Юровский отбросил тревожные мысли. Сегодня не тот день, чтобы думать о проблемах, сегодня в каком-нибудь ночном клубе он обязательно познакомится с юной и стройной девушкой. Постель «старушки» Клер привлекала его всё меньше. Георгий Натанович открыл сейф, немного подумал и достал оттуда пятьсот долларов.

Возбужденный успешным финалом авантюры с бразильцем, Юровский не мог дождаться вечера и, сев в свой «Мерседес», покинул охлажденную кондиционерами виллу довольно рано. Сиеста ещё не закончилась. Летнее солнце нагрело город до пятидесяти градусов и не хотело покидать небосклон. Улицы были пустынны, многие магазины, бары и рестораны закрыты. Юровский легко переносил жару. Могучему организму были незнакомы слабость и недомогание. Вот и сейчас он чувствовал себя превосходно. Белоснежная хлопковая рубашка и кремовые брюки от знаменитого дизайнера оставались сухими. Через полчаса он оставил машину недалеко от площади Касрель Нил и отправился пешком в торгово-развлекательные кварталы города.

Нужно было где-то скоротать время до наступления вечернего оживления. В поисках такого места Юровский долго шёл в новом для себя направлении, затем свернул в какой-то переулок и стал углубляться в незнакомый квартал. Через пару минут он убедился, что на этой невзрачной улице он не найдёт прохладное и уютное местечко, и повернул на ближайшем перекрестке. Потом снова повернул, а через десять минут понял, что заблудился. Улицы по-прежнему были пустынны, спросить дорогу было не у кого, и Юровский пошёл наугад. Через полчаса блужданий он впал в ярость, а ещё через несколько минут готов был стучаться в любую дверь. К счастью, узкая безликая улочка неожиданно закончилась, и он очутился на крошечной площади перед входом в какую-то кофейню без названия.

Не колеблясь, он толкнул дверь и очутился в тёмном душном помещении. Ему навстречу, приветливо улыбаясь, двинулся толстый усатый араб, одетый в галабею. Видимо, национальное египетское облачение здесь было униформой. Араб жестом любезно пригласил следовать гостя за ним. Заинтригованный Юровский не стал ничего спрашивать. Интуиция подсказывала, что скучать сегодня не придётся. Ситуация выглядела интригующе. Подозрительный квартал, анонимное заведение, уверенное молчаливое приглашение в неизвестность. Как он любил подобные ситуации! Юровский почувствовал возбуждение. Мышцы налились силой, зрение и слух обострились.

Араб провёл Юровского по лабиринту коридоров, открыл ключом массивную дверь и вновь жестом пригласил войти.

Увиденное вначале разочаровало. В большой комнате на коврах сидели дюжина мужчин. Ни еды, ни напитков не было. Все курили кальян – любимое занятие египтян. Помещение выглядело неопрятно, было очень душно, пахло чем-то сладким, противным.

«Опиумная кофейня», – догадался Юровский.

Он никогда не пробовал наркотиков и не собирался этого делать даже из любопытства. Юровский решил было повернуть назад, но тут среди погруженных в мир иллюзий наркоманов мелькнуло знакомое лицо. За одним из столиков полулёжа потягивал кальян доктор философии МГУ Яков Семёнович Нуйкин. Сходство было столь поразительным, что Юровскому захотелось поговорить с наркоманом; он сел напротив и заговорщически тихо поздоровался: «Шалом, Яков Семенович».

Настоящий Нуйкин, несмотря на молодость, был типичным учёным, постоянно погружённым в мыслительный процесс. Студент Юровский иногда, желая подразнить преподавателя и развеселить сокурсников, при встрече в коридоре смиренно наклонял голову и бросал: «Шалом, Яков Семёнович». Нуйкин, не замечая насмешки, полагал, что с ним здоровается студент-еврей, совершенно серьёзно отвечал: «Шалом, уважаемый».

