– Пока ничего не нужно, спасибо. Там уже адвокаты к делу подключились. Думаю, скоро Ромка вернется к занятиям.

– О! Я видел делегацию, осаждающую кабинет ректора, – поддакнул Глеб Морозов. – Все при регалиях, ва-ажные, друг на друга исподлобья зыркают. гербами и родовитостью меряются, у кого круче!

– Гербами? – фыркнула Ольга. – Разве что Шереметьевы решили указать господину Преображенскому его место.

– Почему? Там и Шумские отметились. Причем, в академию кто-то из старших князей лично пожаловал, – возразил парень. – Кстати, Агнияра второй день занятия пропускает, заметили? Наами, ты в курсе?

– Полагаю, княжну в этих стенах мы больше не увидим. – Я задумчиво закусила губу.

Столько событий произошло за последние дни, чтобы еще о Шумской помнить. Скорее всего, о состоянии Агнияры доложили ее отцу. Не ошибусь, если Елизар Шумский сейчас трясет господина Преображенского, как грушу, выясняя, что случилось с дочерью. Ох, и не завидую ректору! По-человечески, я сочувствую родителям девушки. Какой бы княжна ни была, а всегда останется для них ребенком. Но с другой стороны, ведь это они вырастили избалованную тварь? Вернее, наш общий дед воспитал из внучки отменную стерву. А в том, что она подпала под влияние темников, нашей вины нет. Алим хотел только обезопасить семью и сделал то, что должен.

Я удивилась, когда возле нашего столика появился Мишка Корсаков. Парень извинился, что нарушает наш завтрак и попросил разрешения у Стужева поговорить со мной наедине. Как чувствовала, что речь пойдет об Агнияре. Мишку часто видели в ее компании, хотя перед нами граф делал вид, будто общество княжны ему не нравится.

– У меня нет секретов от жениха или друзей. – Не собиралась я ни с кем уединяться в свете последних событий. Еще бы остальных предупредить, чтобы держались подальше от знакомых, которые решили вдруг поговорить о чем-то важном. – Спрашивай, о чем хотел узнать? – Ага, я еще клуб и Петьку Пожарского припомню, если до этого дело дойдет!

– Наами, тут замешан личный интерес, который я бы не хотел афишировать на публику, – замялся Корсаков. – Клянусь, это никоим образом не повредит репутации. Пожа-алуйста! – сложил ладони в молитвенном жесте и посмотрел умоляющим взглядом.

– Ну, хорошо! Присядем вон туда, – кивнула на соседний стол, – и используем полог тишины, если ты так настаиваешь.

Столовая уже опустела, до начала пар оставалось минут десять, студенты спешили в аудитории. Мы устроились за столом, и я сразу активировала защиту от случайных ушей. Ага, а в довесок полный арсенал амулетов.

– Так, о чем пойдет речь? Или, о ком? – уточнила у парня.

– Агнияра Шумская. Когда ты видела ее в последний раз? – перешел на деловой тон Михаил.

– Позавчера. – Я пожала плечами. – А в чем дело?

– Вы разговаривали? Ссорились? – в голосе Корсакова проскользнули жесткие нотки, а защита прогнулась под агрессивным напором выпущенной силы.

Так иногда маги демонстрировали противнику, что с ними шутки плохи. Сейчас парень не выглядел беспечным балагуром. Я сцепила руки в замок и пару раз глубоко вздохнула.

– С какой стати нам ссориться? Если прежде и были разногласия, то они разрешились на императорском балу. Потеряв дар, Агнияра покинула высшую лигу. Не понимаю, каким образом наши взаимоотношения с княжной затрагивают твои личные интересы?

– Скажи, ты имеешь отношение к тому, что княжна Шумская вторые сутки не приходит в себя?

– А какое я могу иметь к этому отношение? – Умение отвечать вопросом на вопрос – проверенный способ увильнуть от прямого ответа и сказать часть правды, при этом, не выдавая истинного положения дел. Но самая выигрышная тактика – нападение. – Ты сам себя слышишь? Заявился вдруг, попросил о личном разговоре и выпытываешь подробности о другой девице. О Шумской больше знать ничего не хочу! Если других вопросов нет, то счастливо оставаться. – Я поднялась из-за стола.

– Сядь! – рявкнул Михаил. – Я еще не закончил.

