– Так, ведь он и устроил пожар, когда барыня пожаловалась, как ей надоели вечно пищащие дети. Одна ляпнула сгоряча: «Чтоб они все сгорели!», а другой пошел и поджег дом. Еще и двери подпер, чтобы не выбрались. Только чудом никто не погиб.

– Вот, скотина бесчеловечная! – Игнат тоже выплеснул негодование, добавив пару ударов от себя. Затем скрутил парня, связал руки-ноги, чтобы бежать не вздумал и никому не навредил.

Спустившись во двор поместья, ашкеназец повел нас по протоптанной в снегу дорожке к крестьянским домам. Он уверенно свернул к добротной избе в центре поселения и, постучавшись для вида, вошел внутрь.

– Где хозяин? – спросил у оторопевшей женщины, хлопочущей возле очага.

– Так, в лес, на охоту ушел, – пролепетала она, изрядно испугавшись, когда за князем вошел Игнат и я следом. – Что господа желают?

– Мальчишка где, которого из приюта забрали? – Алим мельком оглядел комнату и пристально уставился на крестьянку.

– Славка-то? За хворостом отправила, чтобы хоть какую-то пользу приносил. Чего зря лишний рот кормить? А пошто он вам сдался?

– Сдался, стало быть! Не твоего ума дело. Вещи его собери, – распорядился князь. – И не надо рассказывать, что приютили ребенка по доброте душевной. Муж твой за порядком в сиротском доме следил и знал, что из себя мальчик представляет. Захотели выгоду поиметь? Не выйдет! И на заступничество купчихи вашей надеяться нечего. По ней виселица плачет, – припугнул в конце.

Женщина опрометью бросилась исполнять приказ, а я с интересом ожидала появления мальчика. Что-то Алим прочитал в мыслях Митрофановой, да и женщинам он никогда не грубил. Значит, рыльце у обоих в пушку, раз брат не церемонится.

– Постой, что это? Дай посмотреть! – Увидела, как хозяйка сунула в мешок потрепанную тетрадку.

– Каракули Славкины. Бумагу только марал, а пользы никакой от жалких писулек. Разве что образы малевать получается, но какой из этого прок?

В тетрадке на самом деле было полно детских рисунков. Мальчишка рисовал все подряд – дом, природу, животных, людей. Сначала у него получалось коряво, а потом будто подменили. Возможно, случился перерыв в творчестве, но после кривых домишек и фигурок женский портрет с подозрительно знакомыми чертами был выполнен талантливо. Следующие странички пестрели ее образами, никого другого ребенок не рисовал больше. И только на свежих картинках, которые еще не выцвели от времени, появилось изображение девочки со смешными косичками. На последней странице я обнаружила здание, объятое огнем.

– Смотрите! – гулко сглотнув, показала рисунок братьям.

Славик изобразил дом так, будто наблюдал его со стороны. Две детские фигурки в зимних одеждах стояли на опушке леса среди деревьев. Мальчик держал за руку девочку, ростом в два раза меньше его, и оба они смотрели на пожар.

– Это Настя, я уверена!

– Почему? – Игнат, нахмурившись, вглядывался в картинку. – Внешнее сходство сомнительное, она не похожа ни на кого из родителей.

– И все-таки, это наша сестра, – брату не удалось меня переубедить, потому что он смотрел только на девочку, а я видела кое-кого еще. – Вот! – ткнула пальцем в птицу на дереве. – Узнаешь?

– Гектор? – сообразил Алим, тоже заглянувший в детский рисунок.

– Да с чего вы взяли? Птица какая-то и не факт, что ворона, – усомнился брат.

– А я не верю, что подобные совпадения случаются просто так! – перевернула странички тетрадки обратно, демонстрируя женский портрет. – Этот мальчик, возможно, сын нашей Тамары.

– Вот так новость! – Игнат присвистнул. – Но Тамара рассказывала, что мальчишку забрали те…

Запнувшись, мужчина посмотрел на крестьянку, навострившую уши. Та под тяжелым взглядом брата еще больше засуетилась, запихивая в мешок, что под руку попалось. В этот момент в избу вместе с порывом ветра и ворохом снега ввалился подросток. За охапкой хвороста, он сначала не разглядел нас. И только, когда протопал в угол и сгрузил на пол пахнущие морозом ветки, обнаружил присутствие посторонних. Стянув меховую шапку с головы, мальчишка поклонился, пытливо зыркая глазами.

