– Жорж, я тебе дам процент от контракта. Контракт на миллион – твои десять тысяч, на два миллиона – двадцать. Доволен?

Юровскому тоже были безразличны условия сделки. Он и не собирался ей заниматься, но нужно было выглядеть убедительным:

– Договорились. А сейчас передай мне коммерческие условия и техническую документацию. Покупатель ознакомится и через пять дней даст ответ. После этого к переговорам подключишься ты.

– Так не пойдет! Расскажи вначале всё о покупателе и о какой партии товара идёт речь. Я должен понять, насколько это серьёзно.

Юровский с огорчением понял – Рамирес насторожился и придётся импровизировать:

– Покупатель – одна неправительственная организация из Центральной Африки, деньги даст моя страна. Я лично отвечаю за финансирование. Тебе пока лучше не знать подробности. У нас есть поговорка: меньше знаешь, лучше спишь. А объём первой пробной сделки как раз на миллион.

Видимо, что-то в словах Юровского насторожило Рамиреса. В его взгляде появилось недоверие, в голосе упрямство.

– Нет, так не пойдёт. У меня всего один экземпляр. Организуй встречу с покупателем, я сам всё ему расскажу и покажу.

Юровский начал было убеждать бразильца в невозможности такой встречи без предварительного знакомства покупателя с документами, но, видя резко негативную реакцию собеседника, осёкся. В голове его родился новый план. Простота и очевидность плана привели Юровского в восторг.

– Ладно, Рамирес. Не можешь, не надо. Попробую обойтись без документов. Но я должен убедиться в их наличии и записать некоторые данные, чтобы предметно разговаривать с покупателем.

Рамирес уже стал жалеть, что связался с этим настойчивым и, возможно, опасным русским. Но за время пребывания в Каире у него впервые появился шанс заключить сделку. Отказаться от него он не мог.

– Поехали в отель. Документы в номере, в сейфе.

Юровскому хватило пяти минут, чтобы понять: документы носят открытый характер по содержанию, но вполне конфиденциальный по форме. Это вполне его устраивало. Он сложил бумаги и ласково спросил Рамиреса:

– Ну что, я забираю?

Рамирес почувствовал неладное и решительно потянулся к документам.

В этот момент Юровский сделал шаг ему навстречу и ударил в живот. Бразилец молча упал на колени. Нельзя было оставить на теле жертвы синяков и ссадин. В подобных ситуациях Юровский наносил второй удар нижней частью кулака в основание черепа. Вот и сейчас стодесятикилограммовый атлет не промахнулся. Рамирес потерял сознание.

Юровский помыл и вытер стакан, из которого пил минеральную воду, заглянул в сейф. Там был паспорт и около тысячи долларов.

«Даже если бы там лежало пять тысяч долларов, я бы не унизился до воровства, – подумал он и тут же задал себе вопрос: – А если бы десять или пятьдесят?»

Юровский, не тронув содержимое сейфа, закрыл его и, соблюдая все меры предосторожности, покинул отель.

В отличном настроении Георгий Натанович принялся писать шифровку в Центр. Он не боялся, что Рамирес заявит в полицию. И о чём, собственно, он может заявить? О том, что у него украли рекламные буклеты, которыми он незаконно владел? Или о том, что его ударили? Но где свидетели, где следы ударов? Немного беспокоила реакция Клер. Он не хотел с ней ссориться. Насчёт французской журналистки у Юровского были особые планы. Упреждая Рамиреса, он позвонил Клер первым и рассказал ей свою версию встречи с бразильцем:

– Дорогая, нам с тобой такие друзья, как Рамирес, не нужны. Это законченный пьяница и мерзавец. Пьяным он себя не контролирует, становится агрессивным и готов оскорбить любого.

– Странно, я таким его не видела ни разу. Надеюсь, что он тебя не ударил?

