— Мне постоянно снится образ какого-то существа. Я не знаю его пола, даже имени и… вообще ничего о нём не знаю. Оно не хочет вредить мне, но всё чаще всплывает в сознании, и это меня пугает. А я не могу выйти с ним на контакт. Прогнать его. Или попросить приходить реже. Раньше оно появлялось не так часто. Просто приходило в самые неожиданные моменты. Во время применения аромата. Когда я спала. Когда я подолгу оставалась одна.

— А сейчас? Каждый день?

— Сейчас мы будто в одной комнате живём. Оно постоянно там, — Мия вяло постучала костяшками по лбу.

— Опиши его хотя бы поверхностно, пожалуйста.

— Жёлтые глаза. Непередаваемый на словах голос. Оно всегда стоит сзади. Хочу прогнать и одновременно понимаю, что это самое близкое, что у меня есть. Это всё.

— Существо не уходит даже когда видит, что у вас не получается общаться, верно?

— Если честно, думаю, оно хочет помочь. Лезет глубже и глубже, чтобы вырвать прогнивший корень. Раньше такого не было, мы просто наслаждались присутствием друг друга, а сейчас мне кажется… Глэдис, мне кажется, что оно прожигает во мне невидимую дыру. И это ощутимо даже физически. Словно где-то здесь, в сердце, иголка застряла. — Мия пальцем указала туда, где было больно. — Только знать бы самой, откуда этот корень во мне появился. Наверно, это всё наш разговор с Фридой. Кошмар. И что остальные переживают обо мне, но я не становлюсь лучше. Я… Я ведь вообще не двигаюсь.

Глэдис протянула руку к своему зонту и раскрыла его над их головами. Пока Мия путалась в своих словах, она протянула руку наверх и что-то зачерпнула.

— Что мне со всем этим делать? — произнесла она и покосилась на огонёк, что находился в руке.

— Не знаю, — прошептала девушка. — Я не знаю, милая.

Ладонь Глэдис коснулась виска и лазурный огонёк, что в ней прятался, точно будто прошёл сквозь кожу. Светлячок, что улетел куда-то прямо к центру сознания, где скапливались все страхи — так Мия это представила.

Всё появилось мгновенно, стоило только на секунду прикрыть веки. Лазурный комок света не прогонял всю гадость, но делился красивыми и простыми образами: плывущими по реке каланами, свистом спрятавшегося в кустах зверька, высокими замками из песка и запахом ягод. Места, в которых Мия никогда не была и вряд ли побывает, потому что их нет на самом деле. Огонёк дарил ощущение, в котором каждая мелочь издавна была знакомой и родной. Солнце не спешило за горизонт, ветер скорее щекотал, чем дул, а вода и песок завораживали. И вот в этот самый момент, когда тело будила утренняя прохлада, а звуки и запахи оказались будто из самой родной истории, всё стало по-настоящему хорошо. Мия смотрела на песочный замок и была уверена, что он исчезнет до того, как до него донесётся волна. Но в итоге погасла Мия, а замку просто некуда было исчезать — он и так был совсем ненастоящим.

Глаза открылись и обе девушки будто застыли.

— А-а-ах… — голос звучал так, будто марево ещё не до конца прошло. — Так это ты мне всё время посылала хорошие сны? Огоньки — это твой аромат, да?

— Да. Но это бабочки, а не огоньки. Я не очень хорошо знаю, что нужно людям, которые чувствуют себя скверно. Но когда им плохо, мне хочется с ними делиться вот такими образами, пусть и ненадолго. Я верю, что они могут дать человеку больше, чем сиюсекундное счастье.

— Спасибо.

— Есть кое-что ещё. Кое-что, что я могла бы показать тебе, — Глэдис закрыла зонт и продолжила: — Надеюсь, это поможет тебе отвлечься. Хочешь, мы создадим воспоминание?

— Какое воспоминание?

— Наше. Воспоминание, которое мы сейчас проживём и к которому сможем вернуться.

Кивок. Если это было возможно, в эти минуты Мия бы хотела создать целую историю, огромное количество кадров и образов. От совокупности образов и историй могла создаться и её собственная. Этот случай, может, и был важной первой ступенькой.

