— Верну тебе его. Помогу, — голос ровный, словно скол с глыбы ледяной, приложился к спине, пробирая до самого нутра промозглостью. — Только затем, чтобы Ледена отпустила.

— Не трожь жрицу мою, — ответил тут же другой голос, тёплый, что озеро в серёдке лета. — Не в твоей власти она.

Тихий вздох-смешок прозвучал, будто иглой в сердце впился.

— Все они в моей власти. Живут, ходят, едят, любятся. А путь у них один.

Взметнуло косы тяжёлые сильным ветром, который ознобом пронёсся по шее — и всё стихло. Елица вдохнула, отстраняясь от Радима, и выпрямилась. Дыхание металось в груди, не успокаиваясь никак. И в затылок явственно упирался взгляд чей-то. Она повернула голову медленно, боясь рассыпаться на крупинки мелкие. Чаян смотрел на неё со своего места, а вот Ледена не было — ну и хорошо.

Примчался скоро Брашко: не успела Елица ещё в себя прийти совсем. Принёс травы нужные — и тут же она приготовила из них настой: обтёрла им виски Радима, шею, грудь — а остальное оставила, дать напиться, как очнётся.

Встала, едва переставляя ослабевшие ноги, и подошла к Чаяну, который всё это время так и наблюдал за ней молча.

— Я посижу тут у вас. Подожду, — прошептала, не уверенная, что княжич её услышал.

Тот подскочил вдруг, словно что-то его встревожило резко. Сомкнулись руки его сильные на талии, а грудь широкая вдруг в лицо будто сама по себе ткнулась. Елица повисла в объятиях Чаяна, понемногу понимая, что просто упала на него, а он и встал, увидев, как валится она.

— Ложись, — заговорил он мягко и успокаивающе. Помог опуститься на лавку, придерживая, кажется, чуть крепче, чем нужно. — Радай! Чего сидишь моргаешь, воды поднеси!

Затопотал отрок, торопясь выполнить приказ. Елица вытянулась на ложе княжича, водя медленным взглядом по его лицу.

— Не беспокойся, — улыбнулась. — Всё пройдёт.

И такая тяжесть неподъёмная навалилась сверху, будто землёй её вдруг засыпало. Только почувствовала она, как Чаян стал гораздо ближе — и тепло его живительное, щедрое, сила живы его полились словно потоком могучим. Окутали, освобождая от немочи.

— Отдыхай, княженка моя, — коснулись его губы щеки легонько.

А после прижались в поцелуе ласковом к губам — и Елица уснула.

— Коль ты набиваешься ко мне в тести, то и помогай тогда, — Чаян сомкнул перед собой на столе руки в замок.

Староста Макуша приподнял густую бровь, осматривая княжича уже без злобы, что накануне разливалась в его глазах буйной краснотой. Сейчас, видно, уже отступила вспыхнувшая обида, да и уверился он, что дочка бесхозной не останется. Чаян-то больше ничего против его требования не говорил. И Елица даже не знала, что творится в его мыслях, смирился ли он и правда — а может, просто притих, надеясь, что сумеет решить подкинутую Макушей заковыку позже?

Староста перевёл взгляд с княжича на Елицу — и та вновь усердно принялась мешать в горшке кашу. Не забывала она поглядывать и на Радима, который всё ж задержал всех в пути, пусть и не хотел. После снятия сильного приворота, который едва не свёл его прямиком в Навий мир, приходил он в себя гораздо дольше, чем в первый раз, как умерла Димина. Видно, чем дальше от капища старого без неё уходил, тем сильнее нить та натягивалась, сжимая ему горло. Уж неведомо, с какой грани жрица его вытащила, раз так крепко он к ней привязан был: такое только на крови замешать можно. Или на полусмерти, когда душа сильнее всего уязвима, повисшая между мирами.

Он оказался вдруг очень слаб, едва вставал, чтобы нужду справить, но на второй день уже чувствовал себя гораздо лучше и сказал тут же, что готов ехать на следующее утро. Злило это княжичей, конечно. Особенно Чаяна, который предлагал его здесь на попечение старосты и оставить, но Елица не хотела. Нужно понять всё, что ещё осталось между ними — а там уж решать.

Недолго Макуша размышлял над словами княжича, вздохнул только.

