Взглянув в зеркало, Лина механически собрала растрёпанные волосы в конский хвост, поймав лихорадочный взгляд и триумфальную улыбку, похожую на гримасу боли. Подкрасила дрожащей рукой губы, стирая приступ эмоций, и снова сбежала вниз.

– Что? Ещё тарелки? Возьмите в столовой!

– Куда мусор?

– Мариела! Петрана! Хватить дрожать, никто вас не укусит! Отнесите туда эти мешки! – срывая голос, Лина перекрикивала басы. Толкаясь среди смеющихся и танцующих мужчин и женщин, она выискивала источник агрессивного рэпа и не находила.

– Где туалет? – гаркнул в ухо рыжий верзила.

– Направо, первая дверь. – Она взяла протянутый стакан с пуншем, но опомнилась и вернула угощение. Сумбурное свидание с Крисом, могло принести плоды...

– Я не пью.

– Вообще, что ли?

– Да, – рассеяно обронила Лина и вскрикнула. В толпе мелькнуло знакомое лицо. Она приподнялась на носочки, отчаянно замахав басисту Strangers, который пробирался к ней от двери, стаскивая с головы мотоциклетный шлем.

– Сorazon!? Вот так встреча!

– Боже мой, Джозеф! Как я рада тебя видеть! – сдерживая желание разреветься, она сжала широкие плечи под кожаной курткой.

– Чет ты кислая? – Медвежьи объятия ослабли, Ривера с интересом заглянул в лицо.

– Просто... голова болит.

– А... и у меня, знаешь, настроение не фонтан. Какой-то придурок царапнул на заправке байк. Три часа пялился в записи с камер, чтобы, мать твою, разглядеть серую кепку и кусок облезлого бампера! Пойдём, надерёмся до бесчувствия. Я прихватил ящик отличного хереса. Где штопор?

– Там!.. – нервно смеясь, она позволила усадить себя на переполненный диван, взяла протянутый бокал.

– Улыбочку! – Наскочил с фотоаппаратом Френк Вуд и нажал пуск.

– Привет... – заморгала Лина под гогот мужчин и жадно отхлебнула крепкий напиток.

Над темным заливом появилась коралловая щель, разорвала горизонт пополам, отразилась от глушителей мотоциклов и крыльев автомобилей. Свидетели ночного затора в беспорядке застыли посреди подъездной дороги, дожидаясь компанию, которая ещё толклась у бассейна.

Сквозь раздвинутые окна беспрепятственно гулял холодный воздух. С моря медленно полз туман, размывая тяжёлое марево, которое висело над картонками из-под пиццы, полными окурков пепельницами, банками пива, грязной посудой и батареей пустых бутылок, что усеяли сукно бильярдного стола, мраморную полку камина, подлокотники кресел и ступеньки.

Тим Стюарт приглушил музыку, игнорируя слабый протест с улицы, и откинул крышку рояля. Пальцы пробежали по клавишам, застыли в раздумье, и ожили мелодией Клода Дебюсси. Под потолком задрожали хрустальные аккорды. Удерживая на животе банку пива, Джозеф блаженно растянулся на ковре. Толстый палец дирижировал Стюарту. Подперев щёку, Лина пыталась слушать Вуда, который разъяснял отличие скриминга от гроулинга – техник расщепления звука, которыми владел Берри. Он убеждал, что любой может научиться певчим приёмами.

– Важно ни то, как громко ты орёшь, а как дышишь! – воскликнул Френк, напряг впалую грудь и со свистом выпустил воздух: – Главное дышать! Это все умеют.

Руки Стюарта замерли. Он улыбнулся Вуду через плечо и заиграл военный марш.

– О, да! Это не сложно, – хихикнула блондинка в джинсовых коротких шортах, плюхаясь Вуду на колени.

– Вот и я говорю: петь – фигня! Не суть!

– Да ну! – Волосатая рука Джозефа появилась на кофейном столике, наполнила Линин бокал, и утащила пустую бутылку на пол.

– Вот тебе и "ну"! У Стю поставленный голос, а он всегда будет бэком!

Раскачиваясь на стуле, Тим громче ударил по клавишам. Френк повысил голос до крика:

– Потому что владеть экспрессией и заводится по заказу дерьмово трудно! Это надо иметь в голове такую хреновину, чтобы включать драйв и выдавать энергетику, а не бездушно лобать. Нужна креза!

– Ага, такая, как у тебя, – поскрёб бороду Ривера, – без голоса и слуха.

