Ничего не сказав, подошел к канатам, кивнул остальной судейской коллегии, что всё в порядке, после чего прозвучал удар в гонг, извещая о начале поединка.

К чести Паскуаля, сразу лететь на меня с кулаками он не стал, только подняв руки к голове, в подобие боксёрской стойки, принялся осторожно сближаться. Ну а я начал медленными и плавными движениями рук разгонять перед собой воздух, вроде как творя какой-то ритуал. Затем, приподняв колено к груди, осторожно опустил ногу на ринг уперевшись в него подушечками пальцев, сам чуть присел на второй ноге, плавно развёл руки в стороны, словно крылья.

Но не стал в ней задерживаться, рявкнул в голос слышанные где-то японские слова сложившиеся в забавную кричалку:

– Абунай, банзай, хентай!

И плавно перетёк в другую позицию, незаметно мазнув ладонью по груди, активируя мой инфразвуковой медальон.

Судейская комиссия чуть ли не под микроскопом в этот момент меня разглядывала, ища проявления магии, но их не было, да и не могло быть. А воздействие инфразвука так далеко не распространялось, максимум на пару метров в узком секторе передо мной, поэтому даже рефери на ринге не должен был ничего ощутить, главное, случайно его не зацепить.

А затем, со стороны, всё произошедшее показалось, наверное, реальным волшебным воздействием, потому что стоило Мастурбеку приблизиться ко мне на дистанцию удара, как его ощутимо повело в сторону, а затем и вовсе повалило на ринг, безо всякой моей помощи. Ну разве что я подсуетился, и оценив, в какую сторону его заваливает, сопроводил его падение плавным движением руки.

Разорвав дистанцию, снова повыделывал руками разные пассы, выключая медальон, а к ничего не понимающему Паскуалю, кое как держащемуся на четвереньках и очумело мотающему головой подбежал рефери, внимательно сканируя и тихо задавая какие-то вопросы.

Поединок временно остановили, судейская коллегия, бросая задумчивые взгляды в мою сторону, принялась усиленно совещаться. Даже завуч не удержался и присоединился к дискуссии, спустившись с преподавательской ложи.

Я зевнул, опёрся о канаты, посматривая на живо обсуждавшие увиденное трибуны. Сильно пока никто эмоций не проявлял, видимо ждали решения судей.

Заметил Николя, на первом ряду, помахал рукой, увидел ответный уважительный кивок головой. Затем попались на глаза несколько одноклассников, помахал и им, но Иванов, который там был, только, набычившись, отвернулся, а остальные несмело помахали в ответ.

– Продолжаем бой! – громко объявил, наконец, решение глава судейской коллегии и, более-менее оклемавшийся Мастурбек пошел от канатов ко мне.

– Абунай, банзай, хентай! – привычно выкрикнул я, прихлопнув с притопом себя по груди и по ляжкам, одновременно с этим снова включая медальон.

Подняв руки к голове, мой противник сделал несколько неуверенных шагов, замер, но, когда я, с криком – Кий-я! – прыгнул вперёд, приземляясь на широко расставленные и согнутые в колене ноги, одновременно с этим соединяя над головой руки домиком, не выдержал и ломанулся назад, к канатам, завопив что есть мочи:

– Выпустите меня, я не хочу, всё, я проиграл!

Не дожидаясь отмашки рефери, он перелез через канаты и отбежал от ринга на десяток метров.

Ну, проиграл и проиграл. Я, вполне довольный исходом, повернулся к судье, шагнул ближе, чтобы дать тому поднять мою руку вверх, в знак победы в поединке. Вот только совсем забыл выключить медальон и спохватился только когда рефери повело назад и он завалился, ослабевшими руками едва успев уцепиться за канаты.

Мгновенно отскочив назад, я снова отбил похлопы по телу, маскируя этим отключение медальона и подняв обе руки вверх, закричал:

– Прошу простить, уважаемые судьи, это были остаточные эманации секретных боевых техник бесконтактного боя, о которых, увлёкшись поединком я совсем забыл. Я ни в коей мере не планировал нанести вред представителю судейства!

– И как долго у вас эти эманации будут? – поинтересовался главный судья, с тревогой поглядывая на поползшего по канатам в угол коллегу.

– О, они уже почти совсем рассеялись в мировом эфире, – вежливо ответил я, – и угрозы не представляют.

Они мне, конечно, поверили, но подходить не стали и вежливо попросили освободить ринг для следующего поединка.

– Победитель – ученик пятого класса Дрейк Рассказов, переходит во второй тур, проигравший – ученик восьмого класса Мастурбек Паскуаль, выбывает из турнира, – вновь, скучным голосом пробубнил комментатор.

Проскользнув под канатами, я порысил в раздевалку с опасливо пристроившимся на некотором отдалении Курдашовым. Стоило нам оказаться внутри, как тот принялся возбуждённо расхаживать из угла в угол, приговаривая:

– Дружище, как же это было круто!

Затем вновь, почти умоляюще взглянул на меня:

– Ну научи, ну пожалуйста!

– Извини, не могу, – покачал я головой скидывая верх кимоно и снимая амулет, – если попытаюсь, то к нам всем придёт Чхарёк.

– Какой Чхарёк? – переспросил удивлённо Готлиб.

– Основатель бесконтактного боя, тайный великий мастер и глава скрытого города высоко в горах. Только он определяет, можешь ли ты брать учеников или нет, как мне объяснил мастер Сирахерама.

– Жалко, – пригорюнился Курдашов.

– Жалко у пчёлки, – ответил я.

Тот не понял, но я не стал объяснять, просто махнув рукой.

– Нет, ну ты видел, видел?! – главный судья турнира, и одновременно зав отделом общего магического образования городского управления магического образования Зорро Семёнович Чмырь упал в кресло в директорском кабинете, шумно выдохнул и утёр платком из кармана выступивший на лбу пот.

– Видел, – мрачно ответил Зонов, прямо в кабинете закуривая беломорину и жадно втягивая горький густой дым в себя.

– Магия это, – убеждённо сказал завуч, усаживаясь за приставной столик и укладывая крепко сжатые кулаки на столешницу, – вот что угодно мне говорите, Зорро Семёнович, а это магия.

– Думаешь, я иного мнения? – покосился на Уколова главный судья, – только мы как только не проверяли, ну ни единого магического возмущения не почувствовали.

– А что это тогда, если не магия? – задал вопрос в пустоту директор, выдохнув струю дыма в воздух.

– Да магия это, магия, – вновь резко произнёс завуч, пристукнув кулаком по столу.

– Которую никто не смог определить, – возразил Зонов, – даже если это и один из видов магического взаимодействия, его нет в утверждённом государством классификаторе. А раз его нет в ЕКСМ то мы никак не оформим на Рассказова документы в высшую школу. Без ссылки на чёткий пункт классификатора нас просто пошлют подальше, и слушать не станут. Если мы сами толком не можем понять, чем он там владеет, втирая нам про какие-то секретные техники бесконтактного боя, то и объяснить не сможем.

– И что делать? – поинтересовался мрачно Чмырь, который наличие не задокументированной и не классифицированной магии считал архипреступным.

– Я вижу решение таким, – Зонов поднялся, чуть сгорбившись, подошел к окну, привычно уцепился пятернёй за прутья решётки, – если это новая и неизвестная магия, наш долг как преподавателей её всесторонне изучить, охарактеризовать и задокументировать принцип воздействия. Мы направим эти материалы в Институт магии и если наши выводы обоснованы, то можно будет ожидать скорого включения этого нового вида в ЕКСМ. Каждый год постановлением Минмагии вносятся в справочник какие-нибудь изменения. Так что, если всё сложится удачно, не позднее чем через год мы от Рассказова избавимся.

– Григорий Борисович, а ведь это действительно решение, – зав отделом ОМО повеселел и даже почти перестал потеть, – если оформим всё как надо, через наш отдел, то за открытие нового вида магии могут ведь и наградить! Помните, лет пять назад, когда появились адепты нового подвида магии, выявивших сам министр поздравил почётными грамотами и медалями.

– Это если у Рассказова эта магия сама по себе появилась, – внезапно произнёс Уколов, опасно сощурив глаза.