— Чего ж тебе надо? Снеди в дорогу или…

— Людей мне надо, — закончил за него Чаян. — Поняли мы тут, что по княжеству собственному не можем без опаски ездить — того и гляди напасть какая случится. Поэтому собери-ка мне воинов хороших с полдесятка.

— Мы и так отдали в войско всех, кого смогли, — покачал головой Макуша, раздувая ноздри.

— Коли отдали бы всех, некому было бы тут работать. Несколько крепких парней мне вполне сгодятся.

Староста и рот уже открыл, явно намереваясь спорить и отстаивать своих людей. Но распахнулась дверь, впустив в избу клок душного воздуха снаружи, и вошёл Леден: отлучался ненадолго. Только успел сказать Брашко, что на торг местный — и вместе с ним умчался. Уж что там княжичу вдруг могло понадобиться…

Как староста увидел младшего Светоярыча, так и передумал возмущаться: лицо его чуть разгладилось в напускной приветливости. Всё ж Ледена по-прежнему опасались все. Даже, вон, муж солидный.

— Что, упрямишься снова, Макуша? — он усмехнулся, поглядывая на мужчин. — Вот любишь ты время тянуть. А всё равно согласишься.

— Много ты знаешь, — всё ж огрызнулся тот. — Хорошо, дам вам людей. Только не сегодня и не завтра. Закончить надо тут работу важную. А там — пущай едут.

Чаян вздохнул, качая головой. Леден сел рядом с ним и поднял взгляд на Елицу, которая поставила на стол кружку для него: освежиться с дороги кваском, что стоял в кувшине — уже наполовину выпитый. Она опустила взгляд в ответ — и ласковой прохладой мазнуло по плечам, мягкой, приятной в лютый зной. Захотелось полной грудью её вдохнуть, прикрыв глаза — как ветер свежий, вырвавшийся из глубины леса. Она остановилась чуть позади, прислушиваясь к разговору — и не заметила, как ладонь на плечо Ледена положила. Как будто само это вышло, само тело её звало прикоснуться к нему. И тут же пришлось руку отдёрнуть — увидит кто, не так поймут. Да успела она почувствовать, как от касания её княжич словно окаменел на мгновение. Напряглись и без того твёрдые мышцы у шеи — и расслабились вновь.

— Недосуг нам ждать, — нахмурился Чаян. — Завтра выезжать собрались. Вон, только этот очухается совсем. Горе.

Он качнул головой в сторону Радима, который сейчас спал после отвара, что дала ему Елица. Пусть сил набирается — во сне это быстрее всего происходит. Староста только руками развёл, состроив виноватый вид.

— Ничего не могу поделать. Завтра они мне ещё нужны. Гребель у нас тут недавно сорвало. Надо срочно починить. А рук не хватает на всё.

Чаян покривил губами, конечно, вопросительно посмотрел на Елицу, размышляя: уж он обещал ей заступу во всём, обещал, что не коснётся больше её та беда, которая едва до смерти её не довела. А теперь либо снова задержка, либо дорога небезопасная.

Елица кивнула ему мягко: некогда ждать, надо на курган матери ехать. Княжич перевёл взгляд на замершего в ожидании его решения Макушу.

— Мы уедем завтра, как и хотели. Но ты отправь своих воинов до Полянки. Там мы остановимся. И будем их ждать. Или, может, по дороге нагонят.

Староста кивнул с готовностью. Скоро он ушёл, пообещав, что нынче же своим людям веление Чаяна передаст и они начнут сборы как только завершат дело, необходимое для всей Яруницы. Не очень-то доволен оказался княжич таким исходом, но хотя бы можно было надеяться теперь, что скоро без защиты они не останутся.

Тут же и начали сборы в дорогу новые: женщины взялись припасы разбирать, решая, стоит ли брать больше, складывали вещи в лари. Закончили поздно, когда все уже вымотались, устали — даже Радим, который проснулся вскоре после ухода Макуши и принялся помогать всем, снося тяжёлые взгляды Чаяна. Словно прибитой пылью он стал после того, как приворот с него спал: всё молчал теперь больше. Елица и хотела поговорить с ним о многом, да пока решила слишком его не тревожить. А он, на удивление, и не рвался.

После вечери решили и спать укладываться, хоть заглянули в избу парни, княжичам знакомые, хотели позвать их напоследок на гулянку, да те отмахнулись: вставать раным рано.