Абри Кармаль, офицер разведки короля Фарука Первого, накануне Первой израильской войны был направлен с заданием в Израиль. Туда он прибыл как еврей Ципа Леви, переселенец из Ливии. В Израиле Кармаль женился на еврейке, которая родила ему двоих сыновей: старшего – Натана и младшего – Якоба. После неудачной для Египта войны шестьдесят восьмого года, боясь разоблачения, Абри Кармаль бежал на родину, захватив с собой младшего сына. Кармаль отлично понимал – сын еврейки в Египте будет изгоем. Он спрятал Якоба у дальних родственников и сделал ему документы на имя Саида Газри. Вскоре отец умер. Саид окончил военную академию и как один из лучших слушателей был направлен для прохождения службы в Военную разведку. За двадцать лет жизни в Египте он почти совсем забыл иврит, редко вспоминал брата и мать и считал себя стопроцентным арабом. Никто в Египте не подозревал о его истинном происхождении. Он успешно продвигался по службе, женился, имел четверых детей и жил на небольшой уютной вилле на берегу Нила.

Но недавно прошлое напомнило о себе. То, о чём не догадывалась контрразведка Египта, было хорошо известно разведке Израиля.

Несколько месяцев назад Саид с семьей поехал в отпуск в Италию. В отеле, где они остановились, проживало много туристов из Израиля. Их манеры и язык раздражали Саида. Он пожалел, что заранее не узнал в турагентстве, кто будут его соседи по отелю, и решил, что в следующий раз уделит этому вопросу особое внимание. Однажды, когда его семья плескалась в бассейне, а он проводил время в баре, к нему подсел незнакомец. И тогда он впервые услышал роковую фразу:

– Шалом, Якоб!

Саид не сразу понял, что обращаются к нему, а когда понял, похолодел от страха. Между тем незнакомец сквозь тёмные очки рассматривал его и ждал реакции. В панике Саид сделать вид, что не понимает израильтянина, и попытался уйти. Но незнакомец решительно взял его за руку и заговорил на иврите:

– Яша, не бойся. Это я, Натан, твой брат. Твой родной брат. Я не сделаю тебе ничего плохого. Я так долго ждал этой встречи! Нам о многом нужно поговорить. Скажи жене, что встретил знакомого, и пойдём туда, где нам никто не помешает.

Саид немного успокоился и даже обрадовался. Он встретил единокровного брата, сейчас тот расскажет, как они с мамой жили все эти двадцать лет. Но в глубине души Саид понял: эта встреча не сулит ничего хорошего, его спокойная, уютная жизнь военного чиновника под угрозой. Все чувства смешались. Он был напуган, взволнован и растроган одновременно.

Мужчины уединились в ресторане, и началась оживлённая беседа, которая продлилась до глубокой ночи.

Когда отец и брат Натана исчезли, все решили, что они погибли под завалами во время налёта сирийской авиации. Убитая горем мать больше замуж не выходила и сейчас жила одна всё в том же домике на окраине Хайфы. Срочную службу Натан отслужил в армии, участвовал в боевых операциях во время октябрьской войны 1973 года. В университете он проявил незаурядные способности к изучению иностранных языков. На него обратила внимание израильская разведка. Вскоре Натану предложили стать кадровым сотрудником Моссада. Со временем он возглавил египетский отдел и проживал с семьей в престижном районе Тель-Авива.

Перед назначением на эту ответственную должность Натана пригласил к себе руководитель Моссад.

– Натан, нам удалось найти вашего отца. Он не погиб тогда, в шестьдесят восьмом. Он бежал в Египет.

– Мой отец жив? Он предатель?

– Нет. Во-первых, он уже десять лет как умер. Во-вторых, он не предатель, а патриот своей родины. Но родина его – не Израиль, а Египет. Натан, твой отец – араб.

Затем Натан услышал рассказ об отце и брате Якобе-Саиде. В заключение шеф сказал:

– Натан, ты знаешь наши законы и обычаи. Дети, рожденные еврейкой, признаются евреями. Поэтому вы с Якобом полноценные евреи. И как только Якоб вернётся домой, он получит все права гражданина Израиля. Но сейчас, коль сложилась такая ситуация, он должен помочь своей настоящей родине. Дадим ему возможность доказать, что он любит землю своих предков. Ты меня понимаешь, Натан? Мы не будем с ним миндальничать. Откажется нам помогать – скомпрометируем в глазах египетской общественности. Мы это умеем. Мы не допустим, чтобы в разведке противника работал наш талантливый соотечественник. Так ему и передай. Ну, а через несколько лет мы обещаем переправить его в Израиль. Здесь он получит гражданство и достойное вознаграждение.