У меня глаза на лоб полезли от вопиющей наглости. Да кто он такой, чтобы разговаривать в подобном тоне? Садиться я, конечно, и не подумала. Еще чего! Облокотилась обеими руками о столешницу, посмотрела в глаза парню и произнесла по слогам:

– Зато. Я. Закончила. Нам не о чем больше разговаривать и впредь прошу не беспокоить!

Артемий заметил, что наше общение вышло за рамки мирной беседы и поспешил на помощь.

– Нина, все в порядке? Да начала пар осталась пара минут, нужно поторопиться.

– В порядке, – выдержав непродолжительное бодание взглядами с Корсаковым, разорвала контакт и направилась к жениху. – Идем скорее, а то опоздаем.

Жаловаться на поведение Михаила я поостереглась, чтобы не доводить до конфликта со Стужевым. Неужели Корсаков подвергся влиянию темников? Не верится, что парень так переживает за судьбу княжны, что позабыл об элементарной вежливости. Он ведь не только с Агниярой общался, но и с цесаревичем бывал в одной компании, со многими аристократами на короткой ноге.

Целый день разговор не выходил из головы, и я обдумывала, как поступить. Я ведь дала клятву служить императору и его наследнику и обязана реагировать на угрозы. Изменение в поведении приближенных к ним людей – явный признак влияния темников. Ну, вот выяснила я это, и что дальше? Доказательств нет. Следилку на Михаила повесила, а толку? Граф в течение дня посещал лекции, туалетную комнату, столовую, полигоны. И что? Не можем ведь мы с Алимом тащить всех подряд к источнику и искоренять заразу, которая вернется через пару дней? Проблему необходимо решать кардинально – выжечь гнездо темников дотла и уничтожить ключевые фигуры, которых искаженная тьма поглотила полностью.

Хм, а почему бы не привлечь к делу исконных врагов ордена Тьмы? Надо только придумать уважительную причину, чтобы не навести на себя месть темников. Им явно не понравится вторжение светочей на территорию, которую они уже считают своей. За советом, конечно же, отправилась к Алиму.

– Думаю, без Семена Павловича тут не обойтись. Дело напрямую касается безопасности цесаревича. – Брат, не откладывая дело в долгий ящик, связался со Стужевым. Ответ пришел незамедлительно. – Нас ждут в гости к девятнадцати вечера. Визит неофициальный, так что переместимся тропой. Кстати, – ашкеназец отвлекся на еще одно сообщение, пришедшее на другой ящик магпочты. Кинув взгляд на записку, Алим улыбнулся. – Эта новость тебя порадует. Варфоломея только что выпустили из карцера. Граф Шереметьев принес официальные извинения. Ректор разобрался, наконец, в конфликте и изменил меру наказания. Обоим парням за нарушение дисциплины влепили по месяцу отработки. Вдобавок назначили факультатив по «правилам этикета» со сдачей экзамена в конце года, а Евгению Аркадьевичу вынесли первое строгое предупреждение. Еще один подобный инцидент, и парня отчислят из академии.

– Даже так? Шереметьев легко отделался.

– А что ты хотела? Аристократы! К тому же щедрое пожертвование на благо академии смягчило гнев Леонида Филипповича. Поскольку это первое серьезное нарушение, господин Преображенский пошел навстречу и не стал губить будущее оступившегося и раскаявшегося в содеянном ученика.

– Пфф! Тоже мне, раскаявшийся! А с Ириной что? Перед ней граф извинился?

– Не думаю, – ашкеназец отложил записку в специальную папку. – Девушка поступила опрометчиво, когда пришла в комнату к парню. Это мы знаем, что ничего крамольного за визитом не стоит, а другие увидят в том намерение скомпрометировать графа и вынудить его жениться. Учитывая разницу в социальном положении, ситуация так и выглядит. Нам еще повезло, что, пока Шереметьев сидел в карцере, из него «любовное влечение» выветрилось. Адвокаты графа рассматривали вариант, чтобы обвинить Кочеткову в намеренном провоцировании конфликта. Но им вежливо намекнули, что имеется запись происходящего, которую в таком случае обнародуют. Так что, стороны посовещались и пришли к обоюдному согласию.

– Надеюсь, в соглашение входит условие расселения? – уточнила на всякий случай. – Какой прок от наших действий, если пособник темников никуда не денется?