Они оделись теплее, спустились по винтовой лестнице и вышли на задний двор. Мия прекрасно понимала, куда они идут, даже несмотря на то, что снаружи царил практически полный мрак. Дверь позади закрылась, и холод сразу пропал. Но всё по-настоящему началось тогда, когда в оранжерее загорелись все лампочки.

Вокруг порхали бабочки, маленькие и большие, пёстрые ожившие рисунки. Движения их крыльев были плавными и напоминали танец. Ритмичный полёт, о красоте которого бабочки даже не задумывались, очаровывал с каждой секундой всё больше. Десятки насекомых пролетали рядом с гостьями, некоторые даже садились на них, позволяя рассмотреть себя поближе. Хоть Мия впервые видела этих насекомых так близко, внутри даже мысли не промелькнуло о том, что эти создания могут укусить её или причинить какой-то вред. В отличие от других насекомых, бабочки будто знали границу, которую нельзя пересекать без разрешения. Существа подлетали и аккуратно, медленно махая крыльями, садились на вытянутые пальцы. Затем летели дальше, мимо широких зелёных листиков, над тонкими дорожками из камня. Некоторые останавливались у пиал с водой и отдыхали там. И это только некоторые, ведь внутри находились десятки бабочек, за каждой из которых просто невозможно было уследить.

В оранжерее даже поздней осенью оставалось тепло, а в помещении ощущался запах дерева и земли. Только Мия начала забывать о словах, как с ней заговорили, и восприятие всего окружающего сменилось.

— Уютно?

— Сейчас мне кажется, что хочу остаться тут навсегда. Как в образах, которые ты создаешь своим ароматом.

— Я тебя хорошо понимаю.

Ответ оказался коротким, но прозвучал очень чутко. Это не был тупик в разговоре, наоборот, он означал, что в этом месте можно не бояться.

— Здесь ты лечишь свои раны и болезни?

— Нет. Я лечу раны в мыслях других людей. А свои не умею. Мои кошмары прогоняют родные люди. А здесь я просто чувствую себя спокойнее всего.

— Место, где точно не заболеешь и не поранишься, да?

— Да.

Это целая пропасть между самой Мией и человеком, что стоит перед ней. Исцелять людей — это недостижимое мастерство. Так же сложно, как создать своё место, где никакие страхи, никакие беды тебя не достанут. Даже представить было сложно, с чего всё должно начаться, чтобы научиться такому.

— Почему ты решила именно так воплотить свой аромат? Ты ведь не обязана лечить других людей, пусть их бывает и жаль.

— И правда, не обязана.

Мия выждала паузу, ожидая, что Глэдис продолжит. Но тут же вспомнила, что с этим человеком бывает не так, как она привыкла. С губ слетела полноценная мысль, без намека на продолжение. Более прямой ответ мог прозвучать только после более прямого вопроса.

— Тогда почему же так?

— Всё дело в ранах. Но не только в них, — ответила хозяйка этого места. — Кто-то хочет заживить свою рану. А кто-то хочет не дать пораниться другим. Ещё это способ расцвести. Расцвести самому или помочь расцвести другому. Каждому своё.

— А другие из замка? Зачем это им? Они тоже тянутся ко мне, но сейчас я никому из них не могу ответить тем же.

— Это ведь нормально, Мия. Нормально, если близкий человек хочет помочь, просто у всех свои способы. Кто-то может только бабочек в голову посылать, а кто-то защитит от удара собственным телом. Даже если его рана потом будет сильно кровоточить. Но тяга к тебе — другое. Не думаю, что в ней есть место ранам. Это тяга не в ущерб кому-то из нас.

Мия растерялась. Перекати-поле из разных чувств никуда не делось: внутри колола обида, стыд за своё поведение, тяга развиваться и полное нежелание покидать свой кокон. Глэдис, этот человек, который будто по воздуху может ходить, настолько он лёгкий и невесомый, тоже ведь сталкивалась с такими комками неоднозначных эмоций. Сталкивалась и как-то пересиливала их. С таких хочется брать пример, но редко когда понятно, как это сделать.

— Спасибо тебе за всех бабочек, которые прилетали ночью.

— Пожалуйста.

— Когда ты делишься этими образами с человеком, ты помогаешь расцвести ему или больше расцветаешь сама?