– Слава богу, нет. Я отвёл его в номер и уложил спать. Но хватит говорить о неприятном! Милая, я соскучился и приглашаю тебя на ужин. Нет, нет. Сегодня я занят. Встретимся завтра.

Вечером в Москву ушла шифровка следующего содержания:

Москва

Тихонову

15 августа на приёме в Посольстве Франции ко мне обратился начальник коммерческого отдела Бразильской Оружейной корпорации Рамирес Санчес. Он выказал желание встретиться с компетентными советскими чиновниками и передать им за вознаграждение секретные документы своей корпорации. На такой поступок он якобы решился в связи со скорым увольнением. Причину увольнения Санчес объяснить отказался. На следующий день он показал мне часть документов. Это оказалась техническая документация закрытого характера, ценность которой могут определить лишь специалисты Генштаба. Санчес оценивает всю документацию в пятьдесят тысяч долларов. Торговаться не желает. Однако за пять тысяч долларов готов передать для проведения экспертизы часть документов.

Учитывая нервозность, страх и неуверенность Санчеса в правильности своего поступка, боясь, что он может отказаться от своих намерений, я передал ему пять тысяч долларов и забрал документы для их оценки.

Прошу утвердить расходы и сообщить о целесообразности дальнейших переговоров с Санчесом.

Техническое описание стрелкового вооружения, выпускаемого корпорацией, и коммерческое предложение для военных формирований в Анголе, возглавляемых Савимби, направляю почтой.

«Тихонов» – это была не фамилия, а псевдоним непосредственного руководителя Юровского, начальника отдела ПГУ по Ближнему Востоку генерала Розанова. Псевдоним «Саул» был присвоен Юровскому.

На следующий день вечером Клер рассказала Юровскому, что Рамирес, ни с кем не прощаясь, улетел в Бразилию.

– Может быть, ему просто стало стыдно за своё поведение во время нашей встречи? – предположил Георгий Натанович.

Крючков прочёл шифрограмму из Каира от Саула, заключение Генштаба о добытой Саулом документации и думал, как ему поступить. Информация, содержавшаяся в документации, как, впрочем, и сама Бразильская Оружейная корпорация, не представляла никакого интереса для Внешней разведки. Если бы на месте Юровского был другой резидент, тому было бы не избежать обвинения в грубом профессиональном просчёте, в качестве наказания его, возможно, даже заставили бы компенсировать из своей зарплаты часть отданных за «пустышку» денег. И Крючкову очень хотелось поступить именно так, тем более что он кое-что слышал о Юровском и не верил, что тот способен на глупости. Опытный бюрократ чувствовал обман. Но Крючков нуждался в поддержке покровителей Юровского. Без их согласия у него было мало шансов стать Председателем КГБ. Он позвонил начальнику Ближневосточного отдела Розанову:

– Владимир Иванович, скажите, как вы оцениваете работу резидентуры в Каире?

Начальник отдела немного помялся, потом сказал неуверенно:

– Сложно однозначно ответить, Владимир Александрович. Первые три месяца после прибытия Саула поток информации из резидентуры почти совсем иссяк. Мы получали лишь ответы на наши запросы. Теперь ситуация явно меняется к лучшему. Есть несколько новых интересных разработок. Особенно одна. Я говорю о получении первой секретной информации от шифровальщика посольства Испании в Каире. Мы меняем первое негативное впечатление о Сауле.

– Хорошо. Сообщите в Каир, что Центр утверждает выплату вознаграждения Рамиресу Санчесу и благодарит Саула за успешную операцию. Однако дальнейшую разработку иностранца считает нецелесообразной. И ещё, я поддерживаю просьбу Саула о направлении в его распоряжение сотрудников наружного наблюдения.

Долгожданная шифровка пришла в пятницу вечером. Только прочитав её, Юровский понял, в каком напряжении жил последние дни. Он не должен так рисковать. Касса резидентуры должна быть неприкосновенна. Но как быть, если, даже пытаясь экономить, он тратил на себя больше трёх тысяч в месяц?