– Вот и Славик вернулся, – нарушила неловкую тишину крестьянка. – Сынок, эти господа за тобой пожаловали. Я вот уже и вещи собрала.

Казалось, мальчишка не удивился новости. Он кивнул словам мачехи, подошел к ней и забрал мешок с вещами. Порылся в содержимом, вытаскивая лишнее, и встрепенулся, не обнаружив главного. Заметив тетрадку у меня в руках, подошел и требовательно протянул руку.

– Отдайте, это мое!

– Отдам, конечно, если ответишь на пару вопросов. Кто эта женщина? – показала страничку с изображением Беркутовой.

– Мама, – насупившись, буркнул Славик, – настоящая, которая родила меня и бросила. Обещала, что никогда не оставит, но так и не пришла за мной. Значит, я ей больше не нужен.

– Твою маму звали Тамарой? – уточнила на всякий случай и, получив утвердительный кивок, продолжила мягким тоном. – На самом деле мама тебя не бросила. Нехорошие люди вас разлучили и не говорили ей, где ты находишься. Она не знала, где искать. Я отведу тебя к ней, хочешь?

Мальчишка не ответил, только пожал плечами, принимая безразличный вид. Не доверял и имел на то основания. Жизнь в приюте легкой не назовешь.

– Ладно, мы навестим твою маму, вы поговорите и дальше уже сам решишь, захочешь ли остаться. Договорились? – ответа я снова не дождалась, а потому перелистнула страничку и перешла к другому важному вопросу. – Слава, скажи, пожалуйста, кто эта девочка? Ты знаешь, где она?

– Ася, – при взгляде на портрет, глаза мальчишки потеплели. – Я присматривал за ней, чтобы старшие не обижали.

– Ася? Ты уверен? Не Настя?

– Не знаю, она сама так произносила имя – «Асся», мы потому и звали Асей. А что?

– Я разыскиваю младшую сестренку Настю, ее тоже разлучили с семьей. Мы ее любим и ждем возвращения домой. Расскажи, пожалуйста, где она? Куда делась после пожара? Вы ведь оба вовремя выбрались и не пострадали?

– Да, это Ася тогда всех переполошила посреди ночи. Она будто чувствовала надвигающуюся беду и капризничала. Пока наш воспитатель не проснулся и не наказал за непослушание, мы оделись и вышли прогуляться. Потом я увидел дым и побежал обратно. Ася осталась на улице, но, когда я вернулся, то не нашел ее на прежнем месте. Вечером шел снег, поэтому на тропинке отпечатались следы. По ним я добрался до дороги, где след оборвался.

– В каком смысле, оборвался? – не выдержал Игнат.

– Ночью в сторону города кто-то проехал. Четверка лошадей, тяжелый экипаж – колеса оставили глубокую колею. Я все вокруг облазил в поисках детских следов, но Ася будто сквозь землю провалилась. Думаю, проезжие и подобрали Асю, другого варианта в голову не приходит.

Вместе со Славиком мы проделали путь от сгоревшего здания приюта и до того места, где он потерял след. Дорога располагалась в стороне от поселения и вела через усадьбу Митрофановой. Купчиха охотно принимала гостей на постой и брала плату за ночлег и проезд по ее землям. Однако в ту ночь, когда случилось несчастье, дворовые сбежались тушить пожар. А сторожевые на посту беспробудно проспали, нахлебавшись накануне пойла в трактире. Если кто-то и проезжал, то свидетелей тому не было.

Учебу я все равно уже пропустила, а потому прокатилась с братьями по постоялым дворам, расспрашивая о проезжавших в последнее время каретах. Алим тщательно проверял сведения, копаясь в головах трактирщиков и обслуги. Только благодаря ментальным способностям удалось отследить экипаж, на котором предположительно уехала Настя. Девочку никто не видел, будто ее нарочно прятали от чужих глаз. Создавалось впечатление, будто они заранее знали, что ребенка будут искать, и носа не высовывали из кареты, пока на станциях меняли лошадей. Во всяком случае, в памяти персонала дорожных трактиров не отложилась информация о путниках. Возможно, меры предосторожности не связаны с Настей, а кто-то просто путешествовал инкогнито.