— Ну, да, — не мог я не согласиться с этим убийственным по своей логике доводом, — сколько там мне осталось? Год? Два?

— Я буду только рад, если ты продержишься дольше, старый друг! — Петр Петрович порывисто наклонился и обнял меня за худосочные плечи. — Держись, старина! Не дай этой костлявой Старухе «закопать» тебя раньше времени!

— За этим дело не станет, командир! — Я подмигнул оснабу. — Один раз уже выкрутился… Так, и что дальше-то было? Когда он в меня из своего «огнемета» хренанул?

— А дальше странностей — хоть отбавляй! Ты тряхнул землю, как следует, и мгновенно переместился к комиссару… — Продолжил удивительное повествование о моих «похождениях» оснаб.

— Это как, переместился? По воздуху, что ль, пролетел? — не понял я.

— Если бы по воздуху — все было бы намного проще! — ответил Петров. — Тогда бы ты точно классифицировался как «Колебатель», либо «Потрясатель тверди» — Силовик, управляющий гравитационными процессами…

— А они и летать могут? — А что, мне бы такая возможность пригодилась.

— В настоящее время о специалистах такого уровня ничего не известно. Однако былые свидетельства говорят о том, что это вполне возможно.

— Ух, ты! Жалко, что я так не умею…

— А уж нам-то, как жалко! — горько усмехнулся оснаб.

Понимаю: ведь наличие в Военно-воздушных силах РККА подобного Силовика, могло заменить собой настоящий стратегический атомный бомбардировщик! И еще неясно, чей удар по позициям врага был бы разрушительнее?

— И как же я переместился?

— Легко, — улыбка вновь заиграла на лице командира (вот гад! Весело ему!) исчез в одном месте, а появился в другом.

— И как, по-твоему, я это проделал?

— А вот здесь, товарищ Хоттабыч, у всех наших аналитиков — большой пробел в знаниях! Никаких современных доказательств подобному перемещению нет! Мы можем опираться лишь на древние эпосы и легенды, где Великие Маги или, даже, Боги — могли подобным образом перемещаться в пространстве, бесследно исчезая в одном месте и появляясь в другом. Но, повторюсь, в новейшей истории обретения Силы, подобных прецедентов не было.

— Ох-ох-ох! — Закряхтел я по-стариковски. — Вот и выходит, что я не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка [1]…

[1] Строчка из «Сказки о царе Салтане…» А. С. Пушкина.

— Выходит, что так, Хоттабыч, — подтвердил мои выводы Петр Петрович, — определить твою конкретную специализацию, нам так и не удалось. Но, не расслабляйся, старичок — мы будем с этим очень плотно работать! — «обрадовал» он меня. — Очень и очень плотно!

— Слушаюсь и повинуюсь, мой господин! — Ехидно ухмыльнувшись, «послушно» склонил я голову перед командиром.

Петров еще раз пристально взглянул на меня и не смог удержать улыбку:

— Вижу, что с тобой все будет в порядке, Хоттабыч! Хохмишь, хоть и на душе тяжело… Я же вижу! Не-не-не! — Заметив мой подозрительный взгляд замахал он руками. — Не читал я твои мысли! Вот те крест! — И он «истово» перекрестился, благо, что кроме профессора Виноградова и не видит никто. — Да и Защиту свою ты усилил, хвалю! Теперь даже я так просто не прорвусь! В общем, я оставлю вас ненадолго, Владимир Никитич. Хоттабыч, я надеюсь, что ты ничего без меня больше не отчебучишь? Не вернусь я, а на месте Кремля лишь груда кирпичей?

— Не волнуйтесь, Петр Петрович, — не дал мне раскрыть рта профессор Виноградов, — я рядом буду. И если наш Хоттабыч опять пойдет вразнос — я его просто усыплю…

— Да-да, профессор, усыпите, как бешенного пса! — фыркнул я, представив эту картину.

— Вообще-то, бешеных псов обычно пристреливают! — «поправил» меня оснаб. — Надеюсь, что до этого не дойдет?

— Товарищи дорогие, ну знайте же меру! — неожиданно возмутился профессор Виноградов. — Меня, как Медика, коробит такая «живодёрная» пикировка! Я, как-никак, клятву Гиппократа приносил!

— Да, действительно, Хоттабыч, перегнули мы с тобой! Извините, Владимир Никитич, больше не повториться! А вот задумка с усыплением — то, что доктор прописал! Что же вы раньше-то молчали?

— Да вот… как-то в голову не приходило… — Виноградов пожал плечами. — А ведь это могло снять столько проблем.

— Теперь я точно спокоен, — произнес Петров. — Я ненадолго, — повторил он. — Не успеете соскучиться. — И он стремительно вышел из моей «палаты».

— Владимир Никитич, — оставшись тет-а-тет, — а вы действительно успеете? Ну, усыпить, если что?

— Думаю, что смогу, — ответил профессор. — Вы, главное не волнуйтесь!

— Да я, уже, вроде бы и успокоился.

— Хорошо, что нам удалось остаться с вами наедине, — вдруг ни с того, ни с сего, заявил Владимир Никитич. — Мне надо с вами серьезно поговорить…

Ну-ка, ну-ка? С чего это вдруг такие разговоры. Я, вроде, никакого повода скрытничать не давал. А вот профессора явно что-то гнетет, и после ухода оснаба, это стало видно невооруженным взглядом.

— Я вас внимательно слушаю, Владимир Николаевич…

— Гасан Хоттабович… — Медик явно «мялся», не зная, как начать. — За тот совсем недолгий срок, прошедший с момента нашего расставания, я заметил очень существенные изменения, произошедшие с вашим организмом.

Ах, вот он, о чем? Значит, заметил-таки мои новые, прорезающиеся в нижней челюсти, зубы. Нечего и думать — обмануть настоящего профессионала, да еще и волшебника-окудника-Медика, мне все равно не по плечу.

— Да, заметил, Владимир Никитич. — Я послушно кивнул. — У меня два зуба прорезалось. Вот! — Я выдернул изо рта «присоски» и засветил профессору уже явно видимые два нижних резца.

— Спасибо, любезный! — Профессор лишь мельком взглянул на предмет моей «гордости», удовлетворенно кивнув. — Можете закрывать рот.

Я, покривившись, вернул протезы на место — приятных ощущений мне этот процесс не доставил. Но деваться некуда — буду терпеть, пока смогу. Светить голыми деснами как-то совсем не комильфо:

— Что скажете, профессор? Что со мной происходит? Почему зубы полезли?

— Вот этот вопрос меня и беспокоит больше всего, Гасан Хоттабович… — Владимир Никитич в волнении, вновь начал накручивать пальцами кончики и без того «острых» усов. — Судя по всем тем изменениям, что я диагностировал… похоже… — Профессор отчего-то мялся, мямлил, и оттягивал «момент истины». — Такого, конечно, не может быть… Но вы молодеете, драгоценный вы мой! — наконец выдал свой вердикт профессор Виноградов.

Сказать, что Владимир Никитич меня ошарашил, я не мог. После собственной смерти и всех чудес этого мира пронять меня было довольно сложно. Я подозревал и даже надеялся на подобный исход, когда обнаружил у себя растущие зубы. И вот знающий профессор-Медик, наконец, озвучил его.

— Вы уверены, Владимир Никитич? — с надеждой в голосе произнес я.

— Уверен, ибо ничего другого просто не могу предположить… В голову не приходит! С момента нашей первой встречи ваши физические параметры существенно улучшились! Налицо «ремиссия» старения! Не знаю, сколько времени может занять полное омоложение вашего организма, но, что оно произойдет рано или поздно — бесспорно!

— Так это же здорово, Владимир Никитич? — осторожно спросил я, поскольку физиономия Медика выглядела несколько «кисловатой» для такого ошеломительного вывода.

— Если это так, Гасан Хоттабович, — произнес Виноградов, — то мы стоим на пороге поистине великого открытия…

— Как-то не вяжется ваше «настроение», с вашими же словами. — Я решил пойти ва-банк, и выяснить, наконец, что так беспокоит Медика.

— Не буду скрывать, — признался Владимир Никитич, — меня немного нервирует подобное «открытие».

— Отчего же? — Я до сих пор не мог догнать, что же так напрягает профессора. — Разве открытие секрета «вечной молодости» не осчастливит все человечество?

— Ну, во-первых, этот секрет надо еще открыть, — тут же потушил мой «благородный порыв» Виноградов. Во-вторых: вы подумайте сами, уважаемый Гасан Хоттабович, о возможных последствиях. Пока еще не для всего человечества, а конкретно для вас. Если этот секрет станет известен нашим… — Медик запнулся. — Станет известен даже узкому кругу лиц, что может случиться с вами?