапливаем. Задумайся! Ведь этот Курагин, прадед который… Он умел зарабатывать деньги, ведь купцом же был. Но тратил их в том числе на преображение родного края. Я тут полазил в интернете после твоего прошлого визита… Из любопытства… Не только, Гришенька, храмы, музеи и театры. Василий Михайлович этот, вкупе с сотоварищами, заложили судостроительный завод в области. Сейчас его уж нет, правда. Вообще, интересовался не одной торговлей, но и производством всяким. То есть его не то что богатым купцом, можно успешным промышленником смело назвать. Угадай, кто притащил старого немца Вольфа и помог в строительстве завода по производству пива?