– Да в унитаз спусти весь грёбаный диапазон! На концерте он нафик не нужен! Фэны отрываются, а не слушают! Они хотят обоссаца, хотят сорвать крышу! Умение делать шоу – суть! И Кит замочит любого в этом! А споёт и дурак. Даже наш толстый Джо, – он поцеловал Лину, хлопнул по ляжкам блондинку и приложил ладони рупором ко рту:

– Стю, придурок! Хватит уже нас поливать, приглуши свой сейшн! Не видишь девушки заткнули уши!

– Тише Френки, – Тим перешёл на нежный вальс. – Мы знаем, что твою луженую глотку беречь не надо.

Ривера разразился диким хохотом.

– Ох, мать же твою! Философ с диапазоном мартовского кота треплется о Китовских четырёх... певчих! С ручным тембром! – Он застучал кулаком по колену. – И, о... о маньячных тренировках сутками! Сколько? Сколько лет уже Стю?

– Двадцать пять.

– Ой, не могу! Четверть века!? Там же на отработку дикции согласных ушло, святые угодники, дюжина!.. – Джозеф захлебнулся пивом, встал на четвереньки, кашляя и отплёвываясь:

– Кхе-кхе... И всё... нафик не нужно! Иисусе, ты только ему... не говори! Поживи ещё Френки!

– В задницу октавы, Джо! Да-да! Нужен шаманский магнетизм! Чтоб энергия пёрла!

– Сам ты, задница! Давай в Аспене помычишь ты, а? Вмиг сдохнешь под объедками со своим, этим... шаманским магнетизмом, оторванным по гланды!

– А попробуем!

Лина попыталась снять с себя горячую руку, которая обняла плечи и дёргалась с Вудом. Она смотрела на мужчин из-под тяжёлых век, сопротивляясь желанию, закрыть глаза.

– Вот дурак, – отдышался Ривера. – Ты же не берёшь без писка Ре-Ми первой.

– Могу! Спорим!

– Ладно. Сожрёшь потом свои волосатые лопухи.

– О!.. Это, то, о чём я подумала? – блондинка повисла на шее Вуда.

– Уверен, детка, ты подумала о его концертных наушниках.

– А, ага... Круто! А что с ними?

– Слишком долго выбирал.

– Иди ты на хрен, Джо! Как я, по-твоему, проглочу их?

– Не знаю. По частям.

– Долбанный псих! Они же мне внутри все порвут!?

– Ещё как. Толчок будет твоим кошмаром. И позором.

– Да пошёл ты! – Вуд поднялся, грубо скидывая девицу.

– Иди-иди, Френки, тренируйся! – хрипел Ривера, перекатываясь с пола на диван.

Зажимая зубами сигарету, Стюарт истово заиграл оперу Вагнера "Гибель богов" – отрывок знаменующий смерть Зигфрида. Показав ему средний палец, Вуд исчез в глубине бильярдной, громко хлопнув дверью.

– Иди ко мне, chica, – Джозеф притянул блондинку под бок. – Этот грубиян тебя не достоин.

– Но... где же Кристофер? – поморгала Лина, наводя резкость.

– Да, кто его знает, corazon, – щекоча визжащую девушку, отозвался Джозеф. – За ним трудно следить. В глазах рябит. Не вижу здесь Чака с Кёртисом. Это плохо.

– Может они ушли? – обернулась Лина к дверям.

– Скорее – укатились, – засипел Джозеф. – Они ж – дрова. В смысле гитары. Кит никуда без них. Я, например, своих красоток дома держу, – оттопырив полные губы, он исследовал пальцем застежки на блузке блондинки. – Расчехляю только по нужде. Вот так: одну за другой, – он сосредоточенно вынул пуговицы из петель. – И Стю так же. Френки правда таскает в карманах палки. Но это такое, – он покрутил пальцем у виска. – Детина у нас глупая, сама видела. А Кит бродяга, где гитары, там и живёт. Хочешь, позвоним ему?

– Нет, не нужно! – она замахала руками, опрокидывая почти полный бокал. – Ох, что-то я устала…

– Ага, – хмыкнул Джозеф, – вижу. Иди, давай, спать, corazon. И мы пойдём, – он подмигнул девице.

– Вы тоже уходите? – пробормотала Лина, нетвёрдо поднимаясь. – Тогда, я сначала проведу вас...

– Да ты не переживай, – ухмыльнулся Джозеф. – Еще успеешь. Иди, отдыхай.

Она с трудом преодолела бесчисленные ступеньки на второй этаж. И споткнулась на пороге спальни. Свет из коридора вклинился в сцепленные тела, вырвав нецензурный протест из глубины кровати. Лина отступила и медленно прикрыла дверь. Ведя пальцами по гладкой штукатурке, она пошла вдоль стены, разыскивая